Кишинев купить закладку Лирику

• • • • • • • • • • • • • • • • •

• • • • • • • • • • • • • • • • •

Гарантии ❗ Качество ❗ Отзывы покупателей ❗

• • • • • • • • • • • • • • • • •

👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇

Наши контакты:

▶️▶️▶️ (НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ)️ ◀️◀️◀️

👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆

• • • • • • • • • • • • • • • • •

🚩 ИСПОЛЬЗУЙТЕ ВПН (VPN), ЕСЛИ ССЫЛКА НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!

🚩 В Телеграм переходить только по ссылке что выше! В поиске тг фейки!

• • • • • • • • • • • • • • • • •

Кишинев купить закладку Лирику

Каменка Беляевского района Одесской области, - живу в Молдове в г. Бельцы \\\\\\\\\\\\\\], русскоязычный стихотворец. Книга «Голос из болота» , Бельцы. Книга «69» , Бельцы. Прошу эстетов простить меня в очередной раз. Но несуществовавшее ранее слово «ж--а» давно уже стало считаться «приличным» в литературе и в СМИ. Так что - снова «позволил себе». Тем более, в этом контексте. Все мои стихи включая даже баловство в несколько строк в хронологическом порядке - на следующих страничках:. И, наконец, то, к чему отношусь абсолютно несерьёзно, но что делалось в своё время не без вдохновения:. Виктор Пицман - Избранное Там любят всякий сор, Особенно о сильных мира… И, нагуляв на корме жира, Наш пёс «Пускай - хана! Но пёс наш продолжал тираду. Вокруг смеялись до упаду, Пытая пса: «Зачем? Ведь ты уйдёшь ни с чем! И Слон твоих усилий не заметит». Пёс отвечал: «Кто надо, тот отметит - И скажет: А и вправду пёс силён, Коль им облаян слон! Такие псы - живут с времён Крылова. А то и ранее, - но первым, острослов, Сказал о них Крылов. На смерти великих Уходит эпоха. Уходит эпоха. На теле страны - снова рваная рана. Да так ли всё было в эпохе той плохо, Как то нам вещают натужно с экрана!? Все - родом оттуда, Из той, многократно казнённой эпохи; Из той, где рождались великие люди; Из той, родилИсь где великие лохи. Те лохи легко, за коврижку, продАли Эпоху, какой не бывало на свете. Отдельные - носят чужие медали, Что выдали им по предательской смете… …И тридцать уж лет всё хороним, хороним… Хоть кто-то желал, чтоб всех сразу и чохом… Предвижу: ещё многократно уроним: «Уходит эпоха… Уходит эпоха…» 13 декабря Село родное - тоже там же… Всё сделал сам. Всё - сам. Всё - сам же! Никто другой. Всё сам коплю. Все радости. Все беды. Все - даже мнимые - победы. Все пораженья. Их - не счесть. И под сомненьем - даже честь. Её, за мелкими грешками, Как будто удалось сберечь, Когда вокруг несли мешками. Ой, ли!.. Да не о том же речь! Нет мест, где дальше жить хотел бы. Постыло всё - и там, и тут… Живут, которые крадут. Подвластен им и высший суд… …И руки, что искали путь, Повисли веточками вербы… 6 декабря Кому он нужен? Нам ли, вам?.. Он звал нечасто в гости - муз. Он гнал их, закрывая дверь, - Хоть те просились иногда. Как жаль! И ничего уж не вернуть. А впереди - одно Ничто. Оно так близко. Схватит Жуть Вопросом: Жизнь ушла на что!? Что ей ответишь?.. Пустота - На долгом пройденном пути. Есть, вроде, веха… Нет, не та… Ещё… Ах, господи, прости!.. Как будто есть, - но не видны, И не замечены никем. И вместо радости одни От них - печали в наш «эдем»… Он много раз трещал по швам, Но не прервался - наш союз. Что дал он - несчастливым нам, Поникшим нашим головам?.. Печалей и болячек груз… 26 ноября Эй, «великая страна»! Где ж ответка? Есть ли сила? По плечу ль тебе война? Толстопузы генералы Кабинетные твои. Им сподручней - игры