Катания Италия купить закладку Лирику 300
Катания Италия купить закладку Лирику 300Катания Италия купить закладку Лирику 300
• • • • • • • • • • • • • • • • •
Катания Италия купить закладку Лирику 300
• • • • • • • • • • • • • • • • •
Гарантии ❗ Качество ❗ Отзывы покупателей ❗
• • • • • • • • • • • • • • • • •
👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇
Наши контакты:
▶️▶️▶️ (НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ)️ ◀️◀️◀️
👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆
• • • • • • • • • • • • • • • • •
🚩 ИСПОЛЬЗУЙТЕ ВПН (VPN), ЕСЛИ ССЫЛКА НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!
🚩 В Телеграм переходить только по ссылке что выше! В поиске тг фейки!
• • • • • • • • • • • • • • • • •
Григо́рий Са́ввич Сковорода́ (рус. дореф. Григорій Саввичъ Сковорода, Григорій сынъ Саввы Сковорода, лат. Gregorius Sabbae filius Skovoroda, укр.
Катания Италия купить закладку Лирику 300
Ветер мой, ветер, синий ты мой друг ненаглядный! Ветер мой, ветер, шапка ты моя осенняя жёлтая..! Фронда ты моя, друг ты и товарищ верный и правильный, Касаешься ты моих улиц и уводишь моих подруг за облака тополей! Ветер ты мой, парус ты мой, котомка ты моя, Ключник ты моих рёбер, сторож моего сердца, Женщина ты моя верная, ветер ты мой! Ветер ты мой, мельница ты моя, шхуна ты моя! Дождик Повесили. Дождик Развесили. Дождик Прибили. Дождик Распяли И снять Позабыли. Май Я из кубиков выстроил арку, А сломает её кто? Ты — зелёная река, чистая-пречистая! Над тобою облака, солнышко лучистое! Сосны, сёстры ветерка, тают, словно дрожжи: Тёплые твои бока Истины дороже. Мы были в раю, Мы в раю захмелели, Играя там в салочки. Кикимора пьяная Мнёт частью тела Бумагу мелованную. И небо израненное Тянет несмело Вас, зацелованную. О печаль моя, Ты — звёздочка. Как хорошо, что Ты Есть. Смотри — Рыбы лезут к нам В форточку.. Мама, Скажи, Что им надобно Здесь? Смотри: Рыбы ходят Хвостами по улице Мама! Они поползли По стенам.. Они — Ошибаются, хмурятся. Мама, Смотри: Рыбы звонят Не к нам. Смотри: Рыбы входят В парадную. Смотри: Руку братику Жмут. Смотри — Рыбы пьют чай И нас Зовут. Мама, Смотри — Рыб отрезал Себе хлеба сам. Мама, А рыб этих добрых весёлых, Как нас, убьют? Мама, А рыбам Прекрасных Досталося Мам? Маме Мама, Рыбы На меня Похожи. Мама, Я — крупи- ночка твоя. Вот я С рыбами речными Подружился, В гости к рыбам Часто прихожу. Помнишь день, Полный сказок и красок, Помнишь Самый волнующий час? Помнишь — заговорили матрасы? Помнишь, Рыбы гостили у нас? Вдруг ушли — ничего не сказали. Вдруг растаяли в призрачной зыби, В голубом водяном одеяле. Вот и осень пришла И застыли Все озера и крупные реки. Рыбам суша мала — И уплыли В свои реки как в вечные веки. Я надеюсь, что рыбы вернутся. Я по рыбам красивым скучаю. Я хочу Рано утром Проснуться — А во сне видеть Рыбию стаю. Мама, скучно без рыб, ты же знаешь.. Так давай хоть на рынке закупим. Мы подружимся. Ты понимаешь, Что весь корм обойдется на рупь им.. Мама, Помнишь Вторжение рыбье? Знаешь, Это прекрасно же — Плавать! Мама, Когда же придут Наши рыбы? Лето Допросы и пытки, подполье и прятки. В ребячьих рассказах всё скачут лошадки Но сон неспокоен в скрипящей кроватке. Лишь богу известно, на что ты решился. Путь в серую даль на глазах раздвоился. К какому порогу отряд твой стремился? Война родилась — ты еще не родился. Фермер и его семья Уедут на маленьком фургоне. В небе облачность, Скоро выборы. С ними еду на Запад. Вдаль по холодной дороге идут рабы, чёрных рабов гонит чёрный надсмотрщик; В небе облачность, Скоро выборы, Мало долларов, и я уезжаю. Прощай, моя цветущая земля! Я еду вдаль, и только пыль столбом. В небе облачность, В кармане револьвер — Кто еще любит смотреть на небо? Там я буду валить лес. Заработаю денег на поле. Там такие же, как и я. Много ли нам нужно? Там нет развращенных