Когда босс лесбиянка бабам приходится подставлять пизденку

🛑 ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Когда босс лесбиянка бабам приходится подставлять пизденку
Джулия Энн это очень популярный врач потому что она знает как сделать своих клиентов очень довольными
Темноволосая дама должна иметь случайный секс с ее врачом в его кабинете
Грудастая блондинка доктор Алексис занимается сексом с ее тощим пациентом в больнице
Сиськастая женщина пошла к своему врачу чтобы заняться сексом с ним
Сиськастая женщина широко раздвинула ноги для своего врача в своем кабинете
Блондинка трахается в больнице вместо того чтобы делать свою работу правильно
После того как блондинка была сделана он решил трахнуть ее
Итальянская грудастая блондинка соблазнила своего доктора и получила в киску в его кабинете
Горячие красотки isis любовь и августе Эймс сосет петух роговой своего пациента в то же время
Брюнетка с большими молочники Ава Аддамс трахается с одним из ее пациентов
Стройная красотка раздвинула ноги широко открыты для фальшивый доктор и получил очень жесткий пиздец
Доктор нагло трахнул сексуальную пациентку
Доктор помог пациенту трахнуть ненасытную жену
Озабоченный доктор трахнул темноволосую пациентку
Лысый доктор отодрал зрелую брюнетку
Сисястая женщина накинулась трахаться на молодого врача
Парень с большим членом трахает грубо молодую сучку
Доктор нагло трахнул шикарную женщину у себя в кабинете
Доктор трахнул сексуальную клиентку в кабинете
Во время массажа наглый мужик трахнул клиентку
Мужики выебали замужнюю девушку во все дырки
Устаый мужик в возрасте возбудился при виде сисястой брюнетки
Блондинистая девушка трахается с мужиком в больнице в задницу
Красотка в красных чулках течет от доминирования над сексуальным любовником
Студентка латинка прямо в кабинете истории прыгает на члене учителя
Парень вызвал врача на дом и, увидев, что приехала дама, оттрахал ее
Татуированная блондинка прямо в больнице трахается в попку
Немолодой врач соблазнил молодую пациентку и трахнул ее в кабинете
Блондинка в кабинете врача подставляет зад для анального секса
Пышногрудая брюнетка дрочит член мужу в больнице и скачет на его хозяйстве
Молоденький врач трахается с незнакомкой в кабинете на осмотре
Врач в больнице уложил пациентку на кушетку и трахнул членом ее тугую попку
В больнице пациентка на собственном примере ощутила хардкор секс
В больнице мужик трахает членом врачиху и ее сексуальную практикантку
Брюнетка в больнице занимается сексом с ненасытным доктором в его кабинете
Латинка с большими сиськами в больнице занялась сексом с доктором
Молодые студентки по очереди делают глубокий минет парню в больнице
Брюнетка с большими сиськами во время похода в больницу занялась сексом
Мамочка-жена в больнице дрочит перед зрелым врачом нежную промежность
Доктор в больнице осматривает глубоко влагалище стройной брюнеточки
Блондинки с большими сиськами в больнице мутят в комнате отдыха красивую еблю
В больнице пациент выебал сисястую врачиху в чулках и накормил спермой
Блондинка в больнице скачет на члене озабоченного доктора и получает оргазм
Блондинка в чулках надела белый халат для реальной порки в больнице с пациентом
Брюнетка в униформе не отказывает пациенту прямо в больнице в минете со спермой
Блондинку поимели в позе раком два черных парней с большыми членами
Сексуальный парень который был очень застенчив получил один из лучших минетов
Темноволосая красотка собирается иметь случайный секс с таксистом в своей машине
Большой сиськастый женщина со светлыми волосами было несколько напитков с парнем она хотела трахаться
Милая брюнетка с красивой улыбкой трахаются на природе и наслаждаться ее очень много
Две подружки решили хорошо удовлетворить мужика
Большегрудая брюнетка хочет потрахаться за деньги в общественном месте
Брюнет доставляет сексуальное удовольствие латинской красавице
Блондинка и ее подружка подарили бородатому парню шикарный трах втроем
Молодой любовник после куни смачно отымел зрелую брюнетку в анал
