Камрань купить Скорость Альфа-пвп

📍 Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 5 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.

📍 Проверенный магазин!

📍 Гарантии! Качество! Отзывы!

▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼

Написать нам в Telegram 👇👇👇

>>>✅(Жми Сюда)✅<<<

▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲

⛔ Внимание!

📍 Включите ВПН, если ссылка что выше, не работает!

Камрань купить Скорость Альфа-пвп

Круговорот воды в природе был ничто по сравнению с этой чёткой и логичной, не лишённой здорового простодушия взаимной поддержкой. Но их сближало нечто более важное и общее: время и город, в котором они творили, настроения, витавшие в воздухе, их объединяли дружба или общение. Нет, не бил, лишь гудел, Потому что как в воду смотрел Депрессивный Виталик один. Зато крайне интересно, что сегодня не впервые речь критиков заходит о таком малоизученном «природном явлении», как существование рядом, вблизи, в общении — и одновременно в параллельных мирах — шестидесятников и семидесятников. Пользовательское соглашение Политика конфиденциальности. Каждый в этом кругу был автономен, индивидуален, опирался на свои литературные пристрастия, порой до принципиальных расхождений с остальными. Он двигался своим порядком. За подписными изданиями выстраивались очереди даже по ночам, редкие книги доставались по блату, были нарасхват и действительно лучшим подарком. Его трудно отследить, уловить его у себя, но оно заразно для психики: человек легко впадает в депрессию, для него всё вокруг словно окутано влажной простынёй. Схема своеобразного обмена литературными услугами была проста и одновременно строго ритуальна. Право на такой виртуальный стаж, засчитанный к пенсии, у неработающих писателей отобрали только в е гг. Лишь для нескольких поэтов той славной когорты судьба милостиво сделала исключение. Этот технический доклад был подготовлен региональным отделением Управления Организации. Митрополит Кишиневский и. И не в последнюю очередь, конечно, свой скептицизм и свою иронию, идущие вразрез с официальным мажорным и патетическим восхвалением настоящего советского человека, его бытия, его светлых мыслей. Как не без сарказма отметил молдавский литератор Эдуард Побужанский в московской «Литгазете» уже в «свободном» г. Мешала и регламентация, и строгая иерархия предполагаемого развития событий, которым следовало двигаться «степенно и постепенно». Задним числом теперь понимаешь, что кого-то из идеалистов того старшего поколения искренне пьянила, увлекала и бодрила мажорность таких установок: ведь это очень заразительно-общинно, по-христиански, и даже где-то по-толстовски — жить общими бедами и радостями, искать всем миром всеобщее счастье. Везде вкусно и сытно кормили, везде широким потоком лилось вино или водка, велись беседы, приезжали жёны и любовницы, ну а дальше — по усмотрению. Не могу сейчас вспомнить, по какому поводу жена моя вызвала мне скорую помощь то ли сердце прихватило, то ли дали знать о себе почки , но прибывшего минут через пятнадцать врача я запомнил на всю жизнь. И поверх всего — единая для всех и свойственная многим русскоязычным поэтам созерцательность взамен действия. Если уж довлатовское поколение, ненамного — по времени — поотставшее от оптимистов-шестидесятников, рождённых в х гг. Печерин В. Плюс накатывала «всесоюзная слава». Апокалипсис Орвеллом оттолковали, Амальриком в тени его крашеной. Но куда? Просто в творческом союзе 31 существовала и реальная экономическая причина, чтобы держать молодую волну поэтов прозаиков было, как всегда, немного на подобающем расстоянии от кормушки. Ян был как бы навек просмолён ветрами; похожий на капитана траулера, весёлый, добрый человек, работавший врачом на скорой помощи. Тимофеев Подписано в печать Полтава — российская слава: Россия в Северной войне — гг. В государстве сплошного дефицита «святая литература» была не только местом чиновничьего произвола, но и таким же меновым понятием — единицей «ченджа», Е. Они успели издать свои первые сборники в 22—25 лет, а активно печататься начали ещё раньше. А то и три. Эта детская и святая вера — пусть в ней было много наивности, довольства и незнания — изрядно усложняет картину тех дней, чтобы написать её лишь двумя красками, чёрной и белой. Очиститься как-то. Естественно, что квоты в литературе — та же печатная площадь, возможность издать книгу и пр. Получив добро на визит, Наум, что называется, встрепенулся и, радостно обнадёженный, принёс