женщин и кичливых слабых мужчин, но есть холодные воды. В небе — облачность, под облаками — горы. Мой друг револьвер рядом. Вот и Таня умерла — Снега нет, одна зола. Вот и Тани больше нет. Слой земли — тяжелый плед. Вот и Таню погребли Слоем снега и земли. Таня сном могильным спит. Рядом с ней сосна скрипит. Мерзнет стройный лес могил. Тани нет — пустой Тагил. Электричка вдаль бежит. Снег за окнами кружит… Конец Чёрные ласточки прыгали, прыгали, Ножками ласточки дрыгали, дрыгали, Клювом прозрачную песнь напевали, Что и когда у кого выпивали. Глазками дергали дикими, дикими, Нас называли тупыми, безликими, Клювом вращая, баллады нам пели — С кем и куда от кого улетели. Едва не касаясь крыш домов, Проносятся самолеты. Стайки девушек прыгают в речные воды — Лифчики на песке. Потоки солнечных лучей Касаются воздуха, Воздух льется тонким звоном, Чуть различимым. Герои драм Островского сходят Со сцен местной драмы на улицы, А пиво И прочее спиртное — круглые сутки. Хлеб и мясо дешевле, По реке Летают «Ракеты» и ползают баржи. Змеи в окрестностях города наблюдают за ними, Выползая на берег. Городской смог переносит вести Культурной жизни. Книги тут другие, А усталые рабочие — такие же, как и везде. Ты же не знаешь — Радоваться ли, Отдыхать ли. Крепостные пушки в музее Можно назвать устаревшими даже Для времен их отливки: Они плохи Даже для колониальной Армии. В большую реку впадает малая, Но существуют мосты и троллейбусы. Музыкальный театр — уродливый трамплин: Плохая акустика — лыжники будут падать На улицу Маркса. Все остановки Ужасно длинны, словно ветер. Ветер степей — тут когда-то Жили киргизы и казахи. Потом пришла русская армия. Построили крепость. Какое-то время Тут размещалась Наша столица… Потом были черные годы И годы героев. Теперь серебристые крылья Парят над рекою.. И тихо река течёт, И ветер траву сечёт, И камни уходят с вершин, И холодно в мире машин. И пусто и страшно вокруг, и ветер — единственный друг Дождей, и людей больше нет, и нет никаких примет.. Абстракции спускаются ко мне и в тишине усталой шевелятся, они шпионы на смешной войне, потешный бой, и им пришлось взорваться, Они шпионы в этой тишине, Они не знают, как им называться.. Абстракции спускаются ко мне, A я не знаю, как в их мир прокрасться.. Глупый беспомощный мул разумом мал. Карта метро Ленинграда.. Что понимаете Вы, Люди, в преддверии ада? Сургуч, печать, конверт запечатан, Наклеена марка, пахнет сургучом, печка пылает, Оболочка разрушена — взорвавшийся атом, Дорогу перебегаешь перед трамваем. Точка, угли, уголь, пламя; глаголы Рвутся клубящимся дымом: влюбиться; Разлюбить; полюбить; разлюбить; вот школа Начинающего самоубийцы. Почтовое отделение; побег — от себя, не к себе; пусть другие Стремятся в тюрьму, в ров со львами, в эту адову клетку. Это уже обещание — когда нагие. Прощение срывается прощанием с ветки: адамово яблоко, заколдованное древо, плоть проникает сквозь плоть в чрево. Стеклянными и прозрачными кажутся облака. Враги и друзья, и враги, и друзья, и враги, ты сама Бросаешь меня среди них — в пустоте — на века, на века.. Карманную дыру не пропить — сквозь неё одиночество жжёт, Светится там, впереди, среди милицейских машин.. Не на что больше купить — ни жизнь, ни любовь, ни полёт; Это не продаётся — ни трезвым, ни просто смешным.. Последняя капля, затем — ни любви, ни друзей, ни врагов. Все свои ответы попытался списать на жену. Окна хватают за горло в кольце говорящих шагов. Ещё предпоследняя банка — и в городе утону. Этот дом не помнит криков Пленных немцев: «— Майна! Мы живём — живём чуть ниже; Третий серый, пыльный третий — К астрам дальше, к терре ближе, А через площадку — дети И родители с собакой Жёлтой, палевой, большущей; Жить, рожать, любить и плакать — В мае снежном и поющем. Дождь и снег на листьях в мае. Май кончается, нагрянет Солнечный