Казакия — естественная альтернатива для юга РФ

Мысль о неестественности границ Российской Федерации, как национального и сверхцентрализованного государства (проект В. В. Путина), а не, допустим, Империи или Конфедерации, приходит в голову сразу, как только независимый наблюдатель посмотрит на карту — слишком огромная страна, разделённая географически, как минимум, на несколько пространств, слабо связанных друг с другом (например, жители как южных, так и дальневосточных окраин на бытовом уровне разделяют страну на свой регион и «Россию», как нечто вокруг Москвы), объединяющая в себе совокупность разных и непохожих друг на друга народов и регионов.

Родной для нас Южный регион спокойно сможет существовать и развиваться, как федерация этносов и территорий, без какого-либо контроля из Москвы, тогда как Москва, как центр геополитического гегемона Северной Евразии, без Юга полноценно функционировать не сможет (как без Украины, по мнению некоторых геополитиков XX века, Россия не может стать полноценной Империей, так без Казакии и выхода к трём южным морям она не может быть серьёзной силой в Европе и на Ближнем Востоке). Казаки, будучи единственным народом Великой Степи, обширно представленным в разных её частях, смогли бы сыграть позитивную консолидирующую роль на юго-востоке Европы, как, например, отдельные казачьи популяции сумели собрать единую Украинскую нацию и казачий фактор является одним из компонентов современной украинской национальной мифологии. Условно проект Югороссия (так, например, окрестил гипотетический и выгодный для Киева буфер между Украиной и Московией журналист и блогер Юрий Романенко (источник – https://www.youtube.com/watch?v=8QXyjBw-KPk)) немыслим без казачьего компонента и мифологии в базисе государственности, и может являться как раз таки той альтернативой, где наш народ сумеет реализовать устойчивую политическую традицию на базе наследия юга. Например, казачья политическая традиция корнями уходят в синтез политического устройства Черниговского княжества, Новгородской республики и татарских орд (сам термин «Войско», используемый в значении военно-республиканского строя, ведёт свой генезис от понятия «Орда»). А кубанские самостийники-консерваторы из молодёжной группы «Січова Братія» развивают интересный миф преемственности будущего кубанского государства к Тьмутараканскому княжеству, что мы, несомненно, поддерживаем.

Данные интенции, что естественно, вызывают опасения у Москвы на протяжении всей истории Юга. Украина и земли Казакии, как единое пространство «Южной Руси», всегда вызывали не только закономерный геополитический интерес (перманентное стремление Хартленда во что бы то ни было завладеть Римландом для выхода к мировому океану), но и жажда узурпировать статус «собирательницы земли русской» и уничтожить любую конкуренцию в этом деле. Изначально таковыми были Новгород и Литва, чуть позже к делу за «русское наследие» подключился Украинский Гетманат и Войско Донское. И даже после государственного поражения украинско-казацкий союз продолжал пытаться перенести центр Руси на юг — или в Киев, как культурный центр и историческую метрополию, или в вольную степь, как романтический идеал всего свободолюбивого населения — но в рамках Российской Империи и действующей династии, к которой наш народ и присягал при вхождении в состав Московии.

В 1917 году пала монархия, а значит, пала и единственная легитимная сила, удерживавшая казачество в составе России. Наш народ обрёл законное право на отделение, что и было выражено в создании республики Кубанский Край, Всевеликого Войска Донского, Терского, Астраханского и Оренбуржского правительств, Забайкальской республики. Изначально Москва, но уже в красном обличии, развивала автономистский вариант в виде Донской Советской Республики, однако победа самостийства в народе, пусть и временная, а также радикально-белая и единонеделимческая позиция элит радикально поменяли политику центра — от мягкой силы к геноциду и оккупации. Поскольку Российской Империи уже не существовало, нахождение казачьих республик в составе демократической России были фиктивными, а суверенитет Дона и Кубани признавали некоторые из ведущих мировых держав, факт оккупации, а не восстановления законной власти центра в провинции, должен быть неоспоримым. Именно здесь и именно в те годы, в лице Доно-Кавказского Союза, была сформирована предтеча для Казакии — по факту, альтер-проекта Московии, её равносильного культурного и политического противника.

Распад СССР заметно ослабил РФ и её возможности, но те географические и политические преимущества, что она сумела сохранить от РСФСР и СССР, позволяет не только сохранять статус сильной региональной державы, но и совершать попытки реванша и реставрации исторических границ, как бы безумно это не звучало. Одним из факторов, поспособствовавших усилению РФ и развязке крупнейшего после второй мировой войны конфликта на территории Европы, является безоговорочный контроль казачьими землями и теми логистическими, географическими преимуществами, что они дают. Это действительно стратегически важный регион для Москвы, и его потеря может быть равноценна серьёзному вытеснению России из Европы, а значит, гарантом некоторой безопасности и стабильности.