Брюнетка с большими сиськами предпочитает секс с молодым от первого лица
Мамочка лесбиянка в чулках и с большими сиськами трахает сама себя
Блондинка с большими сиськами сделала минет и раздвинула ноги для порки с любовником
Латинка с большими сиськами и волосатой киской подставляет письку для секса от первого лица
Девушка в чулках после отсоса скачет на пенисе паренька и кончает
Брюнетка после куни подставляет щель для страстного хардкор секса
Мулатка в аудитории получает толпу белых членов в нежный ротик и влагалище
Две девушки с волосатыми кисками раздвигают ноги для секса от первого лица
Блондинка отвлекет своего любовника от футбола королевским минетом
Татуированная девушка на кровати подставляет большую попу и сиськи для домашнего порно

Анальный секс (3771)
Большие сиськи (8068)
Мамочки, жены (4986)
Белье и чулки (2426)
Блондинки (5312)
Брюнетки (6179)
Большие попы (2760)
Латинское (623)
Хардкор секс (2652)
Домашнее порно (2903)
От первого лица (3286)
Чернокожие (1095)
2 девки и парень (2388)
Молодые девушки (3825)
Старые и молодые (237)
Зрелые женщины (370)
Мулатки (394)
Азиатки (652)
Минет и сперма (1647)
Арабское (118)
В униформе (453)
Групповуха (538)
Трахаются толпой (1041)
В колледже (63)
Рыжие (526)
Девушки соло (1185)
Лесбиянки (677)
В машине (446)
Массаж (431)
Толстушки (345)
В больнице (84)
В офисе (168)
Волосатые (1107)
Подглядывания (525)
Вебкамеры (405)
Вечеринки (79)
Индийское (47)


В больнице 3gp, mp4 порно скачать порно бесплатно, смотреть видео онлайн В больнице порно xxx секс ролики В больнице на телефон
erosankis.net никоим образом не отвечает за содержание страниц, на которые он ссылается. Весь контент на сайте предназначен для лиц старше 18 лет! Всем моделям на момент съемок исполнилось 18 лет. Все видео на сайте постановочные и находятся в свободном доступе в сети интернет.
0.0072259902954102






Крокси, в кои-то веки взмокший от напряжения, а не от наркоты, борется с лестницей, волоча последнюю коробку с записями, а я плющусь себе на кровати, уставившись в депрессивном оцепенении на светло-желтые фанерные стены. Это — мой новый дом. Одна убогая комнатенка четырнадцать на двенадцать футов, еще — коридор, кухня и ванная. В комнате — встроенный шкаф без дверей, кровать и впритык места для стола и двух стульев. Мне здесь противно и гадко: тюрьма и то лучше. Я, блядь, лучше вернусь в Эдинбург и поменяюсь с Бегби: его камеру — на эту промозглую лачугу. Махнем не глядя.
Я задыхаюсь — в этом замкнутом пространстве застарелая вонь табака от Крокси прямо бьет в ноздри. Я не курю уже три недели, но пассивно выкуриваю полторы пачки в день только из-за того, что этот кекс ошивается рядом.
— От работы пить хочется, да, Саймон? Пойдешь в «Пе-пис» выпить? — говорит он, и его энтузиазм напоминает злорадство, рассчитанную издевку над Саймоном Дэвидом Уильямсоном, который сейчас переживает не лучшие времена.
С одной стороны, это будет мудацкая дурость — заявиться в «Пепис», чтобы они все там фыркали: «Вернулся в Хакни, Саймон?», — но компания мне нужна. Посидеть — попиздеть. Выпустить пар. Да и Крокси не помешает проветриться. Пытаться бросить курить в его обществе — все равно что слезать с наркоты в компании упертых торчков.
— Тебе повезло, что ты отхватил это место, — говорит Крокси, помогая мне разгрузить коробки. Повезло моей вздрюченной заднице. Я ложусь на кровать, и все здание трясется, когда поезд-экспресс на Ливерпуль-стрит проносится через станцию Хакни-Даунз, примерно в футе от окна моей кухни.
Сидеть взаперти в моем состоянии — это даже хуже, чем выйти наружу, так что мы осторожно спускаемся по истертым ступенькам, ковер такой лысый, что идти по нему опасно — как по краю ледника. Снаружи падает мокрый снег и витает унылый дух послепраздничного похмелья, мы с Крокси шагаем к Кобыльей улице и Таун-Холлу. Крокси вдруг заявляет без малейшего оттенка иронии:
— В Хакни оно по-любому лучше, чем в Айлингтоне. Айлингтон — это вообще уже полная жопа.