стали, Не реальные бои. Налетели «Байрактары», - И броня вся сожжена. Обнаглели янычары. Что ж, «великая страна»? Снова грозно им объявишь Помидорную войну? А потом купить заставишь Газ за вздорную ценУ?.. И с убийцами пилотов Станешь крепко вновь дружить. Дескать, новых идиотов Бабы смогут народить… Было ль что позорней в мире! Не отмщён пока и он. Ну, а случаи потише? И они не отмщены. И «великость» нынче пишем Лишь в кавычках у страны… Грибоедов, на чужбине, Удивился б, если б встал: Где я? Где Россия ныне? Ты одна верна мне, Нина? За кого я жизнь отдал? Вся распродана частями. И Кавказ. По живому. В кровь - местами. И отнюдь не за алмаз. Как шагреневая кожа, Уменьшается страна. А над всем - такие рожи! Краше даже сатана!.. Что за странная зараза! Нет страны. Идёт на дно. Олигарх и бедняк? Нищета и изыск? Будет к авторам иск. Я не знаю, дождусь ли возмездья при жизни. То единство - единственно правдой былО. Хают дружно его, нА свет выползши, слизни - И о новом «единстве» вещают зелО. Но какое единство? Бедняк с олигархом? Нищета и бомонд? Не смешите меня! Не бывало в истории нонсенса архи-, Архилживого!.. Праздник ваш - просто фигня. Быть в Союзе - это значит Председателя хвалить, - Только так, а не иначе, - Хоть и хочется свалить. Быть в Союзе - это значит Членам внешне потакать, - Хоть при этом совесть плачет… Нет, я вне Союзов начат, И туда мне - не вступать. Забывчива на слово, Лежит ничком Молдова - И норовит на те же грабли встать. Оправилась немного За год, - и слава б богу! Но хочется кому-то снова вспять. Согласны на погромы Опять - в родимом доме, - Вернуться б только на Олимп - во власть. Согласны и на трупы… Готовы массы, - тупо Скандируя о манне новых счасть. Но вряд ли будет нОво! Опять тебя, Молдова, Разложат, как овцу, и расчленят; Играя в патриота, Велеречивый кто-то Вновь молодёжь подставит, как щенят. Год тяжёлых потерь. Хоть печатают внуки: «Естественно…» С мамой - родины нету теперь. Там мы стали - чужие, неместные… Кошка - осиротила наш дом. Стало чище чуть, но холоднее… Внуки - где-то вдали. На потом - Всё у них. Есть заботы главнее… Дети… Та же судьба и у них: Больше дети - тяжельше уроки. Вспоминают о старших родных Только в круглые даты и сроки… Не ропщу. Только чаще теперь Жгут о старости мысли известные… Год потерь. Как заметили внуки: «Естественно…» 25 сентября Не подаст никто руки. Кто б помог из плена вырваться - Бесконечно далеки. Но покуда трепыхаюсь я, - Хоть почти надежды нет. Сжато горло. Задыхаюсь я - Нечитаемый поэт. А кто мимо - тычут палками, Чтоб вернее утопить. Крачут вОронами-галками: Мол, пора и уходить. Но ещё чуть-чуть поплаваю. Что-то теплится ещё. И, авось, спасёт, со славою, Человечее плечо. Вторая книга Угрозу исполнил. И книга готова. Но кто ж её будет читать? Стихов не читает по-русски Молдова, Коль в них не склоняется «мать». Тираж - 20 штук. Страшная цифра! Удастся ль его «распихать»! Людей не осталось. Жестокие вихри Повыгнали многих из хат. Кочуют по миру. Эх, только бы выжить! Нет дел никому до стихов. И у молодёжи «навострены лыжи», И «вострятся» у стариков. Что им моя книга?!. И - по-русски? Ты кто? Не собрал чемодан?.. Здесь все интересы - ужаснейше Узки. И главный - наполнить карман. Когда-то как будто читала Молдова. И помню я книг дефицит. А нынче - не нужно печатное слово, И книга на полке лежит. Лежит - без движенья. Всё чтенье - в смартфонах. И то - если в пару минут. И то - если автор не знает бонтона И если рекламой раздут. И вот потому-то мой жалкий тиражик Явился скромнягой