В Кремле это понимают, и в своей борьбе против «сепаратизма» особенно пристально следят за казачьим народом — буквально, новым гипотетическим политическим субъектом и главным стержнем Югороссии. В рамках этого противостояния, к примеру, в пропаганде искусственно подогревается миф о том, что южный регион, якобы, без России не сможет существовать. Якобы у Юга отсутствует самостоятельная и успешная политическая традиция, а казаки способны только на несение государственной службы и исполнение приказов сверху. Взращивается недоверчивое отношение не только к регионализму и дискурс самостоятельности, но и к казачьему вопросу в целом: ни для кого не секрет, что центр планомерно проводит политику радикальной дегуманизации сторонников казачьего политического проекта вне вектора государственной службы метрополии. Например, любое неполитическое мероприятие, посвящённое культуре и истории казачьего народа, не может развиваться без одобрения «сверху» и тщательной проверки организаторов правоохранительными органами и органами внутренней безопасности. ФСБ, МВД, верхушка «казачьих» обществ и региональные элиты пытаются или взять под контроль любую народную самодеятельность, или, если не получается подкупить организаторов, пресечь их активность всевозможными способами, вплоть до заведения политических дел или угроз физической расправы. А государственная деятельность создаёт феномен, схожий с украинской «шароварщиной» в советские годы — максимальная стерилизация культуры по неким упрощённым, стереотипным лекалам, и жёсткая (в некоторых местах инициатива чуть ли не «шоковая») борьба против всего, что не вписывается в русоцентричный миф. Таким образом, государство намеренно и искусственно создаёт образ казака, как изрядно подвыпившего, бесхребетного, но пламенного патриота России в любом её обличии, с папахой на голове готовый с нагайкой на коне разгонять всех, кто не согласен с принятием очередного непопулярного среди гражданского общества закона.

Это отталкивает не только граждан иных национальностей от любого рационального казачьего проекта, но и зачастую самих казаков от своего этноса, чтобы не позорить себя перед окружающими. Мы видим, как рассуждения о Казакии, какими бы они не были адекватными, намеренно маргинализируются и могут отпугивать людей из-за нежелания жить в стране под брендом «странных персонажей». А зачастую это находит негативный отклик из-за убеждённости, что в такой стране вся власть будет сосредоточена в руках откровенных бандитов, на которых никто не сможет повлиять (донбасский сценарий). Это мнение также подогревается искусственно из Москвы в рамках общего штампа о «единственно-возможной альтернативе Северной Евразии без России» в лице анархии, хаоса и власти полевых командиров над целыми регионами.

Несмотря на это, недовольство действиями центральной власти накапливается: политическая активность казачества в целом снизилась минимально с начала полномасштабной агрессии России против Украины, и многие представители нашего народа, наученные горьким опытом «русской весны» 2014 года и убийства любой инициативы снизу, не спешат на фронт и занимают позицию пассивного саботажа. По этому поводу даже успел высказаться в прошлом году атаман Всероссийского «Казачьего» Войска Николай Долуда, усомнившись в «смысле существования казачества», если наши люди продолжат игнорировать путинскую авантюру (источник – https://m.politnavigator.net/vserossijjskijj-ataman-izbeganie-kazakami-svo-stavit-pod-somnenie-smysl-ikh-sushhestvovaniya.html/amp?imnu=fa3eeadf1e6581db5aab44a9b12ef3c0), а общая атмосфера недоверия и нового витка культуры доносительства и шпионажа (источник – https://www.moscowtimes.ru/2023/03/10/rossiyane-stali-massovo-pisat-donosi-drug-nadruga-a36345) мешает казакам высказывать свою позицию открыто или оказывать какое-либо организованное сопротивление, за исключением малочисленных радикалов. Это вверяет в нас, эмигрантов, уверенность, что казачье население России не настолько подвержено пропаганде, как в том пытаются убедить нас и всех россиян власти, а значит, почва для реального разделения РФ, как минимум, на несколько новых государств, пусть и в скрытом от объективного анализа социологов, но существует.

Казакия выступает не только в качестве культурного антагониста России, но и вполне перспективного с экономической точки зрения государства. Контроль над торгово-логистическими путями и портами по оси Новороссийск — Краснодар — Ростов-на-Дону — Волгоград — Астрахань позволяет быть важным торговым узлом между разными странами в обход неадекватной России, что позволит стать естественным центром притяжения капитала при грамотном руководстве. Наличие крупных агропромышленных гигантов по типу «Ростсельмаша» и развитого аграрного сектора также благоволят экономической самостоятельности региона, и при должной модернизации производства молодое государство спокойно способно окупить потенциальные издержки от выхода из состава РФ, то есть, понести минимальный ущерб. Как раз-таки нахождение в составе Российской Федерации создаёт катастрофическую для Казакии ситуацию, благодаря которой мы сможем не только упустить потенциальную выгоду для себя, но и стать буквально «чёрной дырой» хаоса и беспорядка на карте Европы, что, разумеется, необходимо пресечь.

На казачьей эмиграции вновь, как и 100 лет назад, лежит ответственная и сложная задача по выработке модели будущего политического ландшафта в Югороссии (Казакии) и формировании почвы для будущих институтов власти, консолидации политически активных сил за рубежом в общее конструктивное политическое русло. Следует вернуться к актуализации американского «закона 86-90» от 17 июля 1959 года о Порабощённых Нациях, в число которых входит и Казакия, так и не восстановившая суверенитет Дона, Кубани, Терека, Калмыкии, Астрахани и прочих государств, налаживанию связей с сочувствующими силами в Европе и Америке и грамотному обоснованию необходимости поддержки казачьего проекта на политической карте мира для обеспечения мира и порядка как в Европе, так и Северной Евразии.