Книги, которые помогут лучше понять атмосферу СССР

Предлагаем подборку «книжного мастрида» , который некогда составлял заметную часть советской действительности. Что сегодня читать поколению рожденных уже в новом веке, чтобы лучше представлять внутренний мир советских людей (а также их среду обитания)?

У самой читающей в мире нации прозаические тексты были кроме шуток предметом культа. Любопытство и информационный голод толкали советских людей поглощать буквально все: от газеты «Соленья» и официальной пропаганды до самиздата, за который вполне можно было лишиться работы, встать на учет в психушке, или даже присесть.

МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ (1946 г.), Александр Фадеев

В 1943 году, вскоре после освобождения Краснодона от немецкой оккупации, в газете «Правда» вышла статья Александра Фадеева «Бессмертие», рассказывающая о зверской расправе фашистов над группой подростков, участников краснодонской подпольной организации. На основе этого материала и была написана книга, вошедшая в золотой фонд советской литературы. Роман наградили всеми мыслимыми премиями, включили в школьную программу. Это, однако, не помешало миллионам читателей искренне его полюбить.

В 50-х годах критики внезапно заметили, что в книге плохо прописана руководящая роль партии и приказали роман переделать. Фадеев сопротивлялся как мог, но чиновники были непреклонны. В 51 году вышла новая, «дополненная» версия романа, а спустя четыре года Фадеев покончил с собой.

Историю молодогвардейцев канонизировали, забыв, что роман полон художественного вымысла. Лишь в 90-х годах стали открываться реальные факты краснодонской трагедии, но вместе с тем появилось и много путаницы, недомолвок и спекуляций на этом примере отчаянного юношеского героизма и мужества.

ПЕТР ПЕРВЫЙ (1930-1945 гг.), Алексей Толстой

Толстой впервые коснулся Петровской эпохи еще в рассказе «День Петра», а потом в пьесе с жизнеутверждающим названием «На дыбе». Современники поговаривали, что большевики специально «выписали» Толстого из-за границы, чтобы тот помогал строить новую советскую литературу. «Красному графу» создали ультимативно комфортные условия, которые только можно было себе представить в то голодное и страшное время. (Из письма Толстого Бунину: «Ваня, приезжай, у меня тут два автомобиля» — и это в 20-е то годы!)

Известный своим лояльным отношением к советской власти, Толстой создал образ великого полководца и политического деятеля. Наиболее острые исторические моменты автор обошел, напирая на историю становления личности царя-реформатора. Возможно, это и понравилось партийным лидерам, наградившим писателя Сталинской премией. Книгу тут же стали активно проталкивать в массы. Несмотря на несколько избирательное отношение к фактам роман до сих пор интересен своим языком, динамизмом и подробными зарисовками быта людей того непростого времени.

В 1980-м году по мотивам книги режиссером Сергеем Герасимовым (кстати, он же экранизировал и «Молодую гвардию») был снят двухсерийный фильм «Юность Петра», который в прокате посмотрели 23,5 млн зрителей.

НЕЗНАЙКА НА ЛУНЕ (1965 г.), Николай Носов

Мало кто знает, но идея «мира коротышек» вторична. Носов стал писать трилогию о Незнайке и его друзьях вскоре после знакомства с книгой Анны Хвольсон «Царство малюток» (вышла в 1883 г). Незнайка и другие жители Солнечного города — чуть ли не единственные сказочные герои, живущие в самом настоящем коммунизме. В книге Носова описано общество с безденежной экономикой, построенное на принципах взаимовыручки, равенства и братства.

Инновации в сфере ракетостроения позволили героям книги полететь на Луну, где они впервые столкнулись с капиталистическим строем. Товарно-денежные отношения, преступность, загрязнение окружающей среды —

все это ошеломило малорослых космонавтов. Им пришлось пройти через бродяжничество, тюрьму, накопление первичного капитала и банкротство, организацию финансовой пирамиды и только что не стать жертвами незаконных генетических экспериментов.

Этот роман-сказка — не просто развлечение, но и отличное пособие по экономике для самых маленьких. Здесь в доступной форме рассказано о базовых принципах рыночных отношений, а еще об акциях, акционерных обществах, рекламе, безработице, продажной прессе и демпинговых ценах. Эти вещи давно привычны нам с вами, но для типичного советского ребенка (поверьте на слово, дети нулевых) реалии капитализма выглядели совершенно инопланетными.

Кстати, лучшим иллюстратором этой великолепной книги по общему признанию является Генрих Вальк. Его работами мы и оформили данный текст.

МЫ (1920 г.), Евгений Замятин

Роман-антиутопия об обществе, управляемом неким «Благодетелем» (имена и фамилии изменены). Действие происходит на безопасном расстоянии — в двадцать шестом веке. Жесткий контроль над каждым поступком человека, его чувствами и мыслями. Любовь считается преступлением, брак упразднен, а сексуальные утехи выдают по талонам розового цвета. Фантазию, объявленную опасной болезнью, успешно лечат рентгеновскими лучами.

Люди живут в стеклянных домах, чтобы «хранителям» удобнее было за ними приглядывать. Лишь на час в день разрешено опустить шторы, и использовать заветный розовый талончик. Единая униформа, искусственная пища, марши под звуки гимна.

Несмотря на, что роман написан еще при Ленине и ни о каком высмеивании Сталина речи еще не шло, компетентным органам было понятно, что налицо антисоветчина наивысочайшей пробы. Никакие даже временные компромиссы (а ля Булгаков) в данном случае были невозможны. В прессе началась травля, вынудившая писателя эмигрировать. За рубежом роман, естественно, тут же перевели на кучу языков и многократно переиздавали. Им, кстати, вдохновлялся Оруэлл при создании своей (куда более распиаренной) антиутопии.

ТРИДЦАТАЯ ЛЮБОВЬ МАРИНЫ (1982-84 г.), Владимир Сорокин

Какими только клеймами не жгли дубленую сорокинскую шкуру. От невинного «литературный хулиган» до «сатанист» , «порнограф» и «психопат». Но, кажется, ему до сих пор все нипочем.

Роман вышел в самиздате еще до перестроечных времен, когда «чернуха» и жесткая «социалка» в кино и литературе стали привычным явлением (и быстро всем надоели). Тогда, в 80-х, в густом как сироп брежневском застое подобное изображение действительности воспринималось как что-то действительно наглое. Натурализм некоторых сцен, описанных при этом великолепным русским литературным языком, ядовитый сарказм при описании советских реалий — все это когда-то воспринималось (современниками автора) как вполне себе билет на галоперидоловую сиесту в желтом доме.

Роман представляет собой некий перевертыш истории советской действительности. В жизни ведь сначала были производственная эйфория «пятилеток» и разрывающие мозг съезды, а уже после народу открывается мир лихого секса в масскульте и прочих импортных радостей.

У Сорокина все наоборот. Начатый в духе этакого «соцпорно-лайт», роман продолжается романом героини-диссидентки с настоящим «совком», постепенной перековкой её на заводе, у станка и заканчивается многостраничным пароксизмом любви к Родине. Тридцатой по счету и самой крепкой из всех любовей Марины.