«Когда услышал в телефоне «да, сын», пошла мужская скупая слеза…»
Члены экипажа самолета АН-2, который пропал на Камчатке 19 декабря и был найден спасателями 22 декабря - отправились домой.
Пилоты Андрей Гордеев и Николай Щеголев, а также пассажир, сопровождавший груз - Андрей Митасов после выписки в субботу из больницы улетели с Камчатки московским рейсом 29 декабря.
Этим же рейсом на соседнем кресле летела и наш главред Анастасия Островская.
В полете Андрей Митасов рассказал журналисту, как они пережили эти дни в снежной пустыне.
А.М.: Мы вылетели из аэропорта Мильково и летели в Оссору. Перевозили груз для золотодобывающей компании. По всем предварительным данным, по метеосводкам погода была идеальной и ничего не предвещало никакой беды, либо ухудшения погодных условий. Но через 2,5 часа неожиданно появилась облачность, мощная, кучевая с осадками, которая очень быстро нас схватила, мы поняли, что потихоньку начинаем получать обледенение и решили сделать разворот для того, чтобы вернуться либо в аэродром вылета на Мильково, либо уйти на запасной военной авиации. Погода была хитрее и лёд нас очень быстро сковал, в последствии чего мы стали падать.
А.О.: На какой высоте произошло?
А.М.: На 1400 метров.
А.О.: Что в таких случаях должен делать экипаж?
А.М.: Конечно, это внештатная ситуация, но все такие ситуации прорабатываются, потому что это такое периодичное явление у нас в принципе в стране и в мире. Нужно постараться либо пробить облачность с обледенением, либо постараться вообще выйти из зоны облачности, если скорость обледенения низкая, а если высокая скорость, то здесь уже ну, скажем так, воля божья. Экипаж стал отворачивать, видим показания, что у нас высота уменьшается, уменьшается, уменьшается, экипаж старался держать самолет ровно, чтобы в случае чего зайти аварийно на посадку без особых происшествий, что в принципе так и случилось. Мы перевернулись, а так, посадка, можно сказать, была мягкая из-за того, что было достаточное количество снега.
А.О.: Что происходило внутри в этот момент? Как люди пережили эту посадку?
А.М.: Внутри сложно сказать, как это все происходило, потому что это случилось буквально за считанные секунды. Лично у меня, так как я находился непосредственно ближе к грузу, неожиданно свет пропал, почувствовал тяжесть на спине, и потом понял, что меня прижало грузом, слышу, что всё, мы на земле, и начал кричать ребятам, спрашивать, живы ли, когда они ответили, выдохнул, слава богу, что весь экипаж остался жив.
А.О.: В каком состоянии были ваши товарищи?
А.М.: В первую очередь я их чисто физически не мог увидеть, потому что я был ногами в их кабине, где они сидели, а остальная часть у меня была под грузом, но ребята выбрались потихоньку и затем уже я потихоньку смог выбраться из плена груза. У командира воздушного судна были незначительные вообще ссадины, гематома под глазом, а вот у второго летчика было обнаружено рассечение в лобной части. Я нашел аптечку, оказали первую медицинскую помощь, наложили повязку, дали обезболивающие, поместили лётчика в положение полулежа, чтобы он мог полежать, восстановиться и прийти в себя. Мы в это время начали частично расчищать кабину самолёта для того, чтобы просто в ней хотя бы ночевать, проводить какой-либо быт. После того, как была оказана первая медицинская помощь, я сразу же пролез поглубже, где находился аварийный радиомаяк, включил его и выставил на открытую местность для того, чтобы сигнал с аварийного радиомаяка по системе Коспас-Сарсат передал наше сообщение, наши координаты, наш квадрат спутнику, а там уже перешёл в центр принятия сигнала.