Можно всю жизнь оставаться хипом-бродягой. Ему бы вебсайтами заниматься, дизайном — где-нибудь в Кларкенуэлле или Сохо, — а не тусовками и вечеринками в Хакни. Надо бы научить этого перца, что почем в этом мире, и даже не потому, что ему это как-то поможет в жизни, а просто чтобы не дать вот такой вот хуйне безнаказанно просочиться в культуру.
— Нет, это шаг назад, — говорю я и дую на руки, мои пальцы розовые, как непроверенные свиные сосиски. — Для двадцатипятилетнего неформала Хакни — это самое то. Но для активного тридцатишестилетнего предпринимателя — я показываю на себя — это полный облом. Представь, ты знакомишься с классной телкой где-нибудь в баре в Сохо — и что, ты дашь ей адрес на Восьмой Восточной? Что ты ей ответишь, когда она спросит: «А где тут ближайшее метро?»
— А поверху доберецца, — говорит он, показывая на железнодорожный мост под опухшим небом. Мимо проходит 38-й автобус, изрытая ядовитую копоть. Эти, блядь, мудаки из лондонского департамента транспорта плачутся в своих дорогих брошюрах про ущерб, наносимый частными автомобилями окружающей среде, загрязнение воздуха и все такое, а муниципальный транспорт типа воздуха не загрязняет.
— Ни хуя это не правильно, — огрызаюсь я. — Дерьмо на лопате. Это место, наверное, будет последним в Северном Лондоне, куда проведут метро. Даже в блядском Бермондси и то есть метро, мать его. Они его могут пристроить к этому цирку уродскому, куда не пойдет ни один мудак, а здесь они его сделать не могут, это, блядь, точно.
Узкое лицо Крокси подергивается в подобии улыбки, и он смотрит на меня своими большими, опустошенными глазами.
— Ты у нас седня чегой-то не в настроении, да? — говорит он мне.
И это правда. Так что я делаю то, что всегда: топлю свои печали в вине и говорю им всем в пабе — Берни, Моне, Билли, Кэнди, Стиви и Ди, — что Хакни — это просто на время, так что не думайте, будто я тут окопаюсь надолго. Нет, дорогие друзья. У меня свои планы. Большие планы. И кстати, я часто наведываюсь в туалет, но только чтобы принять вовнутрь, а не вылить наружу.
Но даже когда я занюхиваюсь по самые пончикряки, я все равно сознаю горькую правду. Кокс мне наскучил, он наскучил всем нам. Мы — пресыщенные мудаки, толчемся в местах, которые ненавидим, в городе, который ненавидим, притворяемся, что мы — центр вселенной, уродуем себя говенной наркотой, чтобы избавиться от ощущения, что настоящая жизнь происходит где-то совсем в другом месте; мы прекрасно осознаем, что все, что мы делаем, — это просто подпитка нашей клинической паранойи и вечного непреходящего разочарования, и тем не менее нам не хватает запала остановиться. И я даже знаю почему. Потому что, как это ни прискорбно, вокруг нет ничего интересного, ради чего стоило бы остановиться. Тут расползается слух, что у Брини есть куча хорошего цзына, и, похоже, его уже начали потихоньку употреблять.
Вдруг выясняется, что уже наступило завтра, и мы где-то на хате — сидим-раскуриваемся, и Стиви все говорит, сколько стоит все это купить, выглядит он больным и недовольным, потом появляются мятые бумажки, и запах нашатыря наполняет комнату. Когда же эта кошмарная трубка обжигает мне губы до волдырей, я ощущаю слабость и поражение, но тут мне вставляет, и я оказываюсь в другом углу комнаты: холодный, заледенелый, удовлетворенный и полный собой — несу совершеннейшую пургу и строю планы мирового господства.
И вот я на улице. Я и не знал, что мы в Айлингтоне. Шатаюсь себе по округе и вдруг вижу девицу — она сражается с картой на Зеленой, пытается открыть ее, не снимая перчаток, — и реагирую низкопробным: «Потерялась, детка?» Меня пугает мой собственный голос: жалобный и чувствительный, весь пронизанный ожиданием, предвкушением и даже потерей. Я аж задохнулся от потрясения, тем более когда заметил у себя в руках лиловую детскую сумочку в форме жестянки для завтраков. Что за еб твою мать это было? Откуда она у меня, эта хрень? Как, черт возьми, я сюда попал? Где весь народ? Было несколько стонов, кто-то ушел, и я вышел прочь под холодный дождь, и сейчас…
Девочка вся из себя напрягается, словно палка из плоти блэкпульского камня у меня в штанах, и шипит:
— Ну извини, куколка, — кисло парирую я.