на свет. Его я осилил - и, может быть, даже Пристрою Наивный поэт! Из-за мерзкой паскудной скотины Не общался с тобой я последние несколько лет. Ты - ушла. И с тобой - безвозвратно во времени тину Скрылась ваша эпоха. Её, нерассказанной, - нет. Боль, тягучая боль, мне сжимает некрепкую душу. Слёзы душат - и жгут, прожигая на прошлом следы. Если можешь, прости!.. Больше нам не удастся послушать Всех рассказов твоих; не прикроет никто от беды. Ты - последний редут. На пути в никуда. Его - нету. Мне - пора заступать, за семью оборону держать… Как же жизнь коротка! Сколько ты не поведала свету! Всё навечно ушло, не успела что ты рассказать. Я старался хорошим быть сыном. И не знаю почти за собой никакого греха… Если б брат не привёл к нам в семью записную скотину, Всё бы было у нас хорошо. И эта строка. Вот и снова пришлось мне прощальный свой стих испоганить Этой… Сгинь, сатана! Ты и так отравила нам жизнь! Я надеюсь, я жду: воздаяние всё же настанет! Неотвратно оно. Жаль - не услышу ответа. У тебя навсегда с этих пор - бессловесная роль… Нету мамы уже. Нет её. Мамы - нету! Только - холм. Только - крест. Только - память и вечная боль. Не осталось никого, Кто б тебе навстречу охал, Пел восторженно «Ого! Не пойму я их язык. Что ни сделаешь - всё плохо, - Хоть в лепёшку расшибись. Рьяно новая эпоха Бьёт туда, где ещё жизнь. Бьёт изысканно, прилежно - В сердце, в голову, под дых. Бьёт руками тех, кто нежно Звался именем «родных». Бьёт безжалостно, жестоко. И ударам - несть числа. Подставляю обе щёки. Бьют - знать, любят; не со зла… 2 июня Промолчу ли скромно?.. Сами, сами, сами - всё! Кто ж ещё виновен! Катим то же колесо, Не меняя новым. Всё - воруем. Всё - крадём. Всё - во власти воры. И всё так же - день за днём - Те же разговоры: Делать что? Кто виноват? Вечные вопросы… Иноземному - виват! А своё всё - бОсо… Ну, не любим мы себя! Потому всё - криво… А полюбим, - и судьба Станет враз красива. А считали приключеньем Поначалу многие, - и чтоб Веселее как-то было, Поначалу походило На пикник всё или на флэшмоб. Я и нынче против моды Здесь устраивать флэшмобы: Аплодировать, хотя победы нет. Вон китайцы как в Ухане: Победили; только рано Аплодировать, - считают. Наши ж выкатили бойко На авто, - хотя на койки Пациенты продолжают прибывать. Забибикали клаксоны, И захлопали ладони. Ну а мне сказать хотелось: «Вашу мать! Вон народ как - косяками - мрёт и мрёт! Вы сначала победите - И тогда уж выходите Со своими со флэшмобами вперёд! А победы всё не видно. По домам сидеть обидно! По-всему, не много пользы от хлопков. Надо б всё-таки работать, А не по-пустому хлопать, - И тогда придёт победа в наш альков. Что достижения её - Сплошная ложь и вдоль и вширь. Сплошная ложь, сплошной обман. Её напыщенный долАр - Ничуть не боле, чем туман Очарованья женских чар. Нет ничего здесь. Только блеф. И медицина вся - отпад. Да часто чище русский хлев, Чем их хвалёный вертоград! Да-да, Нью-Йорк, торчащий ввысь, Как дикобразьи иглы… Эх! Здесь, если есть какая мысль, То - «Доллар! Лечить больных? А чем платить Больной тот будет? Вот и весь Страны той сказ. Пусть рвётся нить, Коль денег нет… А вздута спесь, Как шар земной! Превыше всех Мол, мы; и мы, мол, всех главней! Но часто вызывает смех Она у тех, кто знался с ней. И «исключительная», да, - Но глупостью своей она. Сующая свой нос, куда Её не просят. Она взошла, как на дрожжах, Согнав народ с его земли, На геноциде, грабежах, - Нажив лишь этим мозоли. И продолжает сеять страх, Неся по миру свой уклад. И виден уж