июнь, хромая, На неделю — и завянет. Две недели будет лето, После — с полу-сна июля Осень поступью поэта Сварит жёлтую кастрюлю С синей крышкой — листья! Этот дом не помнит криков заключённых немцев: « — Вира! Дом давно построен, прочно; Просто ураган на крыше — — Мира, дома, неба; точно — — Это наказанье свыше. Майский снег; на остановках Мёрзнут яблони и люди; И по куртке, по ветровке Знаешь наперёд, что будет — Снег растает до обеда, В облака прорвутся сини; Иней вытает бесследно В каплю потемневшей стыни; Звоны, двери, люди едут; Рельсы, окна, камни, ветки; Я накладываю вето: Майский снег и город в клетке Снега в мае — запрещаю, А в подъезде пыльном сыро — Отражаю вас, прощаю — Брес, Дьяченко и Шапиро. Знаешь, прежде, чем стать такими, как прежде, Мы были нетвёрдыми, мягкими, злыми ветрами. Белая колкая пыль веселилась над нами И рядом с нами, и под, города заметая, Прыгая, двигаясь и колыхаясь, как знамя, Белая пыль, полуплоская, полупустая. Зима утекла, как змея, через стёкла и щели. Верба распустится раньше, чем я не успею. Там, у воды, у ручья, у плотинки, у цели — Тающий снег, и немея, другим быть не смею. Там всё такое же плохое, И всё поддельно, между прочим, И только эхо тихо воет: — Мы смерть замочим.. А на асфальте, на калитке, — в поля и реки — Раздавлены ногой улитки И человеки, и кто-то пишет что-то мелом на небе белом, бесстрашном, глупом и пустом, зато — несмелом. История русской любви, понимаешь, Ромашки листок в тридцать лет отрываешь, Гадаешь — смешно — сразу знаешь ответ, — — Она тебя любит? И так — сотню раз, пусть есть выбор, и бабы, Есть выбор? Точнее скажу — вроде как бы, Постольку всегда на песочных весах Отвага и золото, сердце и страх. Отсутствие золота страху равно, Отвага на чаши приводит вино, И стрелка колеблется, стрелка смеётся — Она тебя любит.. И стрелка колеблется, стрелка смеётся, Глаза завяжи — и аорта взорвётся, Огромный пустой город сердцу сродни. Сравни её с сердцем, с метелью сравни. Маленькая остановка к югу от древнего города Невьянска, по существу — деревня Шурала с парусом церкви старинной, прозрачным воздухом, тенью длинной, до самой железной дороги, и запад горящее солнце спрятал в лапы, Уральский хребет вот-вот позолотится. Сколько ни едешь — сердце колотится. У военного четыре полуброшеных жены штанга и эспандер гири бабы больше не нужны Полуполная отставка ну не так а просто так кошка ром собака Шавка пенсия квартира рак. Рад грузинскому сухому, Бедному родному дому, Вероятности чихать, Электрическим стихам, Промелькнувшей электричке, Позабывшейся привычке, Чаю дешёвому, Эху кленовому…. А небо за окнами дыма черней, И вечер осенний зажёг фонари, И каждый из них молча думал о ней, Горел рыжий газ электронной зари На каждой рекламе, автобус ушёл, По сто пятьдесят — и пельменей, и грамм, И было им так без неё хорошо, Что оба смеялись осенним ветрам. Художник смеётся: земное — подделка, штамповочка, кич.. Машины, пар; зачем я здесь, скажи? В трамвай влетела жёлтая синица. Замёрзший пёс чужой за мной бежит, И ветер заметает колесницы. Застыли окна. В варежках дыра. А две девчонки рядом — без перчаток, Декабрь, декабрь, это ещё вчера — год тёмных нераспроданных лошадок. Газеты — врут — задолго до весны — Напишут: Талибан перевоспитан, Автобус вышел из голубизны; Всё новое, такое же избитое; Попутчики ли, путники земли, Забыты на небе и на земле забыты: Автобусы, ручные корабли, Проскальзывайте дальше: там открыто.. И знаю, налево — опять же на юг, Но люди подвесили синее к лесу, И искры, и ветер в колёсах, и звук Колес по железу. Там поезд несёт чешский электровоз В Челябинск, гремя, словно музыка Шнитке, И я там напился цикуты всерьёз В кофейном напитке. За дев отзывчивых таких и милых пьяниц, За серые нелепые глаза, За нездоровый цвет лица, за глянец, За дружбу, за любовь и даже за плетенье плоти