Кодеиновый трип.

Кодеин.

Нечто многогранное, сложное, совершенно непостижимое за один трип в малой дозе. Впечатляющее настолько, что страшно врываться в этот мир не постепенно. В чём-то ешки наоборот, в чём-то нечто совершенно самобытное и незнакомое...

Началось всё с того, что психически расстроенный Глюк захотел чего-нибудь поюзать. Юзать было нечего, кроме каффетина, которого Глюк и сожрал четыре таблетки, несмотря на мои протесты вида "нельзя без отбивки жрать таблетки с парацетамолом". В итоге Глюк колбасился и не блевал. Эти наблюдения отложились в сознании укуренного Фаустишки, и наутро он начал кричать, что совершенно необходимо чего-нибудь поюзать, и он с готовностью отдаст на это благое дело последние свои 300 рублей.

И я поняла, что пришло время исполнить своё давнее желание - попробовать кодеин.

Часть 1. Горе-экстракция в исполнении горе-наркоманов.

Разумеется, я надеялась понюхать.

Методом психонавтического тыка я установила и постановила, что отбивать кодеин будем из Пенталгина. В рамках пробежки по магазинам я же за ним и отправилась. Глюк юзать кодеин отказался, потому что считает его пустым наркотиком, и я купила три пачки - решила, что на двоих первоюзников этого хватит.

Вернувшись домой, я ещё раз перечитала разные рекомендации по экстракции кодеина. И поняла, что такое могло случиться только со мной. Как оказалось, есть только два препарата, из которых нельзя отбивать водой. И один из них - Пенталгин. Мне требовалось около 150 мл медицинского спирта, взять который было неоткуда.

Посовещавшись с химиком-неудачником Фаустом, мы пришли к выводу, что можно попробовать заменить спирт водкой - на кодеине это никак не отразится, а вот немалая часть анальгина должна бы уйти. Фауст смотался за водкой, я измельчила таблеточки и вылила в них водку (решили, что её должно быть 300 мл). Фауст яростно тряс бутылку, после чего она была отправлена в холодильник с целью появления осадка.

Осадок появился, но и водка осталась мутной. Ничего, где наша не пропадала - отфильтровали осадок и поставили мутную водку на огонь. В процессе нагревания белая от мути водка становилась всё более прозрачной и приобретала коричневатый оттенок. После закипания на стенках начала оставаться какая-то коричневая херня, такая же херня плавала в жидкости. Потом там появилась плёнка, очень похожая на масляную. А под конец, когда воды уже почти не осталось, и что-то густое пузырилось на дне ковшика, решено было его снять и залить холодной водой.

С грустными мыслями, каким же образом отмывать этот ковшик и сколько кодеина осталось в этой дряни на стенках и на дне, я делала вялые попытки открести дрянь, но добилась только того, что вода стала мутно-коричневой, а дрянь осталась. Коричневая вода, в которой можно было слабо надеяться обнаружить кодеин, была отфильтрована в другой сосуд, а многострадальный ковшик был залит водой из-под крана. Я же поставила сосуд с предполагаемым кодеином на плиту и начала изучать состав водки.

Когда мне на глаза попалось слово "сахар", я всё поняла. Через некоторое время ковшик с коричневой дрянью это доказал - дрянь, являвшая собой жжёный сахар, растворилась в воде. Теперь оставалось надеяться лишь на то, что сахар не поглощает кодеин, а коричневый цвет жидкости, характерный для кодеина, не является цветом гари.

Вода скоро стала прозрачной и весело выкипала, не оставляя на стенках никакого осадка и без появления всякой дряни. Но с мечтой сделать нюхательный порошок я уже распрощалась - представлялось очень маловероятным, что сахара в воде не осталось вообще. Оставалось надеяться, что там остался хотя бы кодеин, причём с минимальной примесью анальгина. И когда мне показалось, что вода густеет, я сняла её с плиты.

Получилось две неполных стопки.

Часть 2. Трип, который удивил.

И немедленно выпили.

Как и ожидалось, вкус у жидкости был омерзительным и стойким. Пришлось запивать эту гадость целой чашкой чая. Зато потом во рту разлилась невероятноя сладость, которая усиливалась при курении сигареты - дым, разумеется, казался очень сладким.

Сладость продержалась минут десять, атмосфера чем-то запахла, и появилось ощущение расслабленности и сонливости. Разговаривать было можно, но ничего умного в голову не лезло. Немного побаливала голова. Но, в общем, жить было можно, хотя и непонятно как. А Фауста, кажется, уже начинало плющить и таращить.

Потом сонливость незаметно прошла, расслабленность превратилась в выброс энергии, и мир вокруг приобрёл приятные краски. Я встала, чтобы приготовить укол для кошки, и обнаружила, что ходить мне даже нравится. Фауст, наоборот, ходить не хотел и даже чувствовал себя не особо хорошо. Я сделала укол, бессмысленно постояла посреди комнаты и легла. Как раз тогда я поняла, что уже нахожусь в мягком вязком трипе.

