Кокс купить через закладки Владимир
Кокс купить через закладки Владимир🔥Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 5 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.
У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!
______________
✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️
>>>НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ (ЖМИ СЮДА)<<<
✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️
_______________
ВНИМАНИЕ! ВАЖНО!🔥🔥🔥
В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!
_______________
АО «Комбинат КМАруда»
Об особенностях группы СКМ можно догадаться еще на подходе к ее центральному офису в Киеве. На здании нет ни вывески, ни графика работы. Однако ощущение умышленной кулуарности развеивают стеклянные двери центрального входа и часто повторяющиеся слова героя интервью Олега Попова: 'Мы за прозрачность, наши бизнесы работают по закону'. Группа, которой он руководит, является крупнейшим частным бизнесом в стране. Как его создать, не нарушая законы? Ответ прост: писать их самому. Понятно, что СКМ этим не занимается. Однако никто не отрицает, что владелец этой империи Ринат Ахметов на протяжении долгих лет 'владел' десятками депутатов, которые формировали правила игры в экономике Украины. Больше всего в этой поддержке донецкий миллиардер нуждался на стадии 'набора мышечной массы' — в первую волну приватизации. Значимость политики в жизни бизнеса исчерпывающе описал конкурент Ахметова по горно-металлургическому бизнесу Сергей Тарута: 'Был создан механизм, при котором возможность приватизировать железорудные комбинаты получили только те, у кого был огромный политический ресурс и кто мог решать проблему в парламенте'. Сейчас в Украине почти нечего приватизировать. Казалось бы, можно перевернуть страницу и развиваться. Этим и пытается заниматься Попов. Однако сколько бы денег группа ни тратила на имиджевые проекты, для многих украинцев Ахметов остается отрицательным героем. Речь не только о нравственности. Прошлое настигает Ахметова и мешает его бизнесу. Какой бы идеальной ни была модель управления СКМ, то, что ее основные активы расположены в коррупционной стране, снижает их ликвидность в глазах Запада. Команда Попова сможет ощутить на себе эту оценку, когда ее горно-металлургический бизнес 'Метинвест' будет выведен на IPO. Эта история публичного размещения акций — не столько о привлечении больших денег из западного мира, сколько об интеграции с ним. Наверное, это лучший способ закрыть тему обвинений миллиардера в пророссийских настроениях. В интервью 'Экономической правде' Попов рассказал о том, как Ахметов заработал первый миллион, почему у него так мало бизнес-партнеров, о планах выхода филиалов группы на IPO, кулуарных посещениях Офиса президента и коррупции. Отталкиваясь от этого срока, первый вопрос может показаться странным, но ответа на него пока нет. Как вы попали в СКМ? Кто вас пригласил в компанию? Ему, наверное, было комфортно со мной работать, поэтому он предложил продолжить с ним сотрудничество. Чье это было решение? Игорь Николаевич по образованию политический экономист и его всегда больше интересовало не управление предприятием, а участие в общественной жизни. Я тогда был исполнительным директором СКМ, мне предложили занять должность Прасолова, я согласился — мне очень интересен именно бизнес, и тогда, и сейчас. Мы тоже хотели быть достаточно краткими, но и достаточно емкими. Мы понимали, что будем управлять капиталом, поэтому 'Кепитал менеджмент' как-то сразу прилепилось. Потом мы начали ходить и думать, какое же еще слово поставить, и выбрали 'система'. Акционер наше предложение одобрил. В самом начале нам нужно было собрать активы под один зонтик, провести их аудит, узнать ситуацию с финансовой и стратегической точек зрения, а только потом уже формировать стратегию развития этих активов. Изначально нам очень помогла PricewaterhouseCoopers, которую мы пригласили. Потому что как мы можем