Карго-культ (2)

И еще одно замечание относительно выборов. Не российских (нет смысла называть выборами обряд, как его назвал Дугин — и, кстати, вполне справедливо, так как никакой разницы между, к примеру, молебном и походом к урне в нашем случае просто нет), а вообще.

В странах, которые называют демократическими (а видов демократии, кстати, достаточно много, и даже очень сильно различных, поэтому когда говорят про некую «западную демократию», то это и некорректно, и неконкретно), в общем, в этих странах сложился довольно устойчивый механизм «мы правим, вы выбираете». Правит в любом случае политическая элита, однако она консенсусно пришла к соглашению, что разные группы политической элиты реализуют свое право на власть именно через выборы, что, собственно, и создаёт условия для их относительной честности. Относительной — потому что технологии никуда не деваются, они входят в правила игры, поэтому и манипуляции, и грязная игра, и обман-подкуп в наличии. Правда, в определенных пределах, которые тоже выстраиваются отдельными механизмами контроля. Это не отрицает возможности опередить соперника не совсем честным образом, но и соперник — не ангел, поэтому в следующий раз он тоже может выкинуть что-нибудь эдакое.

В общем, система не идеальна, но рациональна, так как со всеми упомянутыми вывихами она всё равно решает главную задачу — разрешает противоречия. Во всяком случае на короткой и средней дистанции. С длинной и демократия справится не может, так как это как жизнь: как бы вы не вели здоровый образ жизни, но к старости все равно ваш организм изнашивается, накапливаются болячки и в конце концов...

Сама по себе идея всеобщего равного избирательного права, безусловно, ужасна. Древние греки, которые и придумали демократию, с самого начала понимали, что это так работать не будет, а потому изначально создали демократию с цензами. Участвовать в выборах в городах-полисах Древней Греции могли только люди, владеющие рабами — то есть, от управления отсекался сразу значительный слой имущественно несостоятельных, хотя и свободных граждан. Они, будучи свободными, могли высказываться, но выборы — это немного другое. Однако и эта система работает неважно, так как цель демократии - «расшивать» противоречия во всем социуме, а не только в какой-то его части. Поэтому всеобщее равное право ужасно, но введение цензов создает другие проблемы, которые разрушают саму логику механизма. Задача, наверное, решается через выстраивание балансов, но это крайне сложный путь, поэтому опытным путем в итоге пришли к выводу, что всеобщее равное избирательное право — это наименьшее из имеющегося набора зла.

Подобного рода демократия худо-бедно, но создает в социуме элиту — то есть, особую группу, ключевым функционалом которой является формулирование проекта развития, иначе — образа будущего. Однако не нужно путать элиту с собственно властью (или политической элитой — это принципиально разные социальные субъекты, хотя и родственные). Элита, как правило, во власти как раз представлена редко. Власть лишь реализует проект развития, а вот его выработка — это задача элиты, или иначе — аристократии. Именно аристократия является тем самым «глубинным государством», которое так любят конспирологи. Но ключевое отличие реального «глубинного государства» от его конспирологической проекции заключается в том, что аристократия не участвует или крайне редко участвует в оперативном решении вопросов и задач выработанного ею проекта развития — то есть, она очень редко непосредственно становится властью. И как правило, это происходит на крайне кризисом отрезке. Скажем, Черчилль однозначно принадлежал к аристократии, но стал политиком, а реальной властью стал на очень коротком и предельно кризисном отрезке британской истории. Второе и третье его премьерство были крайне блёклыми и дежурными.

Ну, и понятно, что единого образа будущего не существует, их всегда несколько. Обычно — два. Поэтому и аристократических групп обычно две, соответственно, две группы людей, представляющих власть: элита и контрэлита. Я уже писал, что ключевое отличие элиты и контрэлиты заключается в том, что у них обоих есть проекты развития, но элита обладает доступом к ресурсу, контрэлита — хочет получить этот доступ. Отсюда и возникает политика, то есть — борьба за власть. Соответственно, есть и минимум две аристократические элитные группы, которые формируют образы будущего.

Есть и третья группа, я о ней тоже писал — это антиэлита. Это люди, имитирующие политику. В силу самых разных причин, включая и низменные. Но у антиэлиты нет проекта развития и нет доступа к ресурсу. Она всегда против любых проектов как элиты, так и контрэлиты. Характерный пример антиэлиты — современная российская «оппозиция». Полный ноль — ни проекта, ни ресурса. Но большое желание быть в процессе.

И раз заговорили о России, то теперь уже непосредственно к нам.