— И не куколка тоже, — сообщает она.
— Это как посмотреть, милая. Попробуй взглянуть на все это с моей точки зрения. — Я слышу свой голос как будто со стороны, словно это не я говорю, а кто-то другой, и я вижу себя ее глазами: вонючий и грязный пропойца с фиолетовой детской сумочкой. Но у меня есть работа, которую надо делать, и люди, с которыми надо встретиться, и даже чуток денег в банке, и одежда получше, чем этот заляпанный и вонючий тулуп, эта старая шерстяная шапка и драные перчатки, и что вообще за хуйня здесь творится, Саймон?
— Отвали, идиот! — говорит она, отворачиваясь.
— Я так понимаю, мы просто знакомимся не с той ноги. Ничего страшного, единственный путь — это путь вперед, правда?
— Отъебись, — вопит она через плечо.
Женщины… как иногда с ними сложно. Сплошной негатив. Иной раз я с ними теряюсь; и все потому, что я недостаточно знаю женщин. Я знал нескольких, но между нами всегда вставал мой распалившийся причиндал — между мной, ними и чем-то глубоким и важным.
Я пытаюсь вспомнить последовательность событий, восстановить свой покоробленный, перегревшийся разум, как бы растягивая его и разбивая на фрагменты. До меня доходит, что я на самом деле был дома, что утром я совершенно подавленный вернулся в свое новое логово, втянул последний кокаин и улегся потеть и дрочить на газетную фотку Хиллари Клинтон в скафандре во время предвыборной гонки на пост мэра Нью-Йорка. Я толкал ей старую идею насчет того, что, мол, не обращай внимания на евреев, она была все еще очень красивой женщиной, и Моника даже в подметки ей не годилась. Пожалуй, Биллу надо бы показаться врачам — подлечить голову. Потом мы занялись любовью. Потом, когда Хиллари уже спала удовлетворенная, я пошел в соседнюю комнату, где меня ждала Моника. Лейт встретился с Беверли-Хиллз в утонченном и смачном постнаркотическом трахе. Потом я свел Хиллари с Моникой, чтобы они сделали это друг с другом, а я бы на них посмотрел. Сперва они заартачились, но, очевидно, я их все-таки уговорил. Я уселся на этот потертый стул, который мне притащил Крокси, расслабился и с удовольствием закурил гаванскую сигару… ну ладно: тонкую панетеллу.
Полицейская машина воет на Верхней улице в поисках какого-нибудь тормознутого гражданина, чтобы его покалечить, а я, дрожа, возвращаюсь к реальности.
Вкрадчивая, но подленькая природа воображения вгоняет меня в тоску, но это лишь потому, что у меня сейчас отходняк, и он заставляет эти дурацкие мысли — которым вообще-то положено быть краткими и мимолетными — задерживаться в голове, мешая работе и вынуждая возиться с ними. В результате чего у меня возникает стойкое отвращение к кокаину; тем более что в ближайшее время я все равно не смогу себе что-то такое позволить. Что совершенно не важно, когда ты под коксом.
Я — на автопилоте, но постепенно начинаю осознавать, что направляюсь сейчас вниз от Энджел к Кингз-Кросс, по сути — символу отчаяния, если таковой вообще существует. Захожу к букмекерам на Пентонвилль-роуд — посмотреть, нет ли кого из знакомых, но никого там не узнаю. Оборот афер нынче высок, бдительный полис — повсюду вокруг. Кружат, как катера по болоту из нечистот, лишь разгоняя и перемещая дерьмо с места на место, но не вмешиваясь и уж тем более не уничтожая ядовитые отходы.
Потом я вижу, как входит Таня, похоже, под герычем. Ее сморщенное лицо — пепельно-серое, но глаза зажигаются узнаванием.