ночью красно-винной, за нас с тобой, за то, что никогда нам не срастись — ни сказкой, ни былиной: ты фея белая, я бурая вода, Ты пламя белое, нетающего света, Гроза зимой, синь тучи, кучи льда, А летом.. К железной двери прикрепляю записку; Ты не читаешь их, эхо такое.. Нет больше света — как нет благодати, Ветер один — леденящий, холодный.. Боже, помилуй нас, Божия Мати!.. Эхо, зачем я прозрачно-свободный?.. Разная воля — в любви и науке; Разве свобода — в любви и работе? Разве свобода — горящие звуки, Буквы, пылающие в полёте? Разве свобода — цепочка и пепел Сердца, бегущего в дальнее море? Разве Бог твой ничего не ответил? Разве измена — случайное горе? Трамваи, магазины и Смешные бутерброды, что ли, И голоса — твои? И я густое пиво пью, И карамельный запах длится, И в эту Родину мою Хочу влюбиться. И плачу я, закрыв глаза, И вот, и буквы на бумаге, И невозможно рассказать И высказать читай: дворняги …. Рейд им двор, мальчишки-катера Гонят волны, растопырив пальцы. Не до драк — но отплывать пора В край степных морей, речных скитальцев: Юг и Север — всё подвластно им, Дон и Астрахань, Вуокса и Онега, Петербург, Казань и Третий Рим — И от ледохода, и до снега — Серый корпус, пена, сизый дым, Дом, глаза, азъ, iжiца, омега…. Идёт воскресший Павел По стёклам и углю… На бешеной Плотинке, Где колется тусняк, Стучат его ботинки, Хламиду рвёт сквозняк, Идёт сквозь сигаретный Автомобильный дым В свой град новозаветный, В московский Третий Рим, До Лобного на красной, На царский руский трон — Сквозь рёв попсы ужасной, Блатной цветной жаргон… Его — пинает гопник, Милиция метёт, Штрафует на двухсотник, А он — идёт, идёт…. Невесомые и злые Допекли слова… Что ты дуешь, пёсик ветер, В хвостик кораблю? На всём синем-синем свете Я тебя люблю…. Парусная лодка на воде, Парусная водка на беде, Парус нарисован на руке, Парус заколдован на песке, Парус хлещет прямо о балкон, Парус — заколдованный дракон, И трамвай — под парусом летит, Боцманская дудочка свистит: Парус на компьютере моём… Мы из паруса стихотворенье пьём, Паруса растут через экран, Кровь канатов из экранных ран, Не телеантенна — шкот растёт, И вперёд, вперёд, вперёд, вперёд…. Когда погаснут городские знаки И ночь натянет вечность-покрывало — Меня там встретят люди и собаки, И самолёт до Среднего Урала. Чернее дна звезда моих печалей, Темней воды руда и пламень дыма… И люди, и собаки в чёрной дали, И что ушло — уже неповторимо, А почему — неведомо, не спрашивай! Я проснулся, и вспомнил, что тут полигон. И маршрутный автобус меня вдаль умчал, И раскаты разрывов летели вдогон. Я не видел растёрзанной этой земли, Она вся — за колючкой, куда мне — никак, Но орудия где-то гремели вдали, И я плакал, как водки напившись, дурак.. И мне снилось: кричит полковой барабан. Не хочу я ни малой, ни белой войны, Ни холодной войны… Я от запаха пьян — Чёрных шин, встречных улиц, ручной тишины. Я дорогу люблю. Я люблю этот цвет, Что мне листьями стелется прямо в лицо, Я люблю этот город, которого нет, И индийские фильмы с хорошим концом. Выйду кормить голубей. Пахнет ли воздухом горным, Пахнет ли духом людей? И пахнет листвою, Ближней холодной рекой… Где не бывает покоя, Там не знакомы с тоской. Бегают автомобили В город и дальше на юг. Мы на окраине жили, Плакали тут, милый друг. Осенью счастье покорно Ближним шагам до зимы. Пахнет и городом чёрным, Пахнет и запахом тьмы. Пахнет седыми ночами, Тихой холодной зимой… Пахнет простыми домами. Пододеяльною тьмой. Веришь, что лучшее будет, Или не веришь, — равно: Осень, кормящая грудью, — Бездна, раскрывшая дно. Бездна раскрылась, и с бездны С грязью арктических слёз Вылезет сильный и честный, И беспощадный мороз. Пахнет летящим морозом. Ближней холодной рекой. Там, где кончаются слёзы, Не наступает покой…. Тхоржевская, Е. Алиевская и М. На книге в центре чёрной обложки ярко