управлять активом, не понимая его? Опираться на одни только финансовые результаты из бухгалтерской отчетности неправильно. Мы хотели понимать как управленческую отчетность, так и отчетность по международным стандартам. Поэтому мы и привлекли 'Price'. Там же нашли людей, которые захотели к нам перейти. Все они перешли к нам из PricewaterhouseCoopers. Когда мы разобрались с финансами, то начали задумываться о том, что такое стратегия СКМ и ее активов. Для этого пригласили несколько компаний-консультантов, но основной была McKinsey. Она помогла понять, чего мы хотим и куда нам идти. Они таковы, что первичное накопление капитала для всех бизнес-групп, включая СКМ, происходило в условиях дикой экономики. Сегодня Украина недалеко от этого ушла, так и не став до конца цивилизованной. Вопрос: не догоняет ли сейчас группу СКМ, которая работает над тем, чтобы быть цивилизованной, история диких времен х годов? Тогда в основном люди зарабатывали свои первые миллионы на посреднической деятельности — 'купил-продал'. Так все зарабатывали в то время. И мы, наш акционер, не исключение. Они с партнерами создали компанию 'АРС', занимались поставками материальных ресурсов на шахты, брали уголь, делали кокс. Потом они удачно, на вторичном рынке, купили Авдеевский коксохимзавод, потом тоже на вторичном рынке купили Енакиевский металлургический завод. Помню, что енакиевский завод покупали у компании 'Киевская Русь', которая до сделки с ними купила контрольный пакет акций этого завода за тысяч долларов, а они у 'Киевской Руси' купили значительно дороже. Если использовать современные термины, то это история предпринимателя, который стал инвестором. Может быть, кто-то пытается спекулировать на теме х, но я думаю, что это неправильно. Если не обсуждать это в очередной раз, а перейти ко временам президентства Виктора Януковича, то как вы могли бы их описать? После того как Янукович уехал в Россию, многие говорили, что окружение его сына агрессивно наступало на бизнес, в том числе на бизнес земляков. Были ли такие действия в отношении СКМ или ее предприятий? Ни при Януковиче, ни при Порошенко, ни при ком-то еще. И мы говорим. Я вот думал, что этого достаточно. Что касается моих интервью, то я в целом достаточно непубличный человек. Я не люблю давать интервью, не нравится мне это. Когда события на Донбассе только разгорались, на предприятиях группы началась кампания 'гудок'. Ее было явно недостаточно, чтобы остановить вооруженных лиц. Почему СКМ не пошла на более радикальные действия? Например, не организовала забастовки рабочих, которые могли бы потушить тогда еще только разгорающийся конфликт? Была ли установка от акционера группы не лезть на рожон, занимать нейтральную позицию между обеими сторонами конфликта? Вывести безоружных людей против людей с автоматами? На забастовку? Вы знаете, много есть тех, кто готов советовать, что надо делать. Но я считаю, что мы поступили в той ситуации правильно, мы не могли рисковать жизнями наших людей, призывать их идти безоружными под пули. Мы — за мирное разрешение конфликтов, причем как бизнес-конфликтов, так и политических и международных. Чтобы такие события не происходили, есть государство, люди власти. Именно у них есть право управления армией. Бизнес не может взять на себя эту роль государства. Когда он видит для себя угрозу, то старается себя защитить. Возможно, через систему забастовок на ваших предприятиях можно было бы остановить только начинавшиеся тогда замены государственного флага на зданиях городских властей и таким образом защитить свой бизнес. Сделало ли все возможное государство — не знаю, надеюсь. Но, безусловно, происходящее на Донбассе — это трагедия для нас. Я 28 лет прожил на Донбассе, для меня это очень серьезный удар. Зачем ему сидеть на двух стульях? Он как инвестор крепко стоит на ногах, у него хороший бизнес, у него хорошая репутация. У него репутация человека, который держит слово. Если он что-то сказал, он это