Кеннет Лэй: не обмани себя, если сможешь

История хорошего человека и плохого руководителя

Прививка властью

Мне «повезло» родиться 15 апреля 1942 года в городке Тайрон, Миссури. И в лучшие времена здесь не радужно, а в военные годы – тоска смертная. Семью содержал отец. Он был баптистским проповедником и продавцом тракторов в одном лице.

Я трудился с детства: разносил газеты, косил газоны у соседей. Тогда городок стал потихоньку оживать, поэтому работа была всегда.  

Потом мы переехали в соседнюю Колумбию. Там пошел в школу Дэвида Хикмана, где было много ребят из обеспеченных семей. Родители напрасно опасались, что коллектив меня не примет: я быстро стал душой компании и обнаружил в себе лидерские качества. Они мне очень пригодились в университете, куда меня без проблем взяли на факультет экономики. На третьем курсе я занял пост президента братства Дзета-Фи, а потом и Бета Тета Пи.  

Чтобы вы понимали, почему это так важно, расскажу немного о братствах: то, что вы могли видеть в современных американских фильмах – ерунда полная. На самом деле все гораздо серьезнее: члены братства пользуются большим авторитетом не только у сверстников, но и у руководства университета. Им делают поблажки на занятиях, приглашают на престижные мероприятия. Попасть туда можно или за счет связей родителей, или за счет упорства и наглости. Последний способ – трудный самый. Таких парней было очень мало.

Именно в братстве я первый раз почувствовал силу власти. Это как первая доза для наркомана – незабываемо. Тогда же прилипло прозвище «Кен». Это была ирония, так как красавцем меня не назовешь. Недостаток внешней привлекательности я восполнял маниакальным упорством и хитростью.   

В 22 года я стал бакалавром, в 23 – магистром. На работу решил не идти, так как понимал, что хорошую должность все равно не получу. Вместо этого продолжил обучение в Хьюстонском университете. Жил на стипендию, которая была очень приличной. Расчеты оправдались: через 5 лет стал доктором философии по экономике и меня пригласили федеральным регулятором энергии в нефтяную компанию Standard Oil.

Если говорить откровенно, то в фирме я проработал недолго: всего за два года руководство сделало все, чтобы монополизировать нефтяную промышленность США. Это не осталось незамеченным. Вскоре компанию разделили на независимые юридические лица. Филиала, где я работал, уже нет. Представительства в Нью-Йорке и Нью-Джерси остались, и позже вновь объединились, образовав корпорацию ExxonMobil.

Я остался без работы. Уже хотел начать все сначала, как мне сделали предложение, от которого невозможно отказаться: пригласили стать заместителем Департамента внутренних дел США. Президентом тогда был Рональд Рейган, а вице-президентом – Джордж Буш-старший. За эту должность я был готов душу продать!

Стоит ли говорить, что быстро оброс колоссальными связями? С Джорджем мы стали хорошими приятелями, так как понимали, что будем полезны друг другу.

Генеральная репетиция   

Из правительства я вскоре ушел. Не мое, да и свободы мало. Мне нужен был бизнес, желательно крупный. Очень кстати подвернулась должность руководителя Florida Gas Transmission. Добыча ресурсов – престижно, а при правильном управлении, еще и очень прибыльно.

Я плотно вошел в тусовку нефтегазовой отрасли. Научился азам, изучил подводные камни. Работу во Флориде можно было сравнить с генеральной репетицией перед собственным делом. Лучше набивать шишки, не рискуя своими деньгами, верно?

Из фирмы ушел после того, как на горизонте появилась Houston Natural Gas – небольшая энергетическая компания, которую можно было выкупить за копейки. Шанс я не упустил.

В 1984 году женился на Линде – своей секретарше. Через год удалось поглотить InterNorth. Так появилась компания Enron.

Рождение Франкенштейна

Я часто сравнивал Enron с известным монстром: она тоже создана на базе других организмов (фирм), обладала нереальной силой благодаря моим связям, и по сути, была хорошей компанией. Все, что произойдет дальше – не заведомая афера, а человеческий фактор.   

