Клиника для душевнобольных

https://mrakopedia.net/wiki/Клиника_для_душевнобольных

Часть 1: Расстройство пищевого поведения

Не хотелось бы афишировать свои персональные данные, поэтому скажу лишь, что работаю в сфере здравоохранения. Странных пациентов к нам поступает более чем достаточно, и случай одной из них в последнее время не дает мне покоя.

Она поступила к нам относительно недавно, но слухи о ее истории уже успели не один раз облететь всю клинику. Устав бесконечно слышать одни и те же невероятные домыслы, я прочитал ее личное дело, чтобы положить им конец.

О чем теперь искренне сожалею.

Ниже приведен записанный с ее слов отчет о событиях, из-за которых она оказалась здесь.

---

Честно говоря, вся эта ситуация — одно большое недоразумение. Проблема не во мне. Кто-то другой виноват во всем, кто-то хочет довести меня до сумасшествия. Мне здесь не место.

Ладно, я признаю, что у меня были проблемы с весом. Когда это впервые произошло, я как раз безуспешно пыталась совладать с очередной диетой.

Мы праздновали повышение Беки. Впятером отправились в ресторан, не могу вспомнить, как он назывался. Сила воли держалась на волоске. Пока несли салат, мы уже выпили по паре бокалов вина. Я решила, что съем половину, и то только для того, чтобы избежать скандала и не портить вечер Беки. Подруги просто с ума сходили, если замечали, что я ничего не ем…

Тем не менее, я не могла отогнать от себя мысли о том, что Беки самая стройная из нас пятерых, не может быть не связано с тем, что она первая получила повышение. Мы все окончили колледж чуть больше года назад, и мир за его пределами вместо распростертых объятий предложил нам пощечину. Ни одна из нас не была на своем месте.

Кроме Беки, конечно же.

Я постоянно страдала от голода и ненавидела себя из-за этого, и вся эта ненависть и боль доводили меня до предела… поэтому я даже не попыталась остановить официанта, когда он начал выкладывать сыр на салат. Я хотела выбросить этот проклятый салат, или просто отказаться его есть, но я была так голодна…

Я начала есть, злясь, но не выдавая этого, чтобы девочки не подумали, что я ненормальная. Не съев и половины, я заметила длинный черный волос, завернувшийся вокруг листика. Я поняла, что чуть не проглотила его, и на меня нахлынуло чувство отвращения.

Из-за волоса в салате нам не пришлось платить, и подруги даже ничего не сказали, когда я отказалась заказать что-нибудь еще. Благодаря этому волосу у меня совсем пропало чувство голода!

Весь следующий день я была на седьмом небе от счастья. Я не хотела есть, я была спокойна — все было просто замечательно. Я даже решила, что изобрела новый отличный способ самоконтроля.

Но мои подруги так не думали; или, скорее, Беки так не думала.

Я обедала с Андрой, и меня снова начало ломать от голода. Я была истощена и удручена, и я сдалась и заказала большой салат. Андра улыбнулась и сказала что-то вроде: «Если тебе нужно выговориться — я рядом», бла, бла, бла — готова поспорить — она во всем замешана. Сейчас мне кажется, что ее улыбка была смутно подозрительной и насмешливой, как будто она знала, что произойдет…

Я нашла ноготь в салате! Красный искусственный ноготь!

Отвратительно! Под искусственными ногтями столько бактерий!

Мне снова не пришлось платить за обед, но есть больше не хотелось. Шок и отвращение опять полностью отбили аппетит.

С одной стороны, я чувствовала облегчение и прилив сил. Я не ела уже две недели, и это… отвращение… помогало мне худеть.

Но я не сумасшедшая и не дурочка. Я знала, что однажды мне все-таки придется что-нибудь съесть.

Прошло еще пару дней, и я заказала куриный салат, когда обедала с Беки. Она все рассказывала и рассказывала о своей новой работе, о том, как ее новый начальник «вроде как с ней флиртует, или не флиртует, невозможно понять»… Я так ее ненавидела, но внешне была рада за нее. Как бы то ни было, все мое внимание было поглощено салатом. Я ела и чувствовала неимоверное облегчение…

… пока не укусила что-то мягкое снаружи, но твердое внутри.

