Карта, часть 2

Мы решили изучать это, до поры не посвящая посторонних в дело. Для друга это все же больше оставалось загадкой, пищей для ума, чем тревогой. Меня такой подход устроил и несколько успокоил. В самом деле, в таком странном вопросе разумно было довериться профессионалу, максимально приближенному к теме.

Что мы начали делать? Прежде всего искать как сами аномалии сайта, так и какую-либо закономерность в их появлениях. Ведь большую часть времени неправильных панорам вообще нельзя было увидеть. Мы разбили мир на участки наблюдения. Мне по жребию досталась Европа, Карлу – Латинская Америка. Но главное – он пообещал узнать больше о самой компании-хозяйке сайта. Доступ к этой кухне Карл имел скромный, но его связи могли помочь. Жене свои бдения у монитора я объяснил тем, что хочу детально продумать наши маршруты в осенних турах, а потом уже мы выберем из ее и моих предложений оптимальный вариант. И скоро труды дали результаты.

Чертовщина проявлялась примерно раз в месяц. На 10-12 часов. Более четкой периодичности изменений интерфейса карты или других закономерностей мы не нашли. Гораздо больше мы узнали о той симуляции мира, зачем-то показанной нам.

Мы почти не видели природу – панорамы ограничивались крупными городами, что, впрочем, неудивительно. Но зеленых деревьев, цветов или просто свежей травы нигде не было. А города больше чем наполовину, а иногда целиком были изуродованы, сожжены и разбиты. Всюду явно читались следы большой войны на фоне экологической катастрофы и, каких-то, стихийных бедствий – часть мест была будто встряхнута единым подземным или морским ударом, и так и осталась, рассыпанная и брошенная, под тяжким серо-сизым небом, которое редко пропускало свет солнца и приветливую синеву.

Кёльнский собор походил на придавленного машиной дикобраза всем нагромождением осевших, накренившихся и оплывших безобразной бурой кучей элементов. Обычно приветливая, яркая Прага походила на былой Дрезден, а Дрезден, будто выбитый из фундаментов чудовищной кувалдой – на приподнятую и уроненную шахматную доску: чередовались среди руин белесые и опаленные, вкривь и вкось торчащие башни и колокольни. София была похожа на Лондон, а оба они – на флоридские болота, присыпанные слоем строительного мусора. А эти тела… Мы, одолев брезгливость и страх, честно пытались рассмотреть трупы, Карл даже обработал некоторые изображения своими хитрыми программами, но тщетно. Удалось лишь понять, что многие показанные чьей-то бесстрастной камерой манкенообразные остовы валялись частью с оружием, и вроде как в серой камуфляжной форме, затянутые в нее с ног до головы. Как в Неаполе.

В оружии мы мало смыслили, да и не хватало деталей на подчищенных видах. А форма, как ни странно, оказалась одинаковой во всех частях мира. Что у них там стряслось?

Домашние все еще были в неведении, а я и не старался скрыть свой интерес, ставший уже манией. Да и чаще раза в месяц все равно никто не замечал за мной тяги к изучению карт. К чему было бередить души тех, кто знал по сути немногим меньше моего?

Вот бы узнать, что произошло с этим альтернативным миром, и кому понадобилось так предупреждать нас, редких пользователей странной игрушки! Игрушки ли?

Карла тоже затянуло. К концу лета мы собрали достаточно данных и были готовы заявить об открытии феномена. Кому и куда? В сетях уже висела дюжина моих обращений к неравнодушным и наблюдательным людям на разных форумах, но всерьез откликнулись только пара человек, нашедших аномалию, и те пока знали меньше нашего. Один парень до сих пор считал это идиотской злой шуткой. Карл подключил к делу нескольких блогеров разной степени вменяемости в надежде максимально расширить аудиторию и сам поиск. Они обещали распространять знания об этом, но сперва хотели убедиться в реальности панорам сами. Это отодвинуло ход дела еще на месяц.

Шел октябрь, мы строили планы на День Благодарения. В один из уик-эндов я получил сразу два письма от тех блогеров. Они поверили в существование тех видов. Но жаловались, что графика там слишком реалистичная. И на то, что со шкалой годов мы обманули – ее верхний пункт был просто размытым салатовым квадратиком, без намека на дату. Я тут же проверил – они оказались правы. Даты будущего словно растворились.

Радовало одно – мы с другом сумели разогнать волну, и нас поддерживают. Я немедля написал об этом Карлу. Он подтвердил факт сбоя шкалы, обещал поломать голову над кодами панорам со своими ребятами, и тогда же мы решили обследовать новые места. Мне достались Россия и Средняя Азия.