Российская проблема в свете сказанного очевидна. Российская социальная система всё ещё крайне примитивна. У нас нет аристократии, нет элиты. Поэтому нет образа будущего. Власть есть, проекта — нет. Именно поэтому власть из инструмента мгновенно превращается в цель. Если у вас есть доступ к ресурсам, но вы понятия не имеете, зачем они вам, вы начинаете их транжирить по своему разумению на что угодно. На олимпиады, на дворцы с аквадикотеками, на шлюх и яхты, на войны, на безумные идеи «доминирования», не вдаваясь в подробности — зачем? «Ннада» — единственный ответ в таком случае.

В Союзе элита-аристократия только начала складываться, она была еще в состоянии даже не зародыша, а просто оплодотворенной яйцеклетки. Говорить о ее существовании бессмысленно. Но она уже начала проявляться.

Главный вопрос, который делает человека человеком, и который он задает себе обычно где-то в 3-4-5 лет, иногда немного позже - «Кто я? Зачем я?» Этот вопрос возникает ровно в ту секунду, когда маленький ребенок понимает до жути и страха, что он умрёт. И что потом ничего не будет. К каждому приходило это чувство, и именно оно задает сакральный вопрос «Зачем я?» А уж отвечает на него каждый по-своему. Иногда не отвечает вообще. Но вопрос возникает всегда, даже если ребенок в силу возраста не способен его даже сформулировать понятным для себя образом. В этот момент он и становится полноценным человеком.

Социальный организм тоже рано или поздно, но задает себе этот вопрос, и именно в этот момент появляется зародыш будущей элиты, будущей аристократии. Когда этот зародыш окажется способным сформулировать понятным для себя языком ответ на него, элита рождается. В Союзе её еще не было, но вопрос был уже задан.

Сейчас нет ни вопроса, ни тем более ответа. У бандитов и маргиналов с подобного рода вещами отношения простые и понятные. Их четко сформулировал герой Леонова в «Джентльменах удачи». Вроде комедия, но глубоко философский фильм. «...Ты - вор! Джентельмен удачи... Украл, выпил - в тюрьму! Украл, выпил - в тюрьму! Романтика!..» Это и есть тот уровень, которым руководствуется российская правящая сегодня знать. И не нужно никаких иллюзий — её потомство еще хуже. Из этой группы никогда ни при каких обстоятельствах и ни при каких условиях не возникнет никакой аристократии. Исключено. Она может возникнуть — но очень нескоро и абсолютно точно в другой социальной группе. Или не возникнуть, тут как сложится.

У России в силу ее огромных размеров всегда возникает один и тот же сюжет сборки ее в единое жестко структурированное пространство, в котором проекты развития по большому счету связаны исключительно с выживанием. А раз так — то всегда востребован тип власти, ориентированный на проведение антикризисных мероприятий. Которые становятся целью. Возникает замкнутый круг — власть приходит для решения задач, вызванных кризисом, после чего сама начинает создавать кризисы, чтобы остаться у власти.

Разомкнуть этот круг можно. И даже понятно как. Ближайший аналог для нас — это, скорее всего, Германия. Которая тоже всю свою историю собиралась в империю-рейх, и в конечном итоге пришла к выводу, что это бесконечный и безнадёжный тупик. И перешла к распределенной модели управления, что для нее вполне естественно, учитывая, что она всегда собиралась в империю из огромного числа германских земель. И сразу круги обратной связи завертелись в другую сторону. Да, в кризис такая модель работает внешне не слишком эффектно, а последний опыт с бессменными канцлерами постсоветского периода (Коль и Меркель) показал, что длительное пребывание пускай и очень выдающегося политика у власти создает неразрешимые в итоге проблемы. Но немцы даже с учетом этого очень неприятного опыта пока как-то справляются. И скорее всего, справятся и с нынешним кризисом, так как подобная система управления медлительна и инерционна, не застрахована от текущих оперативных ошибок и просчетов, но на средних и длинных дистанциях эффективность всегда лучше эффектности.

Россия должна отказаться от унитарной модели в пользу федеративной. Не нынешнего шапито с «сенаторами», а нормальной полноценной федерации, первые шаги к которой уже начинали делать в начале девяностых, но потом во власть пришла примитивная шпана и закрыла этот проект, отчетливо понимая, что в таком проекте у нее шансов ноль.

Да, это риск. Но зато появляется шанс преодолеть критическую проблему ригидности, склонности к застою. Хотя бы в нескольких ключевых регионах страны. Которые и будут пересобирать страну, но уже на иных принципах. Но главное — в ходе демонтажа империи и пересборки страны на новых принципах возникнет среда, в которой возможно новое зарождение будущей элиты и появление конкурирующих проектов развития. А значит — в стране появится политика, борьба идей и борьба за власть.

И вот тогда можно будет возвращаться к демократии, выборам и размышлениям, как именно нужно обустроить выборный процесс в стране.

Сегодня разговаривать о выборах в России бессмысленно. Это телега впереди лошади. Особенно в ситуации, когда и лошади-то нет.