Я быстро сплюнула в салфетку. Я до сих пор помню, как Беки выдавила:

— О Господи, это что, палец?

Помню, как не могла оторвать взгляд от него, держа салфетку в руке. Это был палец ноги. Он был раздавлен и немного подгорел, но торчащий из него кусок кости было ни с чем не спутать.

Кафе, в котором мы обедали, временно закрылось. Никто не мог понять, откуда в салате взялся палец ноги. Понятное дело, что никто из официантов или поваров не уронил свой палец ноги в салат… и непонятно, как Беки украла все внимание, которое привлек скандал. У нее даже взяли интервью репортеры местного телевидения, хотя палец в салате был у меня.

«Это просто ужасно. Люди могут серьезно заболеть, если случайно съедят что-то подобное», — она сказала, глядя в камеру.

Я начала подозревать, что она как-то во всем замешана.

Шок снова отбил у меня аппетит, и я почти день не чувствовала голода, но так дальше продолжаться не могло. Я знала, что мне нужно поесть, и чем раньше — тем лучше.

Решив, что больше не позволю Беки надо мной издеваться, я пошла к автоматам в местном супермаркете.

Глядя на шоколадные батончики, я чувствовала себя такой слабой, и так себя из-за этого ненавидела… но мне нужно было поесть, и сила воли иссякла окончательно. Немного шоколада все исправит.

Я укусила батончик… ммм… просто волшебно… такой сладкий…

Но тут я увидела что-то между упаковкой и шоколадкой. Оттянув чуть дальше обертку и увидев, что это, я не смогла сдержать приступ тошноты, и все, что я съела, оказалось на полу.

Это был кусок кожи.

Его что, с кого-то срезали? Еще следы крови… о боже!

Но как Беки это удалось? Откуда она могла знать?

Меня переполнили страх и злость, хотя отчасти я и чувствовала облегчение из-за того, что так и не нарушила диету. В муках и борясь с желанием продолжать голодать, я заказала пиццу в кафе поблизости. Когда ее принесли, я заметила небольшое вздутие на корочке… С ощущением больного отчаяния я вскрыла его. Внутри оказалась роговица глаза.

Чертова Беки — она где-то поблизости, следит за мной и продолжает мучить меня. Ей что, помогают все подруги?

Я села в машину и уехала подальше оттуда.

Наступила ночь. Я пересекла границу штата и остановилась возле забегаловки, о которой никогда даже не слышала. С чувством облегчения я заказала гамбургер у вежливого пожилого человека, наверное, владельца. Здесь-то Беки с подругами точно меня не достанут…

Наконец принесли заказ на тарелке с причудливым узором. Этот обычный гамбургер был для меня в тот момент самой желанной, самой вкусной едой в мире. Тем не менее, часть меня все еще сопротивлялась голоду, еще хотела следовать диете… и я все так же ненавидела себя за то, что хотела есть… но я должна была, иначе не выжить. Людям нужно есть!

Перед тем, как сделать первый укус, я остановилась.

Сняв верхнюю булочку, я принялась исследовать содержимое гамбургера. На вид все было в порядке, пока я не подняла кусочек помидора. Сначала я не поняла, что это было… какой-то розово-сероватый кусок непонятно чего, как будто кетчуп затвердел… Я подняла это что-то на уровень, чтобы рассмотреть поближе. Внезапно до меня дошло.

Это был кусок мозга.

Если бы у меня что-то было в желудке в тот момент, меня бы опять стошнило.