Тот вечер был удручающим. Огромные пространства, застроенные еще в холодную войну громадными, почти одинаковыми коробами угрюмых, но по-своему величественных зданий, прямых, изогнутых, многоколенчатых домов превратились в ряды упавших костяшек домино, а местами – в целые бетонные плато, спрессованные собственным весом. Все-таки это были панельные дома, стойко выдержавшие полвека непогоды и аварий, но не вынесшие ударов невесть чего, сломавших тонкие стыки и швы бетона. Там, где здания более-менее сохранились, их опоясывали кольца цементной пыли, будто впитавшихся в бурую землю. Тел здесь было меньше, не знаю, почему. Или их присыпало, спрятало этим крошевом? Не лучше были и старые центры городов – затопленные бульвары с голыми деревьями и вокзалы с разбитыми платформами и путями, лишенные стекол окна и тусклые стены когда-то ярко окрашенных домиков под тусклым безрадостным небом. Перекошенные, заваленные минареты и проломленные восточные купола. Все это по-прежнему перемежалось непристойно яркими адресными номерами и названиями уже мертвых магазинов, баров и аптек, щедрыми горстями распиханными в груды обломков и почему-то на верхушки мертвых кустов.

Изредка встречались и мертвые животные. Камера, вернее то, что ее несло, даже не обходило трупы, равнодушно пробираясь прямо по головам и поверх завалов, отрешенно фиксируя весь ужас, застывший окрест. И везде, всюду лицемерно скрывала подробности.

- Это не графика? – спросил я Карла за кружкой пива, когда он приехал на праздник. – Или эта… недавно появилась, зараза... нейросетка?

- Что ты! – махнул друг рукой. – Нейросети такого не могут. По крайней мере, сейчас. И зачем? Вообрази, сколько на это требуется энергии и ресурсов? И денег, соответственно.

- Тогда чья же это работа? – устало просил я, вертя в руке пустую кружку и слушая веселье в баре, царящее вокруг – люди готовились к праздничным дням.

- Кажется, скоро мы узнаем, - бодро ответил Карл. – Я вышел на одного человека, недавно покинувшего их компанию. Он был заместителем бывшего шефа картографических проектов. И разработчиком игровых симуляторов. Надеюсь, разберемся хоть с чем-то.

«Ну и?», - написал я ему следующим вечером. «Кое-что разузнал, - ответил он уже под утро. – На днях заеду к нему в Луизиану, обещаю, будет интересно». Я еле дождался нового дня, написав с утра: «Ну как, приехал?». Это сообщение не прочитано и сейчас.

В следующую ночь над Луизианой, где поселился в хостеле Карл, пронесся один из самых страшных за крайние десять лет ураганов. Карл выбрал слишком хлипкий домик.

∗ ∗ ∗

Мы не поехали в Европу. Мы взяли кредит на новый дом – просторнее старого, с надежным подвалом и капитальным первым этажом. Без Карла обсуждения темы жуткой карты затихли, да и аномалии на ней сперва стали проявляться раз в два месяца, потом реже. Я с головой ушел в работу, а год спустя – в обустройство нового жилища. Потом приболела, но быстро выздоровела Марта, а там и Билли уже было надо готовиться к школе. Я почти забыл то, что не касалось семьи и работы.

На четвертое июля, подлечив старый добрый «Плимут», я поехал к своим старикам. Эпплвуд не менялся, сколько я его помню, а ведь я здесь родился. Трогательные встречи с родными и соседями, чай со сладостями, теплый вечер вернули меня в детство и юность, когда мир был необъятен, но прост и в целом неплох, а люди казались добрее.

Уже перед сном мою идиллию нарушило жужжание телефона. Писал парень с форума.

«Эй, чувак! Эта штука снова заработала. Правда, даты так и нет. Что будем делать?».

«Когда включилась?» - лениво набрал я текст. Не хотелось разрушать обаяние родного дома, тем более, уже будучи в постели.

«Утром, часов с десяти. А ты не включал?».

Проклятье! Я вскочил с постели как ужаленный. Осталось меньше часа работы этой штуки… Теперь я снова верил, даже знал! И – боялся, но куда больше прежнего. Потому что меня осенило. Пусть это драная симуляция, но… Как я мог пропустить!

Я мигом стряхнул сонливость, сел за отцовский ноутбук, ввел пароль – год моего рождения. Подключил связь, еле дождался загрузки браузера, а затем – карты. Я искал город, где родился. Искал свою улицу. И этот дом, что сейчас окружал меня любовью и теплом, как прежде.

Дата закрыта, и черт с ней. Вот, родная улица. Вся черная, в мертвой листве от вязов и яблонь. Дома – стоят, хоть и брошены, а окно комнаты, где я сейчас сижу, там раскрыто и лишено стекол. И соседние домики при внешней общей сохранности убиты в хлам. Среди мусора у дома напротив валяется инвалидное кресло с синими ручками. Одна кривовата.

И я узнал это кресло. Это было… это и есть старое кресло дядюшки Джеймса, который коллекционирует трубки. Двадцать лет назад, после аварии, он полгода провел в нем, пока не срослись кости. А потом я и Эйб, сын соседа, тайком укатили его из отцовского сарая, и проехались по улице. Недолго, до третьего столба. Я вжался в сиденье и перевернулся, сломав ненароком ручку о бордюр. Эйбу, что меня раскатывал, вцепившись в спинку кресла, повезло меньше – на целых два передних зуба…

И вот кресло, вытащенное кем-то из нашего сарая, лежит среди улицы там, через много лет отсюда, и в то же время здесь. Вы продолжите твердить - симуляции?