высвечивается окно поразительной красоты, и только приглядевшись, можно заметить, что оно всё обшарпано, а за ним открывается вид на замусоренный двор и покосившуюся кирпичную стену да маленький кусочек серого неба за неясными силуэтами деревьев. Открываю наугад:. Несмотря на небольшой объём, — всего страниц, — книга оказалась чрезвычайно ёмкой. Как указывается в кратком резюме в конце книги: «На сегодняшний день это наиболее полное хотя на самом деле далеко не полное собрание произведений автора». Из содержательного предисловия можно узнать, что Максим Арикович Анкудинов родился 25 июня , окончил Уральский политехнический институт, работал программистом. Поэт и переводчик, он выпустил несколько маленьких поэтических сборников «Лирика ветра», , «Маленькая книга», , «Парусное небо», , «Тихое огорчение», , «Пепел клоуна», , печатался в антологиях «Самиздат века» и «Нестоличная литература», журналах и альманахах «Урал», «Солнечное сплетение», «Вавилон», а также в переводах на английский и итальянский. Анкудинов перевёл также книгу Ж. Дюваля об Аллене Гинзберге. Я попросил составителя книги отобрать наиболее интересные и значительные стихи Анкудинова для «Викиливра». Посылая мне эту подборку, Виталина Тхоржевская писала: «В общем, даже по этой подборке виден генезис Максимова творчества: от «чистого наива» там, кстати, за границами подборки, всякий панк-рок, хипповство и т. Сомневаюсь, что он на ней остановился бы — живой, непоседливый был человек, не долбилось ему по одной клавише. Но так оборвалось. Ну, плюс, конечно, влияние французов, которых он любил-знал-переводил». Вместе с читателями «Викиливра» хочу поблагодарить составителя за предоставленную нам возможность более полно ознакомиться с творчеством этого яркого и своеобразного поэта. Избранное автор Максим Арикович Анкудинов Публикуется здесь с разрешения наследников. Вита Тэ Избранное Содержание. Персональные инструменты Войти Запрос учётной записи. Избранное автор Максим Арикович Анкудинов. Публикуется здесь с разрешения наследников. Вита Тэ. Избранное Содержание 1 Стихи — 1. Стихи в провинции», Лето К а н т р и Фермер и его семья Уедут на маленьком фургоне. Снег за окнами кружит… Конец Ласточки «Чёрные ласточки прыгали, прыгали…» Чёрные ласточки прыгали, прыгали, Ножками ласточки дрыгали, дрыгали, Клювом прозрачную песнь напевали, Что и когда у кого выпивали. Лето «Когда поезд шагнет через мост…» ж ж ж Когда поезд шагнет через мост, Пролетев перелески железа, Растворившись в домах — Ты увидишь город, Прекрасный город, наполненный светом. Из книги «Пепел клоуна», циркачи и циркачки циркачи и циркачки пьяные скачки скрипки и ночных маяков жёлтый мерцающий зыбкий свет далёких качелей мчи скорая рот светофора я украл у себя самого себя кто я который посмотрите фильм шлёндорфа рильке перечитайте окуджава проснётся на белой струне поиграйте а ночами взрываются склады с фосгеном ипритом зарином я живу меж работой тобой магазином и сыном надежда лу ч на деж ды лу на где ж ты? Из цикла «Зазимье. Это произведение опубликовано на Wikilivres.
Дата обращения: 30 октября Видео от Обручевский район М Москвы неопр. Архивировано 1 сентября года. Обручевский район входит в состав Юго-Западного.
Купить Лирику 300 Беларусь Орша
Катания Италия купить закладку Лирику 300
Катания Италия купить закладку Лирику 300
А́нна Андре́евна Ахма́това (при рождении Го́ренко, по первому мужу Го́ренко-Гумилёва, после развода взяла псевдоним-фамилию Ахма́това, по второму мужу.
Катания Италия купить закладку Лирику 300
Вы не можете создавать новые темы Вы не можете отвечать в темах Вы не можете прикреплять вложения Вы не можете редактировать свои сообщения BB коды Вкл.
Катания Италия купить закладку Лирику 300
Березники купить закладку Шишки
Катания Италия купить закладку Лирику 300
Катания Италия купить закладку Лирику 300