— Милый… — Она меня обнимает. У нее на буксире — какой-то тощий и худосочный парень, который, как до меня вдруг доходит, на самом деле девчонка. — Это Вэл, — говорит она с типичным носовым подвыванием лондонской джанки. — Сто лет тебя здесь не видела.
— Ага, я снова в Хакни. Временно, так сказать. Слегка обкурился в эти выходные, — объясняю я, и тут появляется группа безбашенных дерганых ниггеров: возбужденных, поджарых, враждебных. Здесь вообще кто-нибудь делает ставки — или так, погулять пришли? Мне не нравится атмосфера, так что мы потихоньку уходим — эта странная, бледная телка Вэл и один из тех черных мудил еще успевают что-то язвительно бросить друг другу — и направляемся к станции Кингз-Кросс. Таня ноет что-то про сигареты, и, да, я пытаюсь остановиться, но ни фига, нужно, блядь, должен и все, и я ищу в карманах мелочь. Я покупаю какие-то сигареты и прикуриваю, спускаясь в метро. Жирный, опухший, цазойливый белый ублюдок в этой их новой пидорской голубой униформе геев-штурмовиков Лондонского Муниципального Транспорта велит мне выбросить сигарету. Он показывает на доску на стене, где приводятся всякие цифры: в частности, число людей, погибших при пожаре, который начался из-за окурка, брошенного каким-то мудилой.
— Ты что, тупой? Тебя это что, не волнует?
С кем, черт возьми, этот клоун пытается говорить?
— Нет, меня ни хуя не волнует. — Мудак это заслужил. — Если уж ездишь, тогда будь готов рисковать, — рявкаю я.
— Я потерял друга в том пожаре, ты, козел! — визжит разозленный олигофрен.
— Он, наверное, был онанистом, если ты — его друг, — кричу я, но все же тушу сигарету, когда мы вместе с толпой спускаемся по эскалатору на перрон. Таня смеется, а эта Вэл просто в истерике, она как взбесилась.
Мы едем на метро до Камдена, где обретается Берни.
— Вам, девочки, лучше бы не шататься вокруг Кингз-Кросс, — улыбаюсь я, точно зная, почему они там шатаются, — и уж точно — не с блядскими ниггерами, — добавляю я. — Все, че им нада, — так это заполучить симпатичную белую птичку и стать ее сутенером.
Детка Вэл улыбается, но Таня копает глубже.
— Как ты можешь так говорить? Мы же к Берни идем. Он один из твоих самых лучших друзей, и он — черный.
— Ну да. Но я же не про себя говорю, это, можно сказать, мои братья, мой народ. Почти все мои здешние друзья — черные. Я говорю о вас. Они же не собираются продавать меня. Хотя, будь уверена, Берни, старый прохиндей, непременно бы попытался, если бы знал, что ему это с рук сойдет.
Крошка Вэл, мальчик-девочка, снова хихикает этак очаровательно, а Таня недовольно дуется.
Мы поднимаемся в квартиру Берни, я на секунду забыл, в каком подъезде он живет, потому что мне необычно приходить сюда днем, при свете. Мы беспокоим одинокого бомжа, пьяного в стельку, который валяется в луже собственной мочи на лестничной площадке.
— Доброе утро, — ору я ему бодрым голосом, и пьянчуга в ответ булькает что-то среднее между стоном и рыком.
— Вам-то легко говорить, — саркастически замечаю я, и девочки улыбаются.
Берни еще не ложился, только что сам вернулся от Стиви. Он напряжен, как стоячий член: черно-золотая масса цепей, зубов и перстней. Я чувствую запах нашатыря, и можно даже не сомневаться, что у него там на кухне уже раскурена трубочка, и он даст мне затянуться. Я делаю долгую, глубокую затяжку, его большие глаза горят воодушевлением, а его зажигалка поджигает крэк. Я задерживаю воздух в легких, и медленно выдыхаю, и чувствую это грязное, дымное жжение в груди и слабость в ногах, но я хватаюсь за край стола и наслаждаюсь холодным, пьянящим приходом. Я вижу каждую хлебную крошку, каждую каплю воды в алюминиевой раковине — вижу с болезненной четкостью, которая должна бы внушать отвращение, но не внушает, и меня бьет озноб, загоняет меня в самый холод. Берни времени
Красивая малышка обслужила член
Мужик снял крупным планом как трахает брюнетку в домашней обстановке
Мультяшная эротика с прекрасными обнажёнными тёлочками