сделает. Все об этом знают. Он не политик, никогда не пользовался и не будет пользоваться слабостью людей для того, чтобы получить какие-то дивиденды. Я слышал, что об этом кто-то говорил. Кажется, Коломойский. Я могу говорить лишь о том, что сам видел. Комментировать слухи мне не хочется. Правда ли, что после этого в СКМ кардинально изменилась система управления: группа перешла от жесткой вертикали к горизонтальной координации? По сути дела, мы ничего не изменили в системе управления после создания холдингов. Например, 'Метинвест': им управляет менеджмент, над менеджментом есть наблюдательный совет, который подотчетен собранию акционеров. Это абсолютно западная и очень прозрачная модель корпоративного управления. Мы сделали инвестицию, потом наняли менеджера, обозначили цели и установили правила игры, по которым надо работать, и в этой парадигме работаем. Мы не как ИСД, которая управляла всеми своими предприятиями. Если бы мы говорили, что им надо делать, то они, наверное, уже бы разорились с меется. Реальную оценку может дать только рынок, когда мы будем выходить и продавать. Он будет сокращаться или наращиваться? Естественно, мы хотим его снижать и будем это делать. Если брать 'Метинвест', один из ключевых наших бизнесов, то мы хотим, чтобы у него соотношение долга к EBITDA было ниже 1,5, а лучше — 1. Корректно считать на конец года. И это 2,5. Какова она по итогам года? Это в довоенное время. Думаю, сейчас меньше — по понятным причинам. Мы не делали новое исследование. Я люблю говорить о фактах: вот есть исследование, отчет — пожалуйста, оттуда цифры. А гипотетически говорить не хочу. Раньше их было шесть: металлургия, энергетика, финансы, телекоммуникации, недвижимость и медиа. Изменилось ли что-то? Направления меняются, скорее, качественно. Тот же ДТЭК: раньше это были только тепловая генерация и уголь, а теперь это другая группа. Возвращаясь к вопросу. Мы выделили отдельное направление — UMG Investments. Этот проект родился из того, что у нас были активы в глинодобыче. Команда захотела двигаться дальше. Реализовывать новые инвестиционные проекты, расти. Для нас как инвестора утилизация отходов наших промышленных бизнесов — большой и важный вопрос. Мы именно его выбрали как новый вектор для роста: и для экологии хорошо, и для экономики, и потенциал большой. Сейчас у UMG Investments несколько направлений. Прежде всего, они смотрят на все наши промышленные активы и пытаются найти дополнительные проекты с высокой доходностью, в том числе проекты по утилизации отходов. Например, построено с нуля предприятие 'Украинские минеральные удобрения'. Инвестиции в проект составили более 11 миллионов долларов, создано около ста рабочих мест. В течение многих лет кристаллический сульфат аммония — побочный продукт металлургической отрасли — экспортировался для переработки в Турцию, Болгарию или Сербию. После этого его поставляли назад в Украину как удобрение. Мы создали производство в Кривом Роге для переработки сульфата аммония в готовый к употреблению продукт. Это только одно из направлений. Второй вектор — это инвестиции в проекты, не связанные с SCM. Тут главные критерии — потенциал и инновационность. Например, производство протеиновых кормовых добавок для животных, проекты по когерационной утилизации шахтного метана, масштабный проект строительства зернового терминала. Они смотрят настолько широко, насколько могут. Еще одна особенность: группа редко шла в проекты как миноритарий, а UMG Investments готова к любым партнерствам. У них есть мандат идти в проекты в качестве миноритариев и делать инвестиции до 10 миллионов долларов. Они должны приносить две-три такие сделки в год. Понятно, что у нас есть ожидания по возврату этих инвестиций. Какие из них группа считает малоперспективными и намерена выйти из них? Если взять телекоммуникации, то там был когда-то потенциал, он и сейчас есть, но устраивает ли этот потенциал наш аппетит, я не уверен. Поэтому, может