Каннибал-отаку

Цутому Миядзаки родился в Ицукаичи — в западном пригороде Токио, 21 августа 1962 года. Роды у матери начались преждевременно, и мальчик родился недоношенным, он весил всего лишь 2 кг. Кроме этого родителей мальчика поджидало и другое неприятное открытие — суставы его рук были с аномалией, он не мог сгибать запястья вверх. Дети его дразнил за такие необычные руки. На семейных фотографиях после этого Миядзаки всегда старался спрятать руки от объектива фотокамеры, и отвести взгляд.

В начальной школе Миядзаки был почти невидимкой. По воспоминаниям его учителей и одноклассников, это был тихий, одинокий ребенок, который казался совершенно неспособным подружиться с кем-нибудь. Тем не менее, он усердно учился, и стал первым учеником в своей начальной школе, а впоследствии с успехом сдал вступительные экзамены в среднюю школу Мейдай Накано.

В течение трех лет он ежедневно тратил по два часа на поездки в школу, но, в конечном счете, начал терять интерес к своей учебе. Его погруженность в себя и отчуждение от других людей со временем все усиливалась. Вместо того, чтобы общаться со своими одноклассниками, Миядзаки уходил в сторонку, чтобы почитать комиксы.

В выпускном классе его оценки были настолько плохими, что он не мог получить общепринятую рекомендацию для поступления в университет. Вместо университета Миядзаки пришлось согласиться на поступление в колледж на двухгодичных курсах по специальности фототехника. После окончания учебы весной 1983, Цутому начал работать в типографии, принадлежавшей знакомому его отца. Он вернулся жить в дом своих родителей и поселился вместе со своей сестрой в двухкомнатной пристройке к дому отца и матери.

Отец — Кацуми Миядзаки был известным в городе человеком, ему принадлежала самая крупная газета в районе. Мать — Риеко также много работала, но пыталась компенсировать постоянную занятость, делая подарки своему сыну, например, машину. Две младших сестры Миядзаки — Сецуко и Харуко просто считали его отталкивающим. Только его дедушка — Шокичи, всеми уважаемый человек, работающий в муниципалитете, проявлял, казалось, искренний интерес к мальчику.

Именно его смерть стала спусковым механизмом для будущего маньяка. Дедушка был единственным человеком, который старался его понять, и смерть деда означала ломку последних нормальных связей Миядзаки с обществом. Миядзаки позже сказал, что он даже съел некоторые из кремируемых костей своего дедушки — и это заявление находит подтверждение у литературного критика и свидетеля защиты Миядзаки. «Он хотел ускорить реинкарнацию своего деда, и полагал, что это перевоплощение не было бы полным и завершенным, если бы какая-нибудь часть тела его дедушки оставалась», — говорил Серизава.

22 августа 1988 в 15 часов, четырехлетняя Мари Конно играла возле жилого комплекса. Во дворе остановился седан Ниссан Лэнгли. Цутому Миядзаки поднялся с места водителя и предложил посидеть в машине, говоря, что на улице очень жарко, а в машине прохладно. Мари села в автомобиль. Похититель сделал остановку на узкой грунтовой дороге в лесу около электростанции. Они вышли из автомобиля и спустились к ущелью Комине. Мари устала, была напугана и начала всхлипывать. Миядзаки запаниковал, что она начнет кричать. Этот маршрут к ущелью был весьма популярным, и кто-то мог услышать. Но у него не было никакого намерения возвращать ее родителям. Он начал душить ее до тех пор, пока она не перестала подавать признаков жизни. Когда она, наконец, затихла, он осторожно раздел ее и начал гладить мертвое тело. Затем он оставил ее в лесу, а сам, взяв ее одежду, ушел никем незамеченным к своему автомобилю.