А.О.: Когда происходит крушение самолета или автоавария, люди стараются отойти как можно дальше, ведь может случиться взрыв…
А.М.: Прежде чем вылезти из кабины, я сразу крикнул ребятам отключить топливо. В подобных ситуациях нужно смотреть, на какую сторону упал самолет, есть ли протечки бензина. Если нет протечек бензина, внутренних или внешних визуально, то достаточно просто обесточить самолет. Это в принципе указано во всех ситуациях. Даже когда экстренно заходим на посадку, во всех руководствах полетной эксплуатации, когда уже понимаем, что мы у земли, в экстренной ситуации, не обязательно падение, просто выход из строя какого-либо агрегата - обесточить самолёты и отключить топливо. Когда оказались на земле - покинуть самолёт как можно быстрее и впоследствии уже нужно понимать, что вообще с ним будет.
А.О.: Специалисты говорят, что АН-2 очень надёжный самолёт.
А.М.: Все знающие летчики, да в принципе многие в мире, кто связан с авиацией знают, что АН -2, тот же «Кукурузник» это настолько качественная советская машина, что даже при полном отказе двигателя все равно сядет, у нее есть шикарные авиационные качества по планированию.
А.О.: Вы включили радиомаяк и чем занялись дальше? Что было на борту? Что было из еды?
А.М.: Нужно было обустроить более-менее ровную поверхность для того, чтобы можно было спать. Нашли провиант - у нас был пакетик, где было немного нарезанного сыра, колбаски и буханка хлеба, нашли еще 1,5 литра воды. Проверяли самолет, чтобы в нем можно было существовать, проверили аккумуляторы, тепловую пушку, которая тоже спасла нас в первые сутки, затем она больше не работала из-за выключенных аккумуляторов. Нужно было найти альтернативный источник тепла, чем послужило простое ведро. Я налил масло, сверху немного бензина, потому что низкие температуры и масло тяжело воспламеняется, и это ведро в дальнейшем осуществляло обогрев и, в то же время, оно же позволяло нам топить снег для того, чтобы у нас была вода.
А.О.: Как еще удавалось спасаться от холода?
А.М.: Мы нашли достаточно большую пленку, в которую мы обворачивались все втроем, то есть получилась довольно герметичная такая полусфера в которой, благодаря нашему теплу, дыханию температура повышалась и это было терпимо для того чтобы там поспать 2-3 часа, 4-5 так поспать умудрялись, к тому же, грелись, прижавшись друг другу. Выживали, как могли...
А.О.: Еда у вас в первый день закончилась?
А.М.: Мы сразу рассматривали все варианты развития событий, в том числе, что нас найдут дня через три, через пять, через семь. И сразу же распределили весь имеющийся остаток провизии строго на пять дней. Грубо говоря, в сутки выходило на человека кусочек хлеба, практически как ленинградская пайка, небольшой кусочек сыра и два кусочка колбаски. Вот это в сутки на одного человека…
А.О.: Вы говорили, что у вас есть опыт уроков выживания, что и помогло вам выжить.
А.М.: Да, все верно. Все время, когда я проходил службу и обучение одновременно Краснодарском Высшем Военном Авиационном училище летчиков, у нас были курсы выживания, где нам разъясняли, как в случае чего топить снег, какой снег лучше брать, как обустроить быт, как строить юрты, ну абсолютно все, в том числе - включение аварийного радиомаяка и где ему лучше располагаться.
А.О.: Какие настроения царили все это время в вашем маленьком отряде?
А.М.: Ну, в первую очередь, конечно, мы были счастливы, что мы все живы и, в принципе-то, прям каких-либо критических увечий, ранений нет ни у кого. Но и в то же время все прекрасно понимали, что если даже позволить какой-либо пессимистичной мысли оказаться в наших умах, она будет прогрессировать, развиваться и это будет передаваться на экипаж. Мы общались абсолютно на разные темы. Жизненные, авиационные, исторические, книги. Обсуждали все, что только можно и нельзя. И старались особо не молчать больше 5-10 минут. Все равно кто-нибудь какую-нибудь фразу, историю все равно старался рассказать. То есть мы морально-психологически всегда старались держаться в одном поле и отстранять какие-либо плохие мысли. Конечно мы верили и надеялись, что нас найдут. И для того, чтобы это произошло, мы все сделали.