быть, потенциально телекоммуникации будут первыми на выход, но окончательного решения еще нет. Почему этот бизнес был продан? Можете назвать его нового реального собственника? Все остальное осталось на оккупированной территории. Мы решили, что не будем оставлять этот бизнес в своем портфеле. Высказывались мнения, что это номинальный владелец. Можете назвать реального собственника или опровергнуть номинальную роль Дубинина? Было много претендентов, шел нормальный рыночный процесс. К слову, рынок это знает очень хорошо. Так вот, в результате мы продали бизнес ребятам, которые до этого, если не ошибаюсь, занимались оптовой торговлей нефтепродуктами, то есть они трейдеры и хотели купить заправки. Мы продали весь заправочный бизнес, вышли из него окончательно. По имени нового собственника, по нашей информации, бенефициар компании-покупателя группы 'Параллель' — Александр Дубинин, владелец компании 'Нафтаинвест '. Ваша цитата за й год: 'Согласитесь, люди всегда покупают продукты. И если ты выбрал правильный формат, обеспечиваешь хороший сервис, и качество устраивает потребителя, то бизнес будет развиваться'. Как воспринимать эту цитату в контексте того, что 'Брусничка' закончилась? Один из наибольших — произошла война, и много магазинов осталось на той территории. Вторая причина выхода из этого бизнеса — неидеальное исполнение из-за расфокусировки. Мы тогда решили сконцентрироваться на основных бизнесах, сфокусироваться. За 20 лет, которые мы прошли, мы поняли одно: очень важно фокусироваться на главном. Диверсификация — это модное слово. Мы, я помню, совершили очень много покупок, боясь куда-то не успеть. На эти покупки мы потратили много денег, отвлекаясь от существующих активов. В этом была наша ошибка: в расфокусировке. Сейчас мы пришли к тому, чтобы фокусироваться на развитии того, что у нас есть, в чем мы эксперты. Когда он стал президентом, министром энергетики был назначен Владимир Демчишин, при котором к ДТЭК начались жесткие вопросы по себестоимости добычи угля, исходя из которой рассчитывается тариф на электроэнергию тепловой генерации. Она априори этому бизнесу не доверяет. Есть огромный дефицит доверия. И в Украине тоже. И это недоверие стоит всем нам очень дорого. Будь то власть любого президента. Новые команды приходят во власть и думают, что бизнес — это враг, который что-то скрывает, не доплачивает налоги, пытается где-то что-то урвать. Мифы, которые, как по мне, родом из СССР. А это же не так. Так вот: приходят новые команды, которые пытаются разобраться в вопросе и считают себя умнее тех, кто занимается этим бизнесом. По вопросу определения себестоимости угля произошла такая ситуация: пришли молодые ребята, которые начали разбираться. Они начали говорить, что понимают в добыче угля и тепловой генерации больше, чем представители ДТЭК. И тех, и этих задело, получился конфликт, который воспринимается обществом так, как вы это описываете. Если у кого-то в этой компании раньше были конфликты, то это не наша проблема. Какие к нам могут быть претензии? Когда ты хочешь быть полезным, кто-то качественно выполняет свою работу, а кто-то создает какие-то кейсы и манипулирует ими. Вот и все. Люди же разные. Я свечку не держал и не знаю, что там было. Слушайте, если кто-то обсуждает вопрос тарифов на коммунальные услуги или электроэнергию, то это всегда пытаются политизировать. Я не вижу какой-то смены тональности. Как по мне, это прозрачная формула, по которой можно устанавливать цену на уголь. Такой же принцип ценообразования на энергоресурсы применялся в газовой сфере, а сейчас действует на рынке нефтепродуктов как способ сдерживания цен. Формула на основе импортного паритета — это не какое-то исключение для угля, а общий подход. Поэтому здесь, мне кажется, есть двойные стандарты тех людей, которые управляли, управляют и продолжают управлять отраслью. Это цивилизованная договоренность? Чтобы таких вопросов и спекуляций было меньше , нам нужен максимально