После ее исчезновения полицейские автомашины с громкоговорителями патрулировали улицы, предупреждая родителей всегда держать своих детей в поле зрения. В конечном счете, полиция опросила около 3 тыс людей, разместила 50 000 тыс плакатов с изображением Мари в полицейских участках, поездах, метро и остановках общественного транспорта. К сожалению, эти усилия не привели ни к какому результату. Даже полицейские собаки не смогли взять след девочки. После 4 недель поисков Мари Конно расследование зашло в тупик.

Спустя шесть недель после исчезновения Мари, Миядзаки снова нанес удар. Днем 3 октября 1988, он заметил идущую по обочине дороги семилетнюю первоклассницу — Масами Йошизава. Он уговорил сесть ее в свой автомобиль, и отправился к холмам выше ущелья Комине. Девочку постигла та же участь, что и первую жертву — она была задушена. Затем Миядзаки раздел ее, прежде чем наступило трупное окоченение — и подверг труп маленькой девочки сексуальному насилию. Он оставил тело Масами Йошизава в 100 метрах от останков Мари Конно.

После того, как Масами объявили пропавшей без вести, той же ночью, местные поисковые группы стали прочесывать всю область. Вскоре лицо девочки смотрело с сотен плакатов, выпущенных полицией. Снова, никакие улики, указывающие на местонахождение девочки не были найдены. Дом, где жила Масами был всего лишь на расстоянии 13 км от дома Мари Конно. У полицейских появились определенные подозрения, вызванные очевидным сходством данных случаев, но у них не было, ни свидетельств, ни улик, ни тел. Масами Йошизава также была объявлена без вести пропавшей.

12 декабря четырехлетняя Эрика Нанба возвращалась из дома подруги, когда Миядзаки уговорил ее сесть в машину. Маньяк парковался на стоянке около Молодежного общества Природы в Нагури. Он приказал Эрике раздеться на заднем сиденье, затем начал ее фотографировать. Эрика начала рыдать снова. Тогда Миядзаки схватил ее за горло и сел на нее верхом, прижимая ее тело к сиденью. Задушив девочку, Миядзаки тщательно обернул тело простыней и положил в багажник. Затем он избавился от ее одежды и выехал на дорогу.

Когда Миядзаки поворачивал, одно из передних колес его Ниссана Лэнгли соскользнуло в сточную канаву; автомобиль застрял. Испугавшийся, что его могут поймать, он взял тело и ушел в лес. Когда он вернулся обратно со смятой простыней в руках, он увидел, что около его машины стоят двое. Небрежно открывая багажник, чтобы спрятать простыню, он объяснил свою проблему своим помощникам, которые помогли отбуксировать застрявший автомобиль. Миядзаки сел в свой Ниссан, и, не произнеся ни слова благодарности, резко рванул с места.

На сей раз, полиция Кавагоэ быстро соединила исчезновение Эрики Нанба воедино с похожими случаями исчезновений Мари Конно и Массами Йошизава. В префектуре был создан центр специальных операций, чтобы расследовать три схожих случая исчезновения маленьких девочек.

На следующий день, рабочий в Молодежном обществе природы в Нагури нашел часть одежды Эрики, и сотни полицейских начали прочесывать область. Полиция нашла труп Эрики через день, ее руки и ноги были связаны нейлоновым шнурком. Место убийства располагалось в 50 км от дома Эрики. Двое мужчин, которые помогли Миядзаки с его автомобилем в ночь убийства, вызвались свидетелями, чтобы помочь идентифицировать автомобиль предполагаемого убийцы. Они правильно вспомнили, что автомобиль имел номера г. Хатиодзи, но определили модель автомобиля как Тойота Королла — ошибка, которую полиция поняла только после того, как они проверили больше чем 6 000 машин этой модели.

Все семьи пропавших девочек были обеспокоены странными телефонными звонками. Телефон звонил, но, когда они поднимали трубку, человек на другом конце провода молчал; если же никто вообще не поднимал трубку — телефон мог звонить, не переставая в течение 20 минут. Меньше чем через неделю после убийства дочери, родители получил открытку. Она была составлена из букв, вырезанных из журналов и газет, затем фотокопируемых и увеличенных, чтобы скрыть их происхождение. В записке было написано: «Эрика. Холод. Кашель. Горло. Отдых. Смерть.»