Я уехала оттуда так быстро, как только могла, случайно выбирая повороты. Не знаю, как Беки и остальным удается следить за мной и предугадывать, что я буду есть, но я не позволю этому продолжаться…

Батончик на заправке — нет. Куриные крылышки в кафе — опять мимо. Все еще не могу понять, как они это делали! Я даже попросила паренька в очередном кафе сделать бутерброд при мне, чтобы я могла проследить за процессом и убедиться, что в нем нет ничего ненормального — он протянул его мне, я подняла булочку, и… я до сих пор помню выражение лица бедного парня, его удивление и ужас, и собственный крик…

После этого меня поглотило ощущение странного спокойствия. Сколько я уже не ела, три недели? Четыре? Я знала, что умру, если не поем. У меня в голове появилась странная мысль; странная идея о том, где я могу достать нормальную еду, место, куда даже Беки не сможет добраться и испортить ее…

Я нашла его. Я победила их. Я нашла самый вкусный в мире салат, и я съела его, отчаянно и жадно давясь каждым кусочком, осознавая, что спасена… Честно говоря, тогда я ожидала совсем другого, но теперь все понимаю.

Когда я вскрыла его череп монтировкой, я не могла поверить своим глазам. Он упал, и из его головы высыпался куриный салат! Зеленые упругие листики, хрустящие кусочки сытной курицы, а соус… ммм… За такой соус убить можно! Все это время я находила кусочки людей у себя в еде, где бы я ее не заказывала. Логично, что единственное место, где можно было найти хоть что-нибудь съедобное — внутри людей!

---

Нам приходится кормить ее внутривенно. От вида еды она впадает в истерику. Вся эта история заставляет меня задуматься о том, как в наше время реклама, фильмы и все, что мы видим вокруг, навязывают нам абсолютно нереалистичные стандарты красоты, и мы даже не пытаемся сопротивляться.

Хотя она и не самый странный пациент в клинике, она заинтересовала меня из-за своей способности манипулировать санитарами. По-видимому — никто так и не понял, как именно, — она убедила кого-то из них подложить части тел себе в еду каждый раз, когда мы пытались ее нормально накормить. По крайней мере, это единственное рациональное объяснение, которое я могу дать этому феномену.

Я прочитал дела еще нескольких пациентов — здесь явно творится что-то странное…

Часть 2: Джилья

После досконального изучения истории одной из пациенток я осознал, насколько широк спектр странных и необъяснимых заболеваний в нашей клинике… Честно говоря, до этого я даже не думал о пациентах как о людях. Ярлык «сумасшествие» сразу отрезает человека от любых проявлений сочувствия и понимания со стороны окружающих, медленно лишая его остатков человечности.

Например, одна из пациенток отказывается говорить с теми, кто не разрешает ей потрогать свои виски, утверждая, что должна проверить, не выступает ли «нервное волокно», что бы это ни значило. Помимо этого, если не учитывать легкую форму паранойи, она вполне нормальна — но раньше я, не задумываясь, относил ее к категории «просто еще один сумасшедший пациент». Интересно, что за мысли роятся у нее в голове… Объяснение своему поведению она давать отказывается.

Изучив множество личных дел, я осознал, что все пациенты — люди, такие же, как мы, только страдающие от невообразимых обычному сознанию пыток.

Прошлым вечером во время перерыва я перечитывал их, и в глаза бросился отчет одного из пациентов. Я знаю его. Он постоянно подавлен, тихий и безропотный — но теперь мне кажется, что под всем этим кроется нечто, знакомое любому. Его просто… мучает какая-то страсть.

---

Ладно, ладно, я все расскажу! Хватит, уберите это от меня! Никакого электричества! Вы обещали, что если я все расскажу, электричества больше не будет!

Все равно уже ничего не изменить.

Я знаю, как все началось. Теперь, когда у меня появилось время подумать, все встало на свои места.

Мы с друзьями шли вместе по улице. Обычный вечер, приправленный алкоголем; мы как раз шли в сторону очередного бара, когда какой-то странный бомжеватого вида парень с диким взглядом буквально влетел в меня. От него разило потом и чем-то еще… и он что-то пролил на меня. Попало прямо мне на руки, точнее, на ногти.

Кровь. Он пролил на меня кровь.

Он замер, в ужасе и замешательстве. «Извините» — выдавил он и убежал.

Придя в бар, я первым делом тщательно помыл руки. Волны отвращения накатывали на меня с каждым движением, но мне удалось смыть все, не осталось и следа. Я попытался забыть обо всем и продолжил веселиться с друзьями. После этого вечера некоторое время не происходило ничего особенного.

