Колония-2045

На улице было не спокойно, чувствовалось дыхание надвигающейся революции. Заглянув в одну из подворотен по малой нужде, Ваня с удивлением обнаружил стоящих на коленях людей, держащих в руках грязные картонки: "Не забудем, не простим", "Верните наши Е-баллы", "Краба на нары", "Почем уточки для народа", "Кроссовок тебе в рот", "Гидроцефал не пройдет" и другие непонятные надписи.

- Что вы тут делаете, - немного растерянно спросил Ваня.

- Стоим в одиночном пикете, - прошепелявил интеллигент с треснутыми очками на носу, причем треснуло обе линзы, и непонятно было, как он через них видит. На мужчине был одет грязный пиджак желтого цвета, похожий на мешок из-под овса, картину дополняла пара ссадин на лбу и кровоподтеки под глазом.

- А на коленях почему или так удобнее?

- Наша поза символизирует непобедимость русского народа, его величие, гордость и честь великой нации, - начав громко и пафосно под конец интеллигент стух, и закончил почти шепотом, - никто не поставит русского человека на колени.

- Так вы уже стоите, - с прямолинейной простотой ответил Ваня.

- Мы не стоим, мы встаем с колен, - нашелся господин с треснувшими очками.

- А по мне так стоите, - невозмутимо заметил Иван.

- Не стоим, а встаем, - настаивал интеллигент поучительным тоном, делая паузы, - процесс долгий. Россия, она как медведь, встает долго и лениво, зато как встанет - так держись, как поедет, как понесет. Вот народная мудрость, что нам говорит: "Долго запрягает, да быстро едет", "Какой русские не любит быстрой езды».

- Ты мне дед, вот что скажи, - Ваня задумался на секунду, можно ли называть этого чахлика дедом, а вдруг ученый какой-то, может даже преподаватель техникума, а ну как его выгонит за такую дерзость, но все же продолжил уже заискивающим тоном, - вы человек, сразу видно, умный, образованный, а что же ходите, то есть встаете в треснутом и грязном. 

- Дык это вчера меня еще космонавты на выходе встретили, приголубили, так сказать, - с грустью ответил старик.

В этот момент у него были такие грустные глаза, что Ване захотелось дать ему косточку и потрепать по загривку. Мотнув головой, как молодой бычок, Иван отогнал от себя столь неуместные мысли. Фраза "Космонавты приголубили" навевала странные ассоциации, связанные почему-то с Европой и крепкими орешками. Надо сказать, что деревенский парень понял слова стояльца по-своему: выпил с космонавтами, после чего с ним совершили непотребное действие. История с Николаем Никифоровичем и участковым была еще свежа в памяти. Выходит, у них тут участковыми космонавты работают. "Ну Москва, ну дает" - думал Ваня.

- Скажите дедушка, - сочувственно произнес студент колледжа, - а долго вы тут уже стоите?

- Я третью неделю только, а вот Никитична, та уже сторожил, почти месяц стоит.

- А зачем стоит?

- За правду, за Русь Матушку! - патетически выкрикнул старик, и испугавшись собственной силы голоса, вжал голову в плечи, да так сильно, что длинная шея непостижимым образом свернулась гармошкой, полностью исчезнув. Со всех сторон на него зашикали, громче всех шипела Никитична, опытная стояльщица и настоящая рекордсменка, выбравшая единственно верную тактику: чем тише стоишь, тем дольше проживешь. Старик снова повторил, но уже хриплым задушенным голосом, - за Русь Матушку.

- Так вас здесь никто не видит, почему не на площади? - недоумевая парировал Иван.

- Так мы не для себя, мы для истории, вот пройдет лет 5-10, будут говорить: "В центре Москвы состоялись массовые одиночные пикеты, в них приняли участие Никитична...", - интеллигент опасливо покосился на женщину, но та молчала, - а на площади, там космонавты, туда нельзя.

- Разве в Москве одна площадь? На другую ведь пойти можно? - рассудил Иван.

- А они на всех стоят, их теперь много.

- А откуда ж они взялись?

- Да вот взялись, милый человек, такие, как ты в них и идут, молодые, здоровые, сильные, - дедушка произносил каждое слово с ударением и укором в интонации, будто Иван был виновен в своей молодости. - Как паек усиленный стали давать да открыли набор, так все и побежали, штуденты всякие, слыхивал, даже школьников средних классов стали брать. Они сейчас здоровые на пестицидах и ГМО вымахивают, лет в 15 уже вылитые космонавты.