Миядзаки не убивал практически год, но в то же время и не давал забывать о себе. Приблизительно в 6 утра отправляясь на работу отец Мари, нашел коробку на пороге своего дома и вызвал полицию. Наряду с пеплом, грязью, фрагментами обугленных костей, и 10 молочными зубами, в коробке лежали также фотографии шорт ребенка, нижнего белья, и сандалий — и одинарный лист бумаги для ксерокса с пятью словами: «Мари. Кости. Кремация. Расследовать. Доказать».

10 маленьких зубов, найденных среди пепла, были немедленно отправлены в Токийский университет стоматологии для экспертизы, где доктор сделал заключение, что они не принадлежали Мари Конно. Миядзаки, жадно слушавший все новости о случаях исчезновений маленьких девочек, узнав вердикт эксперта, гласивший, что зубы, найденные в коробке, не принадлежат Мари, немедленно сел писать новое послание.

11 февраля, письмо на три страницы достигло дома семьи Конно. Общественная газета Асахи Шимбун также получила копию, с фото Мари, сделанное Полароидом. Письмо начиналось словами: «Это я положил картонную коробку с останками Мари на пороге ее дома. Это я сделал все — с самого начала до конца. Я видел полицейскую пресс-конференцию, где они сказали, что в коробке не было останков Мари. Ее мать сказала в камеру, что это сообщение дало ей новую надежду, что Мари могла быть все еще жива. Тогда я понял, что должен написать это признание, чтобы мать Мари не продолжала надеяться напрасно. Я говорю снова: кости в коробке принадлежали Мари».

Это «Признание» вызвало большой резонанс. На следующий день, полиция классифицировала случай Мари Конно как убийство, и создала специальную группу, чтобы расследовать ее похищение и убийство. Семья Конно ждала еще три недели, прежде чем полиция официально объявила, что в коробке были останки их дочери. 11 марта 1989 — спустя более чем 7 месяцев после того, как она была объявлена пропавшей — Мари была похоронена. В день похорон родители Мари нашли еще одно письмо. В нем Миядзаки отслеживал изменения, которые происходили с трупом Мари: «Труп ребенка стал твердым, прежде чем я ожидал. Я хотел сложить ее ручки у нее на груди, но они не двигались с места… Довольно скоро, по всему телу пошли красные пятна… Такие большие красные пятна, как на японском флаге. Через некоторое время, тело покрылось отметинами разложения. Насколько оно было твердым прежде, настолько же теперь становилось похожим на разжиженную бесформенную массу, как будто наполнялось водой. И воняло. Как оно воняло. Как ничто другое не воняло в целом мире».

6 июня, он выехал из своего дома, чтобы отправится в парк. Там он заметил девочку, играющую одну — пятилетнюю Аяко Номото. Сняв крышку с объектива камеры, Миядзаки приблизился к девочке и попросил, чтобы она позировала ему. Он сделал несколько снимков, пока Аяко не привыкла к нему. «Давай сделаем несколько снимков в автомобиле», — уговаривал он ее, подводя к Ниссану. Миядзаки отъехал всего лишь на 800 метров, прежде чем напасть на Аяко. Девочка неосторожно сказала какие у него необычные руки. Миядзаки пришел в неописуемую ярость от этого замечания. «Вот то, что случается с детьми, которые говорят такие вещи», — выкрикнул он и схватил ее за горло. «Она успела пнуть меня несколько раз ногой, но затихла через четыре или пять минут», — признавался он позже.

Удостоверившись, что она мертва, он заклеил скотчем ее рот и связал руки веревкой, затем обернул тело простыней и положил в багажник автомобиля. На сей раз, он забрал тело домой, остановившись около магазина, чтобы взять на прокат видеокамеру. Он выждал два часа, убедившись, что домочадцы спят, и занес крошечный труп в пристройку.