цивилизованный, прозрачный процесс обсуждения больших налоговых и тарифных инициатив государства. Если мы говорим, что регулятор что-то вводит, то он не сам это делает. Он согласовывает это с другими инстанциями, обсуждает с бизнесом. Другой вопрос — как он обсуждает это с бизнесом. В других странах есть площадки для обсуждения. И в Украине нужна площадка, публичная и профессиональная, где бизнес и власть обсуждают решения до их принятия. Без нее любые решения могут казаться или кем-то специально показываться подозрительными или коррупционными. Не воспринимает ли группа такую существенную долю как уязвимость? Не намерена ли она диверсифицировать этот риск? Вы же сами говорите, что на группу кто-то может повлиять, правильно? Повлиять могут где? Поэтому ты смотришь и выбираешь, куда инвестировать. Можно инвестировать за пределы Украины. Там спокойнее, чем у нас. Под это можно привлечь более дешевые деньги, потому что там меньше рисков. А в Украине более высокая доходность, но выше риски. Из-за высоких рисков инвесторы готовы вкладывать в Украину под гораздо более высокую доходность, и в этом проблема страны. Но мы инвестируем и будем инвестировать. Мы не боимся того, что кто-то будет, как вы сказали, влиять на нас. Мы понимаем одну вещь: мы прозрачны уже 20 лет, не пользуемся никакими государственными преференциями, хотя на нас этот ярлык всегда навешивали. Нас всегда обвиняют в чем-то таком, чего мы не заслуживаем. Если нам говорят, что мы сильно большие, то, ребята, пожалуйста, сделайте приватизацию. Слушайте, ребята, во-первых, это неправда. Продайте ее, сделайте ее частной. Чтобы появились конкуренция и нормальный рынок, чтобы пришли инвестиции. Если детально разбираться в этом, то у 'Метинвеста' есть станция на Ингульце в Кривом Роге, она идет на мариупольскую 'Азовсталь'. Маршрут такой. Зерновики сперва зерно самосвалами свозят в склады, и к каждому должна пролегать железнодорожная ветка. Это так называемые малодеятельные станции. Это тоже надо содержать. Задача УЗ — разработать правильный тариф и сказать: ребята, тарифы будут вот такие. Они прозрачные. Мы за прозрачное. Текущая ситуация — это точно не вина 'Метинвеста'. Точно не сопротивляться. Мы выполняем правила, работаем законно до мелочей. Мы хотим цивилизованного, прозрачного процесса принятия решений, в том числе — по тарифу. Мы хотим, чтобы появились публичный аргументированный диалог и обсуждение. Конкретно от УЗ мы хотим прозрачности и эффективности. Чтобы они победили у себя коррупцию, посчитали себестоимость перевозок и показали всем, какой тариф они хотят заложить, показали обоснование, расчеты, а бизнесы покажут свои. Значит, доходность ведения бизнеса в ней будет падать. Можно ли сказать, что синхронно с этим процессом будут меняться инвестиционные акценты группы СКМ: с внутреннего рынка Украины на внешний? Параллельны ли эти процессы? Да, мы заинтересованы в том, чтобы Украина была привлекательной для инвесторов. Это ключевой вопрос для капитализации украинских бизнесов, объема и стоимости инвестиций. Для этого нужно много сделать, в первую очередь — победить коррупцию. Вот в государстве есть система ProZorro — это уже хорошо. Надо уменьшить общение чиновника с бизнесменом, чтобы между ними был цифровой интерфейс. Это большая, тяжелая работа. Я вам скажу, что даже мы в группе не до конца победили внутреннюю коррупцию — злоупотребления и мошенничество, но мы движемся в правильном направлении. Повторю еще раз: если ты хочешь побороть коррупцию — минимизируй влияние чиновника. Если речь о государственной компании — сделай это предприятие частным и тогда не будет вообще разговоров об этом. А диалог сделай прозрачным, чтобы все аргументы были на столе, были видны. В бизнес сейчас можно кинуть все, что угодно, и пусть он отмывается. У нас есть компания 'Лемтранс', которой нам достаточно. Если УЗ будут выставлять на приватизацию, то я буду очень рад этому. У нас в каждом операционном холдинге