Путь начинали достаточно мирно. Рынок захватывали без кровопролития, постепенно  выживая из ниши мелких конкурентов. Буквально за пару лет Enron стала крупным игроком на рынке торговли природным газом и энергией.

Заработав достойную репутацию, я вывел акции на биржу. Они отлично котировались, но этого было недостаточно. Решил расширяться. Заключили контракты на строительство электростанций в Индии, на водоснабжение отдаленных регионов. Даже продажей онлайн-видео занялись!

Нужно было заработать любой ценой.

К середине 90-х Enron стала крупнейшей развивающейся фирмой США. В компании работало более 20 тысяч человек. Мы даже учредили собственную премию – Distinguished Public Service. В разные годы ее получили Михаил Горбачев и Эдуард Шеварднадзе.  

Корпоративная диктатура

Я понимал, что залог успешного бизнеса – хорошая команда управленцев, поэтому кропотливо создавал ее с первого дня. Вскоре сложилась «святая троица»: я, Джефф Скиллинг – генеральный директор, Энди Фастоу – финансовый директор. Был еще Клиффорд Бакстер – заместитель председателя Совета директоров Enron, но он не входил в наш круг, а просто выполнял поручения. О нем чуть позже.

Сколотив костяк, я занялся корпоративной культурой. Лучший работник – тот, кто напрямую заинтересован в росте акций компании. Именно поэтому мы склоняли сотрудников к обмену части заработной платы и премиальных на акции. Это отличный способ превратить рядового менеджера в фаната компании. За каждую успешную сделку полагались большие бонусы. Акциями, конечно.

Себя я тоже не обделял: только в 1999 году моя официальная зарплата составила 42,4 миллиона долларов.

В 2000 году проспонсировал президентскую кампанию. Так как не знал, кто все же победит, решил разложить яйца по двум корзинам: дал деньги и республиканцам во главе с Джорджем Бушем, и демократам. Правда партия Буша получила 651 тысячу долларов, а демократы – 62.  

Финансы без романсов

Мозгом Enron был Энди. Он со своей женой «причесывал» отчетность, прятал убытки. У него было две любимые схемы: рыночная переоценка (market-to-market accounting) и структурированные финансы (structured finance). Чтобы вы оценили гениальную простоту схем, вкратце расскажу о каждой:

• Суть рыночной переоценки в том, что будущую прибыль ставили на баланс уже сейчас. Покажу на примере: Enron договаривалась с компанией Х, что через 10-20 лет купит у нее газ по 20 долларов за куб, а перепродаст компании У за 40 долларов. 100% прибыль! Да, сделка состоится не скоро, а может, и никогда, но на баланс ее можно записать уже сейчас, показав в отчетности. Отчетность видят действующие и потенциальные инвесторы, акции растут. Профит!
• Схема структурированных финансов чуть сложнее и опаснее, но намного выгоднее: мы брали крупные кредиты, не показывая их в отчетности. Нет, никакого мошенничества. Просто лазейка в американском законодательстве, согласно которой, фирма не обязана показывать в отчетности долги дочерних предприятий, если в «дочке» есть еще соинвесторы. Поэтому мы вместе с кредиторами открывали оффшорную компанию, которая и брала кредит. Потом эта фирма под благовидным предлогом переводила кредитные деньги в Enron. Так головное предприятие указывало в отчетности прибыль, хотя на самом деле, это был долг. За все время работы Эндрю открыл больше 3 тысяч оффшорных фирм. Когда фантазия заканчивалась, он называл «дочек» именами персонажей из «Звездных войн».    

Разумеется, я и те, кто стоял у руля, были в курсе этих махинаций. У нас даже была прикормленная аудиторская компания Arthur Andersen, которая входила в пятерку лучших фирм США. Они тоже знали о проделках Эндрю, но не хотели терять крупного клиента, поэтому писали в заключении то, что мы хотели видеть. Еще бы. В год с Enron они имели больше 40 миллионов долларов!

Были у схем и свои недостатки: мы так в них запутались, что уже не понимали, какой проект реально успешный, а какой – только на бумаге. Плохих менеджеров из высшего звена тоже нельзя было наказывать: они грозились все рассказать, поэтому мы были вынуждены платить им огромные бонусы, даже если они заключили плохую сделку.   