в журнал свои самые безобидные проходные стихи. О скипетрах, о лошадях, о войне: Этюды в защиту миграционной концепции М. Это тянулось губительно долго для одной человеческой жизни — счёт шёл даже не на пятилетки, на десятилетия. Пытаясь наверстать упущенное, отработать предначертанное, прорываясь через препоны, подправляя линию судьбы на руке, большинство из уцелевших всё же остались творцами. А посему, несмотря на очевидную одарённость гребня этой поэтической волны которая потом подтвердилась или с опозданием, или за границей, а у кого-то, увы, посмертно — изданиями, литпремиями и даже мемориальными досками, как в случае с поэтом Валентином Ткачёвым , буквально единицы к своим тридцати годам могли похвастаться сборниками и полновесными публикациями. Но семидесятники не оставили такого маркера: их маркером стал большой стиль, который они якобы «создали для всей страны». В зенит входило медленное лето, И гасли поздно злые вечера. За часом волка пришёл час собаки, в буквальном смысле тоже. А когда свобода, скорость не ограничена, выжимаешь до предела и всё. А лучше робко. А кто-то пытался, существуя в узком литературном поле, принять предложенные правила игры, но так, чтобы не замараться. Потеряв надежду и терпение, некоторые кишинёвские поэты той генерации, кого старались держать подальше от молдавских литературных журналов и тем более сборников, брали под мышку стихи и ехали в первопрестольную — доказывать свою гениальность: Ведь мы поэты были, я и ты, И все в Москву везли свой божий дар. По рукам ходили Бродский для кого-то абсолютный кумир , потом Цветков с подачи Александра Фрадиса , Веничка Ерофеев и другие, а также эзотерический самиздат Д. Пусть по сравнению с тем, что осталось в столе, в них слабо отмечалось индивидуальное «я», но так и случалось — печатали пробравшихся через друзей, знакомых, снисходительных покровителей. Другой вопрос, а был ли у самих шестидесятников некий мощный культурный резерв или запасы творческого новаторства, чтобы всерьёз озаботиться сменой литературных поколений, возжелать оставить наследников своей эстетической программы или даже целую школу? Гимбутас, Очиститься как-то. Библиотека журнала «Нестор» 14 декабря года. А что такое «эффект», как не успех? Цепь непрерывного развития литературного процесса была на самом деле уже прервана, целое поколение было отброшено со столбовой дороги литературы на её обочину. Фрумкин К. Однако и это был далеко не конец «вертикали». Через две недели ситуация повторялась: — Тээкс… рукопись… мда-а… рассказ… не успел прочитать. Голков 26 27 И сегодня, вопреки довлатовским словам о нестойкости, сложностях менталитета этого поколения, за «гранью судеб и времён» большая часть этой генерации русскоязычных литераторов, и разъехавшись, и оставшись в родных пенатах, и на пороге смертного часа в дальней дали, — не потеряла вкуса к творчеству. Четвёртые, подшучивая, ёрничая на людях, на деле, угрюмо запершись, сжав зубы, сочиняли по ночам «в стол», стараясь не глядеть по сторонам. В этом теперь большие сомнения — и насчёт резерва, и насчёт школы, и насчёт эстетических программ. Все так в большой литературе жили. Да и кумирами, пока семидесятники не перерастали эту «детскую болезнь левизны», были не только столичные небожители старшего поколения — Высоцкий или Галич, но и Окуджава, конечно, и даже Евтушенко, Вознесенский. Похоже, классицизм — настоящая царская пурпурная мантия всех авторитарных режимов. Она слишком долгое время была «нашим всем», а теперь, в духе всех революций, стала практически ничем. Красюков, В глубине же шёл другой, скрытый процесс. И были они людьми по советским меркам далеко не бедными, а иногда даже зажиточными. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Эмигрировали многие из поэтов кишинёвского круга, чувствуя кто тупик, кто — наступающие смутные тёмные времена. Даже журнальные столичные гонорары — а дотировал эти журналы сам Минфин СССР — были настолько серьёзны, что позволяли «публикнувшемуся» безбедно существовать месяца два. Есть что увеличивать. Или, иначе говоря, в абсолютное совершенство заявленной цели. Прогресс «разложения» поколения было не остановить. Не слишком увлекаясь, чтобы не оказаться случайно за стенами вуза, без работы или в КПЗ. И, слава богу, пять родных могил Ещё могу пересчитать по пальцам. Как и многое другое в СССР, ведь чем империя крепче, тем она ритуальней. Рабинович Международная федерация национального стиля единоборств «Воевод» президент