О Господи, я отчетливо помню каждый отдельный момент той ночи. Я лежал в одиночестве в своей маленькой гребаной квартирке — черт, как я скучаю по этому месту, по сравнению с вашими «палатами» это просто рай. Я проснулся сразу перед тем, как все началось. Я лежал, со странным ощущением всматриваясь в потолок.

И тут все мое тело пронзила резкая боль. Я даже не мог кричать. Помню, как долго смотрел на эту хреновину, не осознавая, что произошло. Она торчала у меня прямо из голени, длинная, тонкая, похожая на лезвие.

Откуда она взялась? На меня что, кто-то напал и воткнул в меня эту… Ничего не понимая, я потянулся за телефоном, но новый приступ боли обездвижил меня. Я понял, что она двигается. Эта хрень двигалась у меня в ноге. Внезапно появилась еще одна, как будто вылезла у меня из ноги. Они двинулись в противоположные стороны, разрезая голень. Внезапно я представил картину: они двигаются все дальше и разрезают меня на кусочки изнутри. Теперь мне кажется, что это было бы лучшим исходом событий.

Времени паниковать не было. Эти… «лезвия»… перестали двигаться. Я смотрел на них, судорожно сжимая ногу. Из пореза появились еще два «лезвия», и… она вылезла.

Дрожа, онемев от шока и паники, я, тем не менее, чувствовал облегчение от осознания того, что все еще был жив. Но когда я понял, что из моей ноги, черт возьми, вылезло что-то живое, паника и страх вернулись, как будто и не проходили.

Покрытая моей кровью, тварь осмотрела комнату шестью блестящими глазами. Выглядела она так, будто бы была сделана из кости. У нее было шесть тонких, похожих на бритвы ног — ими она и вырезала себе путь наружу. Ростом примерно полметра, она была похожа паука.

— Неожиданно, — сказала она. Стоп, у нее нет рта. Как она говорит?

— Неожиданно? — спросил я, дрожа от ужаса.

— Кто ты?

Я был на грани слез. Я просто хотел, чтобы она ушла.

— Никто…

Неправильный ответ.

Она вонзила одну из конечностей в открытую рану в моей ноге, аккуратно минуя плоть и струящуюся кровь. Я почувствовал острую боль в области груди и отчетливо осознал, что каким-то образом она впилась в мою берцовую кость и оттуда попала в ребро. Я почувствовал, как к сердцу изнутри прижался острый наконечник…

— Пожалуйста, пожалуйста, стой, — взмолился я. Глаза заливал пот. — Я сделаю все, что ты скажешь, абсолютно все, что угодно, только не убивай меня!

— Приемлемо, — ответила тварь. Она убрала конечность из моей ноги, и боль в груди исчезла. — Ты сделаешь все, что я скажу, иначе — мучительная смерть.

— Да, да, хорошо, я понял, — выдавил я, всхлипывая.

Она забралась обратно в рану на моей ноге и… пропала, не дав никаких указаний. Я сходил в больницу, мне подлатали ногу; я соврал, что попал в автокатастрофу. После этого я вернулся к прежней жизни.

Ненадолго.

Несколько дней спустя она снова вылезла, разорвав швы. Я растерялся, но не впал в панику, и сумел изучить ее поближе. С тонкими конечностями она выглядела смертоносной, но на удивление красивой, как будто вырезанная из слоновой кости статуэтка диковинного насекомого. Кто-то должен был о ней хоть что-то знать.

На этот раз были приказы. Она заставила меня исполнять свои прихоти.

Все началось с мелких преступлений. Она хотела, чтобы все было исполнено особым образом, чтобы остались определенные фальшивые улики, почему — я даже не пытался спрашивать. По ее приказу мне приходилось ошиваться в местах с дурной репутацией, хотя преступники меня уже не слишком волновали. Другой ее раб дал мне длинную кость, по виду — животного происхождения, обработанную той самой специальной кровью, с которой и начался весь этот кошмар. Она часто заставляла меня таскаться с этой костью по сомнительным местам.