есть команды, которые отвечают за инновации, смотрят на производственный процесс и пытаются понять, как его можно улучшить с помощью цифровых технологий или новых решений в операционном менеджменте. Это про инновации. Часть этих инновационных решений — именно стартапы. Я уже говорил о UMG Investments, об их мандате и проектах. Мы решили попробовать себя в венчурном финансировании. Они сделали уже порядка 50 инвестиций. Это большой инвестор, который вкладывает деньги в разные направления. Мы решили попробовать себя в венчуре по инициативе Дамира восемь лет назад. Любая идея, которая может стать бизнесом, изначально является стартапом, к которому нужно привлечь венчурное финансирование. Биотехнологии, медицина, спортивные приложения. Какова его роль? Он полноценный член набсоветов, принимающий решения, или учится? Он грамотный парень, у него очень хорошее образование, у него очень богатый опыт, который дала ему работа в группе. Он очень въедливый в хорошем смысле этого слова. Принимает участие во всех ключевых решениях. У группы есть земельный бизнес HarvEast Holding, который в году был расширен на 29 тысяч гектаров земли за счет покупки компании 'Агрохолдинг МС'. Означает ли эта сделка, что группа будет развивать этот бизнес? Погодные условия в Киевской области лучше, чем на Донбассе, где мы можем быстрее потерять урожай. Поэтому HarvEast занимается формированием такой базы земли, которая бы делала эту компанию устойчивой. Они нацелены, скорее, на изменение качества своего земельного банка, а не на изменение его объема. Размерность для нас как инвестора не важна. Для нас важно, сколько мы получаем с гектара. Поэтому они инвестирует в орошение, занимаются семеноводством. Это то, что поднимает стоимость гектара. Наш основной фокус — развивать существующие активы. В рамках наших операционных холдингов есть привлекательные цели для поглощения, но сейчас к каждой инвестиции мы подходим достаточно жестко. Почему группа не уходит от продажи сырья к производству и продаже конечного продукта? Например, автомобильного листа. Почему группа не купит завод по производству автолиста в любой точке земли, где посчитает интересным, и перестанет быть продавцом сырья? Для производства, к примеру, оцинкованных рулонов нужно инвестировать в меткомбинаты. Кстати, в году 'Метинвест' начинает строительство цеха холодной прокатки на ММК имени Ильича, инвестиции в первую очередь составят более миллионов долларов. В Европе 'Метинвест' владеет четырьмя прокатными предприятиями: двумя в Италии, одним в Великобритании и одним в Болгарии. Их объем производства составляет около 2 миллионов тонн листового и сортового проката в год. Прямо сейчас 'Метинвест' финализирует свою стратегию, в том числе в части присутствия вне Украины. Есть информация, что СКМ готова заплатить за него чуть больше миллионов долларов. Набсовет 'Метинвеста' еще такой вопрос не рассматривал, а я — член набсовета 'Метинвеста'. Если завод будет продаваться, то мы посмотрим. А то мы всегда покупали какие-то активы на пике цикла, который потом уходил вниз, и мы теряли деньги. Сейчас вроде пик цикла в металлургии. Как будет вести себя группа в металлургии? Например, к их продаже. Шахты 'Метинвеста' в США производят, прежде всего, продукцию для коксохима. Это часть мировой металлургии, которая должна стать углеродо-нейтральной к году. До этого продукция американских бизнесов 'Метинвеста' останется нужной и ее будут покупать. Если кто-то придет и предложит хорошую цену, мы их продадим. Уголь наших американских шахт — это уголь для коксования, а пока технология производства металла не позволяет отказаться от использования коксующегося угля. Декарбонизация — это точно не вопрос моды. Это вопрос выживания человечества. Кстати, в одной нашей американской шахте, когда мы только ее покупали, велась добыча 2,5 миллиона тонн энергетического угля. Сначала мы его продавали в Америке, а когда пришел Обама, и в Штатах пошел процесс