А.О.: Расскажите о членах экипажа
А.М.: Гордеев Андрей Павлович, это командир воздушного судна, у которого налет больше 18 тысяч часов, который отлетал не только по территории всей России, но и за рубежом полетал. Щеголев Николай Павлович - они давние друзья, они оба из Тюмени, они кучу часов налетали в одном экипаже, тоже достаточно опытный летчик, бывший полковник органов, то есть имеет свою тоже своеобразную закалку, свои навыки, свой стальной характер, да в принципе экипаж собрался такой рабочий, ну а я бывший военный летчик и сейчас переквалифицируюсь в гражданскую авиацию.
А.О.: Расскажите о дне спасения.
А.М.: Мы находились в кабине, топили снег, очередную партию, потому что всё равно для человека самое важное — это вода. И я слышу звуки винта. Отдаленно, приглушенно. Спрашиваю у экипажа, вы слышите? Нет, нет, нет ничего. А я четко слышу. Вскочил, забыл о том, что у меня в руках был металлический диск на котором мы топили снег, просто выскочил из самолета и я слышу этот вертолет, где он ходит вот где-то он вокруг, понимаю ,что где-то, может, километра два, может километра три. Его не видно, но где-то он рядом и вдруг вот вдалеке вот эта маленькая оранжевая точка, вижу что он крутится и крутится, и одна мысль была в моменте, был испуг, что он может уйти куда-нибудь не туда и забравшись на крыло я стал махать ему, но слава богу у меня опять же габариты позволяют и рост и ширина, то есть я думаю ребята меня увидели тем более на белом фоне.
А.О.: Там же еще окошко в небе появилось …
А.М.: Да, на самом деле погода нам его подарила, Господь Бог, я не знаю, в совокупности всё это подарило нам шанс выжить. То, что неожиданно открылась вот эта гора, на которой мы находились, буквально на 20-30 минут, то есть идеальная видимость, всё было идеально видно вдалеке. Как говорим мы по авиационному, погода миллион на миллион. И ребята нас увидели, подлетели, слава богу забрали, конечно нам помогли, сразу телефоны дали зарядить, попить там, что-нибудь покушать ну в общем ребята профессионалы конечно своего дела, так как они сели в глубокий снег, мы экипажу очень благодарны вертолетному, который нас искал да в принципе всем, кто нас искал и снегоходчики, и МЧС многие были задействованы в данной операции. Мы только стали взлетать, мы шли по приборам, потому что уже видимость была никакая, пошел снег, то есть случилось новогоднее чудо вместе с природой.
А.О.: Второй день рождения…
А.М.: Несомненно, и весь экипаж так считает.
А.О.: Каковы были первые эмоции, когда вы связались с родными?
А.М.: Вертолет подлетал к Козыревску, появилась связь, телефон включился, и в первую очередь - слово «мама». Когда услышал «да, сын», пошла мужская скупая слеза. Душа переполнялась радостью услышать родные голоса.
А.О.: Какова судьба самолета, который до сих пор там находится?
А.М.: Самолет пока в ближайшее время, я думаю, в течение месяца, будет находиться там. В дальнейшем самолет будет извлечен из того места и, в принципе, его капитально отремонтируем, что в дальнейшем позволит этому самолету продолжать свою работу.
А.О.: Мы сейчас с вами в самолёте находимся, вы летите домой, планируете ли возвращаться на Камчатку или всё, хватит, налетались?
А.М.: Нет, как говорилось в песне, врагу не сдаётся наш гордый варяг. На самом деле, находясь уже в больнице, в один момент у меня мелькнула мысль, всё, хватит этой авиации. Но переспав с этой мыслью, я сам для себя понял, что я не готов оставить небо, я не готов оставить самолёты, поэтому вот сейчас встретимся с семьёй, все обрадуются, успокоятся, две недельки побуду дома и обратно на Камчатку, потому что авиация ждёт, Камчатка ждёт.