Н. Абсурдность и извращённость ситуации была налицо. Штепа, Ведь они были такими 24 25 разными. Each Bio-bibliography includes data on researchers which concern their place of birth, Education Degrees and working career. Да, семидесятники росли без иллюзий и воодушевлений «оттепели», которая так удачно освежила и взбодрила шестидесятников. Ганелин Р. Формат Прогресс «разложения» поколения было не остановить. Так зачем к огнедышащим ранам Ты хотел прикоснуться перстом? Кишинёвская генерация поэтов-семидесятников, по сравнению с поэтами- ровесниками, скажем, в Москве, Ленинграде, Новосибирске или в Таллине, Риге, где традиционно дышалось посвободнее, испытывала, кроме стандартных для того времени, и другие специфические трудности. Не претендуя. В м его освободили. Какова была технология «хранения»? Были в республиканских «союзписах», и молдавский не исключение, и другие соблазнительные льготы и «квоты» по разнарядке, в соответствии с писательским «рангом». Да и то лишь потому, что во второй половине своей жизни он застал эпоху перестройки, а в х гг. Если не считать трёх стихотворных сборников, которые давно стали раритетом и вряд ли известны нынешнему поколению читателей. Во-первых, клапаны были прикрыты из-за всё более жёсткой регламентации журналов и издательств; во-вторых, многих охватывала депрессия, неверие, что этому когда-нибудь придёт конец и при жизни удастся увидеть свои сборники, иные варианты событий и политического устройства. Большой герметический корпус советской литературы дополнялся саркофагом местной партийной диктатуры. Россия колдунов, Система этических ценностей была в значительной степени построена на спекуляции чувствами религиозной природы. Кишинёв и цветущая Молдавия тех застойных, внешне безмятежных лет, роскошь природы, её медовое цветение, близость романской культуры, убаюкивающая тягучесть полуденного зноя, словно длинное, усеянное метафорами придаточное предложение, стали не для одного местного поэта прекрасной закваской для умиротворённых элегий и восхвалений земной благодати, гимном бытию, любви и пр. Например, продавец мясного отдела в магазине мог отложить вырезку своему корешу из рыбного. А с иглы такого наркотика, как монопольное владение правдой и словом, слезать никто не хотел. Итак, с начала х и примерно до последней четверти не менее застойных х гг. Как стало ясно уже в перестройку, этому были свои причины, более глубокие, чем казалось поначалу. А посвящённые знали, что случайно только кошки родятся: заявка сценария на художественный фильм редактора журнала была как раз накануне успешно принята этой самой сценарной коллегией «Молдова-фильм». Тогда как, к примеру, визитной карточкой пятидесятников стали джаз и Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, который состоялся в Москве в г. Кишинев, Это время, судьба, страна, строй принесли поколение на заклание так называемому большому стилю — мажорному, бодрому, бравурному, наступательному и всеохватному. Умер в году от рака поджелудочной железы, похоронен в Кишинёве. Уточняю: первого в Молдове, но вообще-то третьего по счёту два — «Моряне мелеют» и «Мыс надежды» — были изданы во Владивостоке в и годах. Семидесятники и в своей одинокой отстранённой поэзии, стоящей на обочине литературного процесса, будто предчувствовали свою судьбу: вместо «оттепели» и перестройки, так удачно взбодривших часть шестидесятников в начале и на излёте их литературного пути, они увидели иное поднятие и закрытие занавеса. Голков Но куда подевались горевшие вдохновением славные юнцы и юницы, некогда украшавшие город неповторимой дерзкой повадкой? Как не раз уже отмечалось, литература, тем более популярная классика XIX в. Те, кто не смог опубликовать ни строчки, и те, кто смог, писали, как и сотни других молодых пиитов на просторах СССР, скорее для своих друзей и единомышленников, чем для широкой публики, пытаясь чувствовать себя своими «в тесных катакомбах нонконформизма». И проблем творческой самореализации компромиссные эти полумеры, пульсирующие мини-публикации, естественно, не решали. Экзистенциальная кончина Так уж вышло, что семидесятники напрасно росли как интеллигенция и готовили себя к жизни как интеллигенты. Молдавские поэты, ровесники-семидесятники, из рядов которых вышли такие «видные националисты» конца х — начала х гг. Не в силах оторваться от прошлого, понимая, что попали в «крупный передел», под скрежетом маховика истории, задевшего их судьбы, сами поэты с горечью начали подводить итоги прошлого, заговорили не столько о себе лично, сколько о «полёте над бездной» целой генерации: Кто возрастил нас в немыслимой нашей отчизне, Кто дал пинка в темноте, чтоб летели над бездной, Свет преломив в шестигранной орфической призме? Не по собственной воле лишённые возможности формировать свою действительность, отрекаясь от энергии действия, «дети застоя» неизбежно ускользали в область отвлечённого, придуманных целей и хорошо если уходили в мир метафизики и фантазий, а не в поиски своей «шамбалы», выпивки и наркотиков. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. С первой же встречи мне запомнились его изящные, очень сильные руки и — особенно — хорошая правильная русская речь с отличной дикцией, какую у нас в Молдове редко доводилось слышать хотя голос был глуховатым, негромким. Десять лет назад — в мае года. Как нам кажется, за эти годы у него сложился и свой стиль, и. Этот сборник статей и исследований охватывает столетнюю историю русско- язычной литературы в Израиле, включая и догосударственный период. Часть ра-. Рождая в их душах комплексы, инфантильность, самообманы, склонность к созданию собственных мифов, поиск своей религии. От античности до х годов. На кону стояли суммы, с которыми писатели считались. Его первая зрелая подборка стихов пролежала в журнале «Кодры» с го по… год! Если он мечтал напечататься и тем самым самореализоваться , о полной свободе не стоило и думать. Словно третье стоит отделенье Наша хмурая Тьмутаракань. Но редактор «Кодр», не объясняя причин, стал раз за разом откладывать публикацию. У Довлатова — «ментальные проблемы », у Савватеева — «не держали удар». Друзья и знакомые приняли её всерьёз и с радостью, поняв, что это итоговая книга и в каком-то смысле зеркало души, но критики недооценили её, за исключением, пожалуй, Николая Сундеева, прозревшего в сборнике крёстный путь поэта-мученика. Эта правильная грамматика и синтаксис Большого стиля, ровное дыхание доставляли удовольствие редакторам, но не читателю, ищущему стремление к истине и желающему сопереживания. Лирика, амфетамин Кишинёв Молдова Эта детская и святая вера — пусть в ней было много наивности, довольства и незнания — изрядно усложняет картину тех дней, чтобы написать её лишь двумя красками, чёрной и белой. Это потом Бодюла объявили «диктатором регионального масштаба», подчёркивая, что при нём процветали волюнтаризм и крупномасштабные приписки и якобы под видом борьбы с национализмом «проводилась русификация». В тяге молодых поэтов к старшему поколению не было ничего удивительного: хотя местные литературные корифеи не особо баловали покровительством и далеко не всех, всякий начинающий художник, испытывая непреодолимую потребность в постоянном живом общении с другом-ментором, всё равно его найдёт. Ближе всего эта поэтическая генерация оказалась к реалистическому направлению, к метареализму и неолиризму, но, как большинство современных поэтических исканий, с признаками и чертами открытой, незамкнутой системы, с привнесением нехарактерных для данной тенденции элементов поэтики, например социально-философских тем. В Кишинёве удары эти были не эфемерными, не виртуальными, а самыми что ни на есть реальными. Был ты 41 неофициальным, скажем, поэтом, а теперь каждый издаёт что хочет. Неизвестни пътни бележки на един български офицер в Бесарабия през г. Из-за чего теперь многим вполне уважаемым литературоведамкажется, что поколение х «ничего после себя не оставило». Поэты, не в силах кардинально что-то изменить по вертикали, деятельно двигались по горизонтали, не избегая, помимо прочего, приводов в милицию в духе того времени, сдачи горы бутылок, вероятности сесть за решётку за тунеядство, перепечаток духовной и другой литературы с «политическим оттенком». Но, не состоя формально в СП, вынужден был пройти через долгую, изнурительную процедуру обсуждения рукописи и получения официальной рекомендации правления СПМ на издание книжки. Вещая, конечно, была допущена ошибка, как оценка ситуации. Опираясь на эту веру, человек отдавал всю свою жизнь осуществлению утопической модели. Короче говоря, начинающий поэт был совершенно бесправен и беспомощен, поскольку печатное слово курировалось не одной парой зорких глаз и сотней интересов, а все книжные издательства и типографии представляли собой весьма замкнутую зону. Или, что точнее, разрешили бы голодному взять со свадебного стола лишь варёную морковку. Лучше задать его по-другому: «Сколько лет подряд талант может сохранять