декарбонизации, месторождения, которые добывали энергетический уголь, пришлось закрыть, потому что исчез спрос на этот уголь. Почему группа не смогла стать своеобразным мостом между большими длинными дешевыми западными деньгами и дикой экономикой Украины? Много людей, в том числе из-за рубежа, хотели с нами иметь партнерство, но пока мы ограничиваемся привлечением кредитных ресурсов. Кстати, западные деньги — не дешевые. Сейчас вообще сложилась парадоксальная ситуация, когда доллар дешевле привлечь в Украине , чем из-за рубежа. Почему СКМ не занимается системным привлечением денег в Украину под свое имя? Е сли какой-то инвестор хочет видеть нас локальным партнером на миноритарную долю, мы всегда готовы. Это заблуждение — думать, что если придет зарубежный партнер, то он принесет тебе дешевые деньги. Инвесторы, которые захотят вложить, например, в наш бизнес, понимают риски Украины и будут сразу все дисконтировать. Первая компания, которая готова к IPO, это 'Метинвест'. Если мы решим, что IPO нам выгодно, и захотим продать часть компании, это будет как раз 'Метинвест'. Из добровольно приобретенных партнеров вспоминается только Вадим Новинский. Думаю, вы не до конца знаете историю группы. У нас была, например, компания 'Астелит' с турецкими партнерами. Просто впоследствии мы из нее вышли. Вы не создавали с ним бизнес целенаправленно. Иначе не взлетает. Должны быть сопоставимые человеческие характеристики. Таких людей не так много. Не только в Украине, но и в мире. Именно поэтому у нас партнерств с нуля очень мало. Если группа сохранила банк, то заинтересована его развивать. Возможно ли это развитие за счет приобретения части Приватбанка, если тот будет продаваться? По крайней мере, сейчас. Но есть и успешнее 'Привата' — это Монобанк, ребята, которые занимаются цифровизацией, действительно хорошую работу делают. Мы пока на покупки не смотрим. Будем ли мы расширяться или нет, это будет зависеть от того, что скажет менеджмент ПУМБ. Если они скажут, что нам это нужно, чтобы стать устойчивее, тогда будем об этом думать. Или первое и второе одновременно? Инструментом влияния может быть все, даже это интервью, которое я вам даю. Понятно, что мы инвестируем в медиабизнес достаточно много. Мы верили, что рынок телевизионной рекламы будет в Украине расти по тем же законам, что и в мире: ожидали, что этот рынок будет миллионов долларов в год, а он стал в районе миллионов. Поэтому доходность этого бизнеса не такая высокая, как мы хотели. Сейчас модель доходов на этом рынке меняется. Мы будем продолжать инвестировать в медиа и смотреть, как работают новые источники дохода, как растут новые сегменты. Например, онлайн и все связанное с цифровой платформой в телевидении растет очень быстрыми темпами. А люди — они не дураки. Что они смотрят? Они смотрят контент, который им нравится. У человека есть возможность переключить канал или выключить телевизор. Я, например, не смотрю телевизор. У меня не хватает на это времени. Поэтому что касается влияния: как ты повлияешь на людей, если есть много разных медиа? Канал также не брезгует снимать сериалы про оппонентов группы. Вопрос не столько в моральной стороне этого процесса, сколько в низкой эффективности. Не кажется ли вам, что если вы снимаете сериал, например, про какого-то политика, то таким образом вы скорее его капитализируете? Рекламодатель платит деньги за то, какие у тебя рейтинги и какая аудитория. Если менеджмент канала видит, что эти программы или эти, как вы говорите, люди, политики, делают им рейтинг, то они их приглашают. Я понятия не имею, какая у них там редакционная политика. Мы вообще туда не вмешиваемся. Куда нам еще? Надо с этими справиться. Он же еще будет обсуждаться в парламенте. В любом случае мы как бизнес ожидаем, что этот закон будет соответствовать Конституции и европейской практике, норме, в том числе в отношении главных прав и свобод. Без дискриминации каких-то бизнесов и людей под политическими