Значит, карта не врет. И значит, примерно известно, когда с городком, страной и всем миром случилось... случится это.

В ночи пели сверчки, слабо колыхались занавески, в едва приоткрытую щель окна тянул легкий запах трав из недалеких прерий. Все было живо и мирно.

А я думал. И додумавшись, ожесточенно хлопнул себя по лбу. Какой кретин! Это ведь очевидно! Сколько времени осталось? А, плевать, лишь бы увидеть… Обычно по истечении срока потусторонние панорамы начинали тускнеть, и спустя секунд десять сменялись обычной картой-схемой района. Я успел перейти в максимальный масштаб. И успел нажать на «Спутниковый вид». Общий вид нашей грешной Земли.

Лучше б я этого не делал.

Не очень люблю рассматривать такое. Что-то жутковатое вылезает в душе, когда то ли ты глядишь на мир, то ли сам мир смотрит на тебя колоссальными глазами океанских пятен, слепит кривыми шапками снегов и льдов, ухмыляется щелями заливов и фьордов, бьет в глаза муторной рябью полей и коркой чудовищных гор. И все это – разом! Помню, во втором классе я разревелся, слишком пристально вглядываясь в карту Америки…

Так что в этот раз я большим усилием заставил себя смотреть. Вид поблек и пропал через две-три секунды. Но мне хватило.

Знаете про эффект Манделы? Что-то подобное испытал и я. Часть земель, совсем малая, оказалась немного, но заметно смещена по широтам, как расползающаяся башня при игре в дженгу. Часть обычно зеленых участков превратилась в пустыни, часть других покрыта мелкими воронками так густо, что любой трипофоб умер бы на месте, часть была просто выжжена. Но это можно было бы принять и пережить, когда бы через это все не шли росчерки широких черных зон, где мелким белым шрифтом значилось «нет панорам». Эти зоны состояли из прямоугольных участков, скорее всего, по формату снимков местности. Зоны шли по экватору, и наискось, этакой лесенкой, покрывая регионы и отдельные небольшие страны. По их границам рельеф был узнаваем и вроде бы нетронут. Миг – и спутниковый вид исчез, сменившись простой, бело-голубой приятной схемой. Я, борясь с нахлынувшим желанием выключить, закрыть, разбить ноутбук, дрожащей рукой дотянулся до кнопки обновления. Ничего. Обычная карта мира, светлые, знакомые очертания материков, легкая голубизна морей. Я обновил снова. И снова. После последнего обновления карта выдала ошибку, и больше не работала.

Сверчки все пели.

∗ ∗ ∗

Я обдумал все – сначала лихорадочно, той ночью. Затем, спокойно и взвешенно в течение последующих дней, что гостил у родителей. И даже подыскал отцу работу там, где живу.

С той ночи прошло два года. Баг, который не был багом, а для практически всех жителей планеты и вовсе не был, быстро исчез. Об это мне писали люди из команды бедняги Карла и с форумов. Спустя полгода активность там прекратилась вовсе. Не думайте худого, эти люди живы и здоровы, иногда общаясь со мной уже на другие темы. А сами обсуждения, может, и сейчас висят в старых, позабытых даже авторами тредах.

Мы живем хорошо. И да, жизнью я, в целом, доволен. Мы с Мартой и Билли никуда не планируем ехать, и очень редко навещаем родню в городке Эпплтаун, да и сами родственники вслед за внявшим моим просьбам матерью и отцом потихоньку переезжают в наш штат. Что до прочей родни и друзей – мы их ни от чего не отговариваем. Просто иногда не рекомендуем надолго ездить в некоторые места.

Я твёрдо решил не покидать свой округ, покуда это будет возможно. Когда Билли вырастет, он поступит в любой колледж или университет, который ему понравится – ведь я забочусь о нем и хвалю ему дюжину хороших заведений в определенных штатах и округах, даром, что у нас под боком таких нет. Ведь те два-три года форы, данной нам диковинной картой, уже миновали, а сколько осталось до последнего часа, после того коварного сбоя дат, неизвестно уже никому. Но здесь, в нашем округе и пяти других крупных территориях нашей страны все будет хорошо. Марта посвящена в тайну. И полностью со мой согласна. Пусть так и будет.

Почему я думаю спастись именно здесь? Потому что почти весь наш штат на той карте в тот последний вечер был закрыт черным прямоугольником. И там не было панорам. Он был неинтересен тем, кто зачем-то фиксировал разрушения и погибель. Значит, там была жизнь. Это успокаивает меня даже больше, чем уверенность в выплате кредита за наш крепкий дом и в том, что все, кто мне дороги, живые и настоящие – тут, рядом.

Но иногда, раз в полгода, я просыпаюсь в страхе от снов, где снова брожу по той карте, что еще не создана. И там, в подсознании, что просыпается, пока мое сознание спит, мечется лишь на миг овладевающая мною, единственная мысль – а что, если в закрытых от взгляда местах не лучше, а хуже?