Вселенной крах, И близок каннибальства ад!.. И пусть, как карканье ворон, Мой громкий пафос - ерунда, - Престиж страны той обречён! Лишил её былых корон Коронавирус навсегда. Нарывались… Земли убита благодать Почти повсюду. Животный мир переселён, Как в резервации индейцы. И скоро будет удалён С Земли вообще. Хоть плачь, хоть смейся! Смеётся человек, жесток, И жрёт, в несытую утробу Пихая всё. И свой шесток Суёт повсюду, сея злобу. Кто выдержит такой напор?! Земля встаёт сопротивляться. Из недр, воды, лесов и с гор Отряды стали собираться. То птичий, то свиной отряд. Теперь в войну вступили мыши. Они идут - за рядом ряд. Когда ж их человек услышит?! Он глух пока. Благую весть Он ждёт с небес, - не видя пропасть… Коронавирус - это месть Животных людям за жестокость. За Смеляковым Если я заболею - к врачам обращаться не стану. Это очень опасно: а вдруг они заражены! Я народные средства, так сказать, - принимать не устану. Я не выйду из дома, - чтоб сберечь населенье страны. За закрытым окном - никого! Это коронавирус Всех упрятал в дома - и весною любуется сам. Миллиарды - в домах. Ни один самый древний папирус Не писал о таком… Ах! Жив пока интернет. Телевизор победу пророчит, - Но чуть-чуть погодя; будет пик, и последует спад; Старость - вымрет; зато - свои молодость силы упрочит, И врага победит… Нет непреодолимых преград!.. Я хочу посмотреть… Я хочу прошагать ещё снова По дорогам моим… Мне, по сути, не много-то лет. Я ещё не сказал своего вам последнего слова. Потому мне нельзя - ну, не стоит покуда! Не льстите, молодёжь, себе: Мол, вас не тронет он. Тлетворно Общенье с ним - любой судьбе. Он, не спросясь, в нас проникает Через глаза, наш рот и нос. Что делать с ним, пока не знает Всемирно знаменитый ВОЗ. Никто не знает. Робко тычут Врачи иголками в больных. И о конце кликуши кличут, Твердя: спасение - у них. Но он идёт. Ему покорен И стар, и млад; и жёлт, и бел, И чёрен кто; ленив, проворен… - Кто защититься не успел. И есть ли от него защита?! По миру лучшие умы Нещадно бьются… А убито Уж много тысяч. В страхе - мы. Весь замер мир, парализован; Укрылся в крепостях-домах. А будто был организован, Глобализован был до «ах! Не зря он вырос, Не зря явился в мир людской - Очередной коронавирус; А чтоб исполнился тоской - О жизни праведной когдашней Заблудший в фобиях народ. Не надо б строить в небо башни; Жить на земле, наоборот; Беречь её, хранить, лелеять, И тех же охранять мышей… И благодать тогда повеет: Никто обидеть не посмеет И человечьих малышей! В центре стоит города… Стать не смогу таборным, Даже войдя в бороду! Не назову «классиком» Ярого русофоба я. Не побреду кОсяком, Строем, в ладоши хлопая. ПрЕдавший благодетеля - В сАмой пучине адовой. Нашего там отметили В списке одном с гадами. И что, что стоишь в мраморе?! Душа-то - в смоле варится. ПрЕдал, - душа замерла, И с Богом уже не общается… 29 марта Никаких сомнений нет В вас - да в ваши лета! Ах, простите, не билет Делает поэта. Я, при тысячах стихов, Звать остерегаюсь Так себя. А вы, верхов Нахватавшись… Каюсь - Сам таким бывал давно. Мне знакомо это Самомнения вино… Нынче ж мню: без слова «но» Не бывать поэту. Не другим. Себе сказать, Наступив на горло, - Ерунда чтоб, аки тать, Из него не пёрла. И тогда, исправив стать Нежно, осторожно, Сможете поэтом стать. Может быть. Обижаться не стоит На брюзжанье моё! Вы - простите меня! Моё сердце за вас - за родных моих - ноет. Моя речь потому - так резкА и страннА! Я хочу, чтобы вы были поосторожней, Чтоб блюли - будь неладен он! Вы не