У меня перестали существовать колени, скромных размеров мозг Фауста с удовольствием плескался в черепе. Видимо, плескался он в кодеиновой водичке. 

Сознание оставалось ясным, но окружающая действительность изменилась. Я въехала на другой уровень реальности, где всё вроде бы такое же, как всегда - и абсолютно иное, всё видно таким, каким видел бы это чистый человек - и в то же время всё неузнаваемо и кажется порождением именно этого, кодеинового мира.

Но этот пласт был узнаваемым. Я уже бывала на нём, и не раз - когда кушала ешки. Кодеин отправил меня туда же, куда отправляли ешки. Во всяком случае, реальность была та же самая, с небольшой диссоциацией, пусть узнаваемой, но - странной. При этом, восприятие и всё то, что происходило внутри, отличалось от ешек малоуловимой противоположностью им. Ешки добавляли жизни, искромётности, радости - кодеин призывал к спокойному полугрустному состоянию. Ешки ускоряли движение энергии вокруг - кодеин его замедлял. Воздух казался густым, обволакивающим, как некий метафорический "ведьмин студень" - желеобразный, но при этом газообразный. И вся жизни текла медленно, но верно.

Зато мозг работал быстро, сознание набралось новой ясности, необходимой именно для этого пласта реальности. Сначала вылезал креатив, потом пошли размышления о законах мироздания, извлечение из своих мыслей большего концентрата. На этом этапе было легко и приятно говорить, но говорить без запойного восторга, а мягко, темно, тяжело - гармонично с величественными стенами, мрачностью яркого света и спокойным созерцательным состоянием. Думать можно был одновременно с разговором, причём о совершенно других вещах. Всё вокруг виделось очень чётким, как будто все линии специально сделали заметными - подобное бывает на чуть перешарпленной фотографии, только это было более естественно.

А потом пришёл пик трипа - и говорить расхотелось. Надо было просто лежать, не сдерживая себя и не боясь взорваться от вихря мыслей, переполняющих телесную оболочку. Они не пытались вырваться из неё - они просто носились по ней, наполняя её теплом, а сознание - силой. Извне врывался только густой свет, густой воздух, густое тепло - всё густое, тёмное, спокойное. Если голоса не проникали внутрь, если ничего не говорил собственный язык - можно было просто думать много всего сразу и понимать то, что думаешь. И в это время становилось ясно, что этот трип - лишь небольшой шаг по поверхности мира кодеина, что он таит в себе ещё много и очень много открытий...

И даже когда трип пошёл на спад, когда казалось, что уже ничего интересного не будет, и осталось только ждать возвращения обратно - кодеин преподнёс ещё один, непохожий на предыдущее, сюрприз. Линии приобрели просто невероятную чёткость. В полумраке можно было хорошо видеть неизмеримо больше, чем начистую. Мой любимый угол стены колыхался, шёл волнами, и из него выходила энергия. Из него же шёл психодел - психодел в чистом виде, мысленный, воздушный, не нуждающийся ни в каком выражении. Тело и сознание наполнялось полуэйфорией и радостью. Пребывание на другом уровне реальности осознавалось едва ли не острее, чем в полноценном трипе. Кодеин не отпускал, он как будто захватывал с новой силой - и новыми средствами.

Но потом всё же отпустил. С ворохом впечатлений и ощущений.

Эпилог.

Чем дальше спадал трип, тем больше хотелось жрать. Когда трип спал, я сожрала три здоровых голубца и не наелась. Утром дошло почти до голодных спазмов, которые, впрочем, были убиты трубочкой с ганджей и бутербродом с колбасой.

Отхода у меня были довольно неприятные, хотя ганджа на время их практически убрала. А вот после того, как я напряглась и покормила кошек - в области желудка назрел бунт, и последующий час странных полублевательных ощущений в желудке был самым неприятным за этот день. Но, в общем, достаточно уяснить себе, что сразу после кодеина надо жрать, курить и ложиться спать, не напрягаясь без особой необходимости - и проблема отходов будет решена.

С утра я была как огурчик, только жрать очень хотелось.

У Фауста шли отхода вечером, да и с утра он проснулся в состоянии, похожем на сильное противное похмелье. От этого похмелья он лечится и в данный конкретный момент, пока безуспешно - хотя, думаю, последние несколько часов он конкретно симулирует, дабы оправдать невыход на работу.

Несмотря на всё это - кодеин нас очень заинтересовал, и мы поюзаем его ещё.

Только отбивать в следующий раз будем из Нурофена - так оно проще, да и вдруг всё же удастся понюхать?