Два дня он глумился над телом ребенка и все это снимал на камеру. Успокоиться он смог после того, когда запах разлагающегося трупа стал невыносимым. С помощью ножа и пилы, он отделил от трупа голову, руки и ноги, чтобы препятствовать опознанию. Он пожарил руки Аяко на заднем дворе своего дома, съел часть ее плоти. Туловище он спрятал около общественного туалета на кладбище, а череп с костями разбросал в лесу. Пять дней спустя искалеченное туловище маленькой девочки было обнаружено на кладбище. Несмотря на повреждения, причиненные трупу, останки были быстро идентифицированы.

Арестовать Миядзаки удалось лишь благодаря удачному стечению обстоятельств и бдительности обычных граждан. В воскресенье, 23 июля 1989, две сестры играли около общественной бани. К ним подъехал молодой человек и начал их фотографировать. Он предложил продолжить фотосессию у соседней реки. Старшую сестру он оставил, а младшую начал уводить к берегу. 9-летняя девочка побежала домой за отцом. Отец тут же побежал разыскивать дочку. Когда он нашел свою младшую дочку, то увидел, что она абсолютно голая, а над ней стоит какой-то парень и фотографирует ее влагалище. Он схватил «фотографа» и начал бить, но ему удалось вывернуться и убежать к болотистому берегу реки. И что совершенно невероятно, после побега, он вернулся к своей машине, где его уже поджидала вызванная полиция Хатиодзи. Так Цутому Миядзаки был арестован по обвинению «в совращении малолетних». Полиция была твердо убеждена в том, что они наконец-то нашли своего серийного убийцу.

Обыск в квартире Миядзаки подтвердил предположение полиции — среди 5763 видеокассет (записи хентай, аниме, манга, фильмы ужасов и слэшер-фильмы), были найдены фотографии убитых девочек и видеозаписи манипуляций убийцы с телами жертв. Миядзаки признался в убийстве Аяко Номото, чей череп был найден на следующий день на холмах Окутама. Другие признания следовали стремительно: убийство Эрики Нанба, затем признание в убийстве Мари Конно, видеопленки с ее изображением были обнаружены среди остальных лент. К середине сентября он признался в четвертом убийстве. 6 сентября, останки Массами Йошизава, были найдены в лесу около ущелья Комине. Кости рук и ног Мари Конно были обнаружены поблизости неделю спустя.

Отец Миядзаки отказался нанять адвоката для своего сына. «Это было бы слишком несправедливо по отношению к его жертвам», — сказал он. Даже чтобы найти для Миядзаки общественных защитников потребовалось много времени. Но все же нашлись два адвоката, которые захотели взять этот случай. Они согласились на участие в этом деле, поскольку были убежденными противниками смертной казни. Родители закрыли свою газету Акикава Шимбун, после дали интервью, где они сожалеют, что не уделяли больше внимания чувствам своего сына. После своего ареста Цутому Миядзаки написал разъяренное письмо, обращенное к отцу, обвиняя того во всех грехах. В дальнейшем, отец так и не смог смириться с мыслью, что его сын — серийный убийца, спустя некоторое время он покончил жизнь самоубийством, бросившись в реку. Цутому Миядзаки прокомментировал: «Это как глоток свежего воздуха». 

В апреле 1997 г. Окружной суд Токио принял результаты первой психиатрической экспертизы и признал Миядзаки виновным в убийстве четырех девочек, и приговорил его к смерти. Хотя приговор был вынесен — однако его исполнение откладывалось, так как в то время в Японии был объявлен негласный мораторий на выполнение смертных казней. Смертные казни в стране практически не производились, поскольку министр юстиции Сейкен Сугиура заявил, что смертная казнь противоречит его буддистской вере. Только после того как этот пост в августе 2007 занял Кунио Хатояма, темп исполнения смертных приговоров в стране резко возрос. 17 июня 2008 года в тюрьмах Японии были казнены трое человек осужденных ранее за тяжкие преступления, среди которых был повешен 45-летний Цутому Миядзаки.