бойтесь, что в масках - на зомби похожи! Потерпите, - и выйдем из наших куртин! Месяц-два - потерпите! Не надо - геройства! Вирус - очень опасен! Реви - не реви! Может, речи мои вас приводят в расстройство, - Вы простите меня! Это всё - от любви! Тебя чума давно б скосила, То бишь давно б настала «ж--а» , Когда б не «дикая» Россия. Всех чум твоих, наполеонов, Испанок, фюреров походы - И свежих, и во время оно - Она смиряла, - и на годы. Но, оклемавшись, ты Россию Неблагодарностью дарила, - Бросая взгляды вновь косые, Звериные ощерив рыла. И вот пришёл коронавирус. Опять к России ты взываешь. Она пришла. Но тут же вырос В тебе оскал: Россию хаешь. Неизлечима ты, Европа! На месте б я России - бросил Тебя спасать… Была ты - «ж--а», И - будешь!.. Постыдись, прикройся! Есть ДНК. Ноль - процентов еврейских. Был скандинав и прибалт у дверей, Жаркий балканец распахивал резко. Кто-то - ирландец, шотландец, валлиец - Тоже когда-то случайно зашёл. Гены Европы восточные - влИлись. Стал я - российско-австрийский хохол. Только еврейства, увы, не досталось, - Хоть доставалось всю жизнь за него… Был бы евреем, хоть самую малость, - Может быть, стал бы сегодня - ого! А так - только шишки, да взгляды косые, Да злое шипенье вослед, как у змей… Знайте же: у колыбели моей - Австрия да! Сонет о недостойном сонета Мне смешны поползновенья Ставших властью над поэтом, Не поняв хоть на мгновенье, Где поэзия, при этом. И попытки подчиненья, Игнорированья «светом» - Мне смешны. Не терпит клети Никакое в мире пенье. Я смеюсь. Но строг, насуплен Поэтический начальник, Чей билет за деньги куплен, - Поэтический молчальник. Не бывать ему поэтом. Не достоин он сонета. Я никогда в восторге не был От перспектив проникновенья всех во вся. И вот взорвался ты чумой, как будто небу Всё надоело, над тупым тобой вися. Глобальный мир! Ты снова вспомнил о границах, И про различия, про суверенитет. И что имеют право быть различны лица. И что влезать в других уставы - права нет. Не только - руки мыть! И прекратишь свои глобальные заскоки. И перестанешь, наконец, глобальным быть! А я - всё вижу насквозь, как рентген. Увы, не станет по-новой биться В груди. Заложен в ней - патоген. Он изменить ничего не позволит. Измена значится в нём, как табу. И обозначено от неволи Освобождение - лишь в гробу. Так что родиться мне вновь - не случится. И доживать - на пустом берегу. Завидую тем, кто может влюбиться. Но сам влюбиться уже не смогу. Покушать, поспать, туалет… Ну, может быть, самая малость: Зачем-то сходить в интернет. Новостей охи-ахи - С картинками страшных смертей. Да редкие хиханьки-хахи От занятых вечно детей. Они разлетелись, как брызги, - И в дальней впитались земле. А наши далёкие визги Нужны им, как грязь на столе. Смахнут прочь - и снова в заботы. А оных им - не перечесть. Малы на общение квоты. Мы их почитаем за честь. Их строго расписан регламент. Ни плакать нельзя, ни болеть… Но тянет назойливо память Из прошлого трубную медь. Нам кажется - в прошлом всё лучше. А дети смеются взахлёб. Им все наши прошлые путчи И страсти - без места для проб. Им всё в нашем прошлом понятно: Ошибки, и мало ума… И всё бы, казалось бы - ладно, Да жизнь наша - будто тюрьма. Нет смысла. Уехал он с ними. И внуков не слышится речь. Себя ощущаем больными. И надо ль здоровье беречь? Быть кому-то обузой Так грустно, что мир весь не мил. От мыслей тяжёлого груза Сгибаемся часто без сил. Один лишь: не надо б Нагрузкою быть для детей. Себя обиходим - и рады. И не до каких-то затей… 29 февраля

Героин Виго Испания