лозунгами, потому что наши бизнесы работают исключительно по закону. Все наши бизнесы, в том числе медийные, мы создавали или купили законно. Мы планируем и дальше работать в правовом поле. Он — активный участник процессов принятия стратегических решений в группе. Операционной деятельностью он не занимается, как и я. Ежедневно или раз в неделю? Тут не скажешь, что мы общаемся на какой-то регулярной основе. У нас нет встреч, когда я беру папки и иду к нему на доклад. Нет, конечно. Думаю, что группа должна быть, прежде всего, устойчивой и глобальной. Мы хотим эти холдинги сделать достаточно устойчивыми. Для этого мы будем очень сфокусированными. Будем много инвестировать в наши украинские бизнесы и расширять географию бизнесов в металлургии и энергетике. Мы хотим победить наши проблемы в экологии, чтобы даже после этого мы работали над утилизацией отходов уже в качестве отдельного бизнеса. Мы хотим, чтобы у нас работали счастливые люди. Потому что когда у тебя работают люди за зарплату, их трудно мотивировать. Мы хотим, чтобы у нас работали мотивированные люди. Для этого м ы будем развивать образовательные проекты, помогать развиваться городам, в которых работаем. Чтобы мы всегда шли вперед и чтобы приносили пользу. Как себе, так и обществу. Понимаю, что вам сложно ответить за акционера, но почему мы видим тайные визиты Сергея Шефира к Ринату Ахметову? Когда большой бизнес созреет к открытым отношениям с властью и перестанет прятать эти отношения? Я вас уверяю, что бизнес не только готов, он делает все от него зависящее, чтобы такой интерфейс появился. Потому что открытые отношения — главный способ убрать коррупцию, которая стала главным внутренним врагом в Украине. Без победы над ней тут хорошего будущего не случится. В том числе для законного бизнеса, такого как СКМ. Сейчас, когда бизнес зовут, он идет. Мы, по крайней мере, — всегда. И акционер. Вот когда 16 марта года крупнейших бизнесменов пригласили на встречу с президентом, потому что нужно было объединять усилия в борьбе с ковидом, Ринат Ахметов пришел, это даже на официальных фотографиях есть. Он взял на себя большие обязательства, помогать четырем областям, и до сих пор их выполняет. Всего мы направили на борьбу с ковидом почти миллионов гривень, хотя брали обязательства направить миллионов. А когда не зовут — не знаю, есть эти встречи или нет. Честно — я ведь не хожу за Ринатом Ахметовым и не веду его протокол встреч. Я не знаю, кого он принимает, кого не принимает. Слухи комментировать я не хочу. Эти бизнесмены проходят на встречи через тоннели, прилетают на вертолетах. О себе — я никогда не ходил ни через тоннели, ни на вертолетах не летал, кроме одного раза, когда нужно было слетать на открытие ветроэлектростанции в Ботиево. Есть неписаное правило, что если человек задерживается на одной должности дольше пяти лет, он начинает застаиваться. Вы 16 лет занимаете одну должность. Вопрос не в том, как ты называешься, а в том, что ты делаешь. Мне очень нравится развивать людей. У нас в группе считается, что человеческий капитал — это очень важно. Если у нас не будет нормальных людей не только в топ-менеджменте, а и в среднем звене и среди рабочих , мы не выиграем конкуренцию. Поэтому мы уделяем этому очень большое внимание. К примеру, начинаем строительство технического университета в Мариуполе. Я и этим занимаюсь, а не только сижу, читаю аналитические отчеты и принимаю какие-то решения. Понятно, что эта работа достаточно стрессовая, но я человек стрессоустойчивый. С возрастом седеют все. Экономическая правда. Он крепко стоит на ногах. Ахметов за все заплатить. Кого хоче 'розкуркулити' Зеленський. Материалы по теме. Долги СКМ Ахметова достигают более 6 миллиардов долларов 30 июня , Глава СКМ намекнул на возможную продажу 'Укртелекома' 30 июня , Поиск на сайте. Вы авторизованы. Войдите под своим аккаунтом в социальных сетях:. Забыли пароль? Подписаться Не сейчас.
Дмитров купить закладку LSD 220 mkg