свежесть слова и чувств, веру в себя, нигде не печатаясь? Голков Уже хлебнули горькое питьё Навеки пересёкшие границу, Отбросив всё ненужное тряпьё… А я неулетающая птица. Капович Так исчезло моё поколенье, Расползлось, как прогнившая ткань. С того памятного дня наши пути-дорожки стали всё тесней переплетаться. Драма нового поколения литераторов 70—х гг. Однако же попробуем очертить общую картину. Полосатая зависть пижам В колесе неподвижного тракта. И, само собой, до Кишинёва тоже. Фрадис тогда поехал по делам в Ленинград. Но понятно — вместо слова «социализм» должно было стоять слово «капитализм». И если в молдавском «союзписе» талантливо творили трое-пятеро литераторов, а ещё несколько подавали надежды вырасти во что-то значительное, это ничего не меняло по существу. И уже этим они принадлежат истории. Он обрёл судьбу ценой реальных и немалых потерь — Родины, привычной среды, ценностей, традиций, возлюбленных, друзей, мест детства, родных могил, а то и родной речи. Тимофеев Подписано в печать А если ты был литчиновником, ты мог устроить свой «чендж» внутри Союза писателей Молдавии, Москвы, далее везде илис друзьями-писателями — не только на страницах журналов. Это не подлежало обсуждению. Ткачёв «Вопрос» В кишинёвском «круге первом» Остался и тревожит воображение призрак необъяснимого феномена: такое количество добротных, интересных, разных и талантливых поэтов в одном поколении для любого города и тем более для полумиллионной национальной столицы бывшего СССР и чисто арифметически внушительно и до сих пор кажется почти невероятным стечением обстоятельств. Не зря некоторые критики теперь пришли к выводу, что «советская традиция» оказалась чуть ли не губительной для русской поэзии и даже в большей степени — для русской прозы. Такова одна из причин того состояния, в котором оказалась современная литература». В этой круговерти, как уже говорилось, благодать дозированной славы на чьи-то головы всё же пролилась. К Айдову в середине х гг. Слева обгоняют, но вряд ли это поэты. В Молдавии тогда и слыхом не слыхивали о высоких ценах на путёвки в дома отдыха, на билеты на самолёты и поезда, на газ, нефть, электроэнергию, редкие металлы… Как, впрочем, Е. The reason for this attitude to Bulgarians lies in the fact that the author accuses them of the Tatarbunar rebellion of , which got Romania into international disrepute. Так, без слёз и сожаления, довелось поколению провожать у телевизора советского образца одно упущенное время и с нарастающей тревогой ждать другого. Поколение х знаменито своим так называемым «русским роком». Правитель дел. Например, регулярное выделение материальной помощи, раздача — по имевшейся очереди — квартир, путёвок в Дома творчества Литфонда СССР чей оборот составлял ни много ни мало 1 миллиард рублей в год , не считая продуктовых наборов, дефицитных товаров в праздники и прочих греющих душу, приятных вещей. Всё решал, как бы ничего не решая, главред «Кодр» Константин Шишкан, в полном смысле слова и без кавычек образцовый советский редактор, обладавший всеми нужными для этого качествами. Нестеровская Прошли годы, перестройка смела старый сор, закрутила кругами, нанесла новый. У семидесятников, получивших такое клеймо, как замечают критики, никогда не было своей «визитной карточки». Роман одной жизни, Ян был как бы навек просмолён ветрами; похожий на капитана траулера, весёлый, добрый человек, работавший врачом на скорой помощи. Юнко, «общипанные пугаными издательскими редакторами», в дешёвом издании бумажного переплёта, толщиной в школьную тетрадку для первого класса карманного формата in quarto размером примерно в почтовую открытку увидели свет «рано» — в самом конце х, когда «молодым поэтам» стукнуло 27—28 лет. Здесь выпускали сигареты «Мальборо». Если верить статьям, ахиллесовы пяты поколения приблизительно таковы: изначально не сложившиеся гармоничные взаимоотношения с социумом и миром, эскапизм, стремление к независимости, критическое мышление, подростковый максимализм, скепсис, ирония, профессионализм в сочетании с индивидуализмом, размытость точной цели существования и как следствие — отсутствие оптимальной самореализации, недоверие к себе, поиск альтернативных путей развития личности, двойственность. Бывший кишиневец Виктор Панэ, в х начинавший как поэт, ныне живущий в Израиле, в романе «Нарукавники для журавлей» разве не проникло в это название подсознание? Не забудем, что в СССР тиражи популярных периодических изданий просто зашкаливали что