Стремясь обмануть инвесторов, мы обманули сами себя. Рано или поздно это должно было закончиться.   

Неудобная аналитика

2000 год мы закрыли с прибылью 101 миллиард долларов. Эндрю постарался. Акции взлетели до небес.

Конец всему положил любопытный аналитик Джеймс Чанос, в недобрый час решивший почитать нашу отчетность, которую мы сдавали в Комиссию по ценным бумагам. Его зацепило несоответствие заявленной стоимости компании и прибыли. Он что-то нарыл, и не упустил шанса пропиариться – дал интервью журналистке Fortune Бетани МакЛин. Она написала статью, а инвесторы завалили нас вопросами.

Сначала мы отбивались, продали часть немногочисленных реальных активов, но это нас не спасло. Пытаясь убежать от скандала, в мае 2001 года Клиффорд Бакстер ушел в отставку. Это стало сигналом: компании конец.  

В середине 2001 года я сбросил акции Enron. Так же поступил Лу Пай – один из крупных менеджеров. Его вынудила жена, которая подала на развод и требовала денег. Лу ушел из компании с четвертью миллиона долларов. Думаю, позже, прочитав об Enron в газетах, Лу купил своей бывшей букет, ведь затеяв раздел имущества, она спасла его от тюрьмы.

За нас принялись всерьез. Всплыли схемы Эндрю, мошенничество аудиторов. Кстати, их компания обанкротилась даже быстрее нашей, а у аналитиков появился новый термин – «энронинг».

К концу года нас прижали настолько, что бороться было бессмысленно. Мы признали себя банкротом. 20 тысяч человек остались без работы, инвесторы потеряли миллиарды. Нас были готовы растерзать. Клиффорд не выдержал прессинга и пустил себе пулю в голову.

Разбирательство длилось 4 года. Все свои накопления я спустил на адвокатов, но это не помогло. Суд состоялся в Хьюстоне – центре краха Enron. Мои юристы пытались это опротестовать, зная, что здесь на снисхождение можно не рассчитывать, но протест отклонили.  

25 мая 2006 года состоялся суд. Присяжные признали меня виновным по 10 пунктам из 11. Мне грозило 45 лет. Это означало одно – из тюрьмы я не выйду. Приговор должен был состояться 11 сентября, но его перенесли на 23 октября. Мне удалось выйти под подписку о невыезде, оставив в залог последние 5 миллионов долларов.

Последние дни на свободе я решил провести в горах в Колорадо. Недалеко от Аспена остался небольшой домик. Я прощался со страной, с женой и детьми, с жизнью. Мне 64 года и это последнее лето, которое я вижу.

Мое сердце остановилось ночью 5 июля 2006 года в 1:41, но жена обнаружит это лишь утром. Приедут медики, заберут мое тело. Патологоанатом вынесет вердикт: сердечный приступ, а люди с фантазией будут говорить: «Его убили! Это заговор!».

Знаете, мне сложно давать советы. Я знаю только одно: алчность – не только худший из грехов, но и самый опасный. Я погнался за прибылью, распылил бизнес, не гнушался мошенничеством… и что? Меня никто не запомнит как хорошего человека, который взял из приюта троих детей, спонсировал музеи, школы. Меня запомнят как обманщика, обворовавшего тысячи людей! Оно того не стоит. Запомните это. Больше никаких тайн не открою. Но не разочаровывайтесь. Встретимся – расскажу.   

Примечание: данный текст – результат интеллектуального труда команды канала "Золотые яйца". Непосредственный герой статьи не принимал участия в создании текста и не давал интервью. Все факты взяты из открытых источников.

Текст уникален и защищен Законом об авторском праве. В соответствии с частью 1 и 2 статьи 146 УК РФ, присвоение материалов (плагиат) наказывается штрафом до 200 тысяч рублей или лишением свободы на срок до 6 месяцев.

Копирование/распространение данного текста или его фрагментов разрешено только при сохранении активных ссылок на статью и канал "Золотые яйца" в Telegram.