Ване космонавтом быть не хотелось. Он вообще был против всей это темы с непотребством и всегда считал, что непотребствами занимаются те, кто в тайне хотят, чтобы с ними самими это непотребство сотворили.

- Не, дед, в космонавты мне путь заказан, я всякими мерзостями заниматься не согласен, - убежденно сказал Иван.

-Ну слава богу, хоть один молодой либерал, а то уж думал на своем веку и не увижу, наше дело живо, за нами будущее! - Старик снова начал громко и задористо, а под конец почти шепотом произнес последнее слово так, что "будущее", не успев сорваться с его губ, растворилось в окружающем пространстве.

Что значит либерал, Ваня не знал, но слышал, как его отец называл Никифоровича либерастом.

- Ну тебя старый, - обиделся парень, - зачем такими словами ругаешься, я не из ваших, и с космонавтами не голублюсь. Я учиться приехал, так сказать грызть науку.

- Науку и без тебя давно загрызли, дурень, не науку грызут, а камень, твердый такой, гранит называется.

- Сам ты дурень, - осерчал Иван, - это каким надо быть дураком, чтобы камни грызть, лучше уж науку.

Наука Ване представлялась, как нечто теплое и мягкое, куда можно погрузить свои зубы и откусывать ее по частям. Он не очень понимал, зачем это делается, но много раз слышал от умнейшего в селе мужика, председателя Демьяна Кузьмича, что послеобеденного чтения научно-публицистической литературы того нельзя беспокоить, потому что он переваривает полученную информации. Раз науку можно грызть и переваривать, значит как-то должен проявляться и третий процесс по аналогии едой, значит голова - это... Мысль он додумать не успел, потому что старик снова начал говорить.

- Вот попы вам голову и задурила, не было попов, была наука, пришли попы, наука исчезла.

- Раньше так про колбасу говорили, - заметил Ваня - не было коммунистов - не было колбасы, пришли коммунисты - появилась колбаса, ушли коммунисты - исчезла колбаса, выходило так, что они ее с собой носят. 

- Вам, молодежи, лишь бы жрать, всю страну прожрали, я тебе про темные века новой инквизиции толкую, - старик так разнервничался, что его затрясло, - сначала астрономию запретили, потом логику, а за ней физику с химией, богословие ввели, молебны в школах, рукоцелование и, и.., всякое другое.

Закончил он скомкано, будто хотел еще сказать нечто важное, но вовремя себя одернул за язык.

- А мне показалось вы верующий, - Ваня сказал это с вопросительно-утверждающие интонацией.

- Верующий, - оживился старик, - православный, всяк русский человек верующий. В церковь хожу, надо сказать, только по праздникам. А вот пост соблюдаю, хотя сейчас пост вся страна соблюдает круглый год, по праздникам только разговляется.

- А по каким? - поинтересовался Ваня, пытаясь постичь Московскую культуру быта.

- А по каким еда найдется, по таким и разговляемся. Правда некоторые исключительно на жидкую пищу перешли.

- О! - с восхищением выдохнул будущий светила кулинарии, - новые технологии, понимаю.

- Да какие там новые, еще при Иване Грозном в ведра разливали эту новую технологию. Потом при Петре, а самым известным гурманом и диетологом современности в этом был, конечно, незабвенный Борис Николаевич. Говорят, придерживался особой диеты - пил пока лилось.

- Ум-мм-м, - разочарованно промычал Ваня, - у нас таких диетологов, почитай вся деревня, все кушают, да не накушаются.

- Зато не полнеют, сердце от жира берегут, - подытожил товарищ в очках.

- А вы тоже из этих будете, из диетологов, - вежливо поинтересовался Ваня, - вон какой худой.

Оценивающий взгляд скользнув по кадыку, впалой груди и опустился, минуя штанину, к худой щиколотки. Истертые башмаки зеленого цвета добавляли последний штрих к антуражу.

- Мода, - подумал Иван, - не чета нашим, все в валенках и в лаптях ходим, а они в Париже, наверное, еще в позапрошлом годе модные были, эх темнота деревенская, ну не че, наверстаем. С этими мыслями Ваня решительно развернулся и пошел к выходу из арки.