Она вылезала из нее, чтобы с кем-то поговорить — с кем-то, кто знал, что она такое, возможно, он знал, как от нее защититься? Ей нужно было о чем-то с ним договориться? Он никогда не показывался мне. И даже если бы я нашел его, он что, помог бы мне? Сомневаюсь.

Множество ночей, безуспешно проведенных за поиском ответов или помощи, убили во мне остатки надежды. Я избивал и пытал незнакомых людей. Ограбил магазин, угрожая продавцу ножом. Однажды она даже заставила меня сделать так, чтобы проклятая кровь попала на ногти какого-то парня. Мне пришлось наблюдать за тем, как его медленно разрезали на кусочки изнутри… как отвалились руки… как из его колен выстрелили вертящиеся вокруг своей оси лезвия, разрубая его… как он кричал, умолял о пощаде… она пытала его, потому что он знал что-то, что именно — не имею понятия. Потом она заставила меня собрать… его останки… и избавиться от них… о Господи…

В свободное от исполнения прихотей костяной твари время я искал… способы отвлечься от черного колодца, медленно наполняющегося отчаянием внутри меня. Спустя пару месяцев меня на улице нашел брат. Я помню каждую деталь и этого разговора.

— Ты должен вернуться домой, — настаивал он. — Мы поможем тебе слезть с наркоты, папа найдет тебе работу.

Помню, как прокричал в ответ:

— Дело совсем не в наркотиках! Я только благодаря им с ума не схожу. Все из-за этой… костяной твари…

В этот момент я почувствовал острую боль под левой лопаткой и прикосновения чего-то тонкого к правому легкому. Я понял, что она следит за мной. Стоило мне открыть рот, и меня тут же разрежут на кусочки.

— Проваливай отсюда! — прокричал я брату, медленно осознавая, что окончательно уподобился тому грязному бомжу, пролившему кровь на меня. — Ты не можешь мне ничем помочь! Уходи!

После этого я принялся за наркотики с тройным энтузиазмом. В конце концов, от старого меня ничего не осталось, и я решил, что больше не буду ей подчиняться — пускай убивает, мне было все равно. У меня была винтовка: по ее приказу я купил ее и научился ей пользоваться. Она хотела, чтобы я кого-то убил, какую-то важную шишку… Но я решил, что когда придет время, я откажусь.

Интересно, как она меня убьет? Может, вонзит одну из своих бритв внутрь черепа, чтобы я умер мгновенно? Или так же, как того бедного парня — медленно, методично разрезая каждую кость?

Я смотрел на винтовку и думал, не попытается ли она добраться до моей семьи? Был ли у меня выбор? Что, если она убьет брата? Родителей? Мне нужно подстроить все так, будто это не моя вина…

Я анонимно сообщил полиции о своих намерениях. Когда меня окружили, я чувствовал спокойствие и облегчение. Я сидел в камере и ждал ее — когда она придет, то увидит, что мою семью наказывать незачем, и просто убьет меня.

Но… она не пришла.

Теперь я знаю, почему, но… Я сломан, и в любом случае, я не могу просто выйти отсюда. И не могу отделаться от мыслей — вдруг она не одна? Вдруг однажды за мной придут, просто потому, что я знаю об их существовании?

Без предупреждения… в любой момент я могу почувствовать острую боль — и буду мертв.

---

Любопытно, что есть связь между этим делом и делом другого пациента, который недавно погиб. Он был истерзан невероятным образом — как будто его лицо разрезали изнутри. Его история попала в новости. Полиция связала его с серией убийств, произошедших по похожему сценарию, и объявила о его виновности в них.

Этот пациент считает, что перед смертью тот сумел убить существо.

Полагаю, что он каким-то образом прочитал его дело, и у него сформировалась мания.

Интересно… сумасшествие может быть заразным… причем в наши дни — чаще, чем когда-либо. Я начинаю задумываться, не является ли предназначением клиники содержание пациентов в карантине вместо их лечения.

P. S. Теперь я убежден, что происходит что-то необъяснимое.

Продолжение>