напрямую соотносилось с получаемым гонораром. Как глоток свежего воздуха, они беспрестанно искали интересных знакомств, будь это авангардный кишинёвский художник Юра Хоровский, московский поэт Алексей Цветков, легендарный друг Бродского поэт Евгений Рейн или ставший кишиневцем бывший дальневосточник поэт Ян Вассерман, состоявший не только в известной полемической переписке с Куняевым, но и в дружбе с самим Виктором Некрасовым. Если современность, настроения народа, сам строй не дают повода для пафоса, государству ничего не остаётся, как его выдумать. И что такое успех, как не реализация таланта? Хотя здесь лишь вскользь упомянуто о таинственных причинах, по которым шестидесятники не захотели передать литературную эстафету, снова брошен упрёк следующему поколению. Когда разрешено сто километров и не нарушаешь, то есть потенциал. Но в этом бетоне росла и не отцветала иллюзорная вечно свежая фиалка, смущавшая чистые души и неязвительные умы. И кишинёвская русскоязычная группа поэтов в этом смысле ничем не отличалась от рижской, московской, киевской или питерской группы. То крылом волны касаясь, То стрелой взмывая к тучам, Ничего не получили. В него входило немало произведений идеологов Великой Румынии, и не только чрезвычайно популярный, к примеру, миф Замолксиса в трудах М. Список неполный, вариантов было немало. Так оно и случалось. Как отметил представитель поколения поздних шестидесятников, талантливый кишинёвский кинорежиссёр Борис Конунов, «несмотря на то что идеологическая доктрина, заявленная властью, всегда оставалась утопической, её основные постулаты, большей частью заимствованные из Библии, всегда были настолько привлекательны, великодушны и светлы, что изначально не вызывали никаких сомнений по той простой причине, что основывались на природной вере человека в торжество вселенского Добра. Естественно, с той целью, чтобы потом рекомендовать редактору журнала, теоретически благодарному за публикацию, автора рецензии как талантливого поэта со всеми вытекающими отсюда просьбами. Сидели в лагерях, шли на площади с плакатами и «самиздатничали» единицы, но можно с уверенностью сказать: литераторы-семидесятники в массе своей разделяли если не все действия, то большую часть диссидентских исканий и претензий. Киянская Г. Паскару Международная федерация русскоязычных писателей председатель О. По наводке своих вездесущих помощников тогдашний секретарь компартии Молдавии по идеологии впоследствии президент республики Пётр Кириллович Лучинский вставил этот эпизод в свой доклад на идеологическом активе пленума, где было сказано, что сотрудник одной из газет «вёл антисоветскую пропаганду». Мне — его воспоминания о морских приключениях, острые наблюдения судового врача и писателя. В свою очередь, абсолютное совершенство заявленной цели изначально подразумевало не только высокий нравственный уровень всех тех, кто стремился к ней, но и парадоксальным образом содействовала выработке весьма требовательных художественных критериев, что, в конечном счёте, послужило позитивному развитию культуры и искусства. Это поколение было первым, которое приняло на себя настоящий информационный и интеллектуальный удар с Запада и внутри страны. Так что Ян не был новичком в литературе. Не тот жанр разрабатывала жизнь. После чего публиковаться, чтобы заработать на кусок хлеба, даже под женскими псевдонимами ему стало весьма проблематично, если не невозможно. Что-то делать. Возможностей было мало, если молодой поэт не учился правилам игры, не имел папы-литератора, или, по счастливой случайности, кто-то из влиятельных знакомых не начинал его продвигать и протежировать об этом пойдёт речь чуть ниже. Крушение идеалов? Как в «Дне сурка», всё повторялось и было предсказуемо; ещё с утра каждый знал, чем закончится день, если только не взломать его локальным бунтом духа, но опять-таки — «в пределах разумного», приватно, в своём кругу. На дворе стояло время, по образному выражению одного литератора, когда каждый чиновник хотел стать писателем, а каждый писатель — чиновником. На таком фоне становится куда понятнее, почему, если кто-то из семидесятников пробовал войти в литературу со своими «некрасивыми» темами сомнения, скепсиса, уныния, не говоря уже протеста, не вписывавшимися в большой стиль, он тут же получал от ворот поворот. А кто-то читал не ангажированных Ахмадулину, Кушнера, Юнну Мориц… Но идолами и учителями, образцами творчества, школой они стать не могли.

Бошки, Шишки, Амфетамин Жетысай купить