- Куда же вы, молодой человек, - жалобно прохрипел старик, - окажите помощь делу революции, хотя бы что нибудь, хотя бы чуть-чуть, скромный вклад, три корочки хлеба...

Ваня на секунду остановился, похлопал себя по карманам брюк и рубахи, зная, что в них пусто. По совету отца все съедобное Ваня спрятал у тетки, жившей недалеко от центра, часах в трех езды. Да и из съедобного осталась две курицы. Причем одна уже была сварена четыре раза.                 

- Нет, ничего, извини дед, в следующий раз делу революции обязательно поможем. - Последнюю фразу Ваня произнес уже в арке, возле которой паслось стадо космонавтов.

Когда посреди стада оказывается волк, страдает только одна заблудшая овца. Когда среди волков, оказывается заблудшая овца, страдают все волки.

Лишенные возможности удовлетворить свой инстинкт жажды крови и наживы, они испытывают столь сильную моральную боль, что она удивительным образом силой разума преобразуется в физическую. Результат этого удивительного природного феномена ложится в основу уголовных дел, возбужденных против участников митинга. Когда очередной закованный в броню космонавт заявляет, что испытывал страдания, он не врет. Душевная боль, преобразованная силой мысли, доставляет ему невыносимые муки в области зубов, груди и седалищного нерва. А боль, как известно, заставляет организм впрыскивать в кровь большие дозы адреналина. Древний механизм, способствующий выживанию нашего вида, сформировался только в двух позициях - бей или беги. Поскольку при нападении толпой бежать не имеет смысла, единственное, что остается защитнику народа: бить этот самый народ. Причем при каждом промахе, боль все сильнее, адреналина все больше, дубинка взлетает все чаще. Вывод из этого только один: чем чаще космонавты будут лупить дубиной протестующих, тем добрее они станут.

Истинность этой сентенции Ваня ощутил на себе. Как только он вышел из арки, его попытались схватили за руки, за ноги и куда-то поволочь. Деревенский парень был не по годам развит физические и своими габаритами не уступал бройлерам-космонавтам. После первого удара дубиной чуть ниже спины, в голове Ивана раздался голос дедушки: "Космонавты приголубили". Ваня начал отчаянно сопротивляться. Кое как освободив руки, он активно пенал людей в шлемах ногами, пытаясь попасть в наиболее уязвимые места. На беду Вани, в отличие от деревенских парней, московские носили защитные гульфики. «Надо себе тоже такой, когда на дискотеку в следующий раз пойду» - подумал Иван, и пожалел, что не запасся заранее.

Контрудар космонавта выбил из глаз россыпь искр, которые тут же потушили слезы боли. Все что пониже пупка горело пламенем, Ваня согнулся пополам и пытался не двигаться, получалось плохо. Удары сыпались градом по почкам, ребрам, голове, голени, чей-то сапог неудобно вминался в зад, били по хребту. Пытаясь отвлечься от боли, Иван стал считать удары, конечно это не овечки перед сном, но любая мозговая активность хорошо отвлекает от действительно важных вещей. Совершая математические расчеты, Ваня заметил, что сила ударов с каждым разом становится все меньше и меньше. Незнакомый с философией волчьей стаи, он мог бы подумать, что причина в усталости бойцов. Но то, что русский человек не может постичь умом, ум постигает сердцем. Именно тем сердцем, которое обычно изображают в виде двух половинок. Некоторые анатомы шутят: это вовсе не сердце, и настоящее сердце состоит из четырех желудочков, от него отходит крупная вена - аорта, сердце больше напоминает по форме желудок, а две красные половинки - это точное изображение красножопой макаки. Но все эти попытки показать свою осведомленность просто неуместны.

Истина заключается в том, что русский человек всегда думает, чувствует и постигает этот мир через две половинки, а как они называются, сердце или по-другому, абсолютно не важно.             

Ваня постиг, и решил продолжать свою беспроигрышную тактику выжидания - авось пронесет. И угадал, беспомощная скрючившаяся жертва, по которой было легко попадать из-за ее габаритов, быстро удовлетворила немногочисленных космонавтом. Получив удовольствие от близкого физического контакта посредством резинового изделия №3, они бережно взяли Ивана под руки, и понесли к уазику.

Продолжение тут