Какая сейчас Юга?

Очередь была огромна: человек тридцать, не меньше. Она сужалась и расширялась, постоянно двигалась, но не вперёд, а вширь, когда уставшие бабушки, насидевшись на стульях, по трое установленных по бокам коридора, вставали обратно на своё место, сменяя ещё более уставших бабушек, мгновенно разлетавшихся по освободившимся сиденьям. Очередь шевелила руками: разворачивала конфеты «Лёвушка», доставала и снова клала в карманы варежки, потягивалась. Очередь была и многоголоса: она приглушённо переругивалась, испуганно извинялась за топтание по ногам, обречённо вздыхала под собственной тяжестью и вообще откровенно скучала, о чём отдельные её элементы регулярно сообщали громкими и не очень зевками.

Роман изучал плакаты, развешанные по стенам через каждый метр. Некоторые, что поменьше, размещались на специальных пробковых досках под плексигласовыми экранчиками, над ними трафаретом были аккуратно выведены буквы: «СПЕЦИНФОРМСЕРВИС». Те, что побольше, просто свисали со стен, закреплённые малярным скотчем кремового цвета. Плакаты были цветные, красивые, с глянцевым эффектом.

С одного из них строго глядела женщина: её волосы были аккуратно спрятаны под красным платочком с узором типа «турецкие огурцы», а волевые плечи закрывал пиджак. Видимо, подразумевалось, что женщина – простая, из народа, поэтому в платочке, но она и серьёзный государственный специалист, не просто так занимающий свою высокую должность, потому носит брючный костюм. Роман, хоть и не видел рисунка целиком, был почему-то уверен, что на ней именно брючный костюм. Лицо женщины было слишком серьёзным для юбки. Она указывала прямо на соседа по очереди пальцем и сообщала ему большими буквами: «ЮГ МНОГО, А Я ОДНА». Лозунг смотрелся очень органично.

На противоположной стене висел другой плакат – с толпой людей в белых рубашках и галстуках и с размазанными лицами. Люди шли вперёд уверенным маршем, над ними сияло голубое небо, через которое проходили буквы: «ТЫ – НЕ ЧЕЛОВЕК. ТЫ – ШУДРА». Этот плакат Роману не понравился.

Спустя несколько часов, взяв талон и отсидев во второй очереди, поменьше, Роман проник в нужный кабинет. За хлипким столом на дальнем его конце сидел абсолютный антипод женщины с плаката. Он тоже был, казалось, женского рода, но вселял совсем иные чувства. Если нарисованная женщина строго указывала на место гражданина в государственных процессах, требовала чёткого изложения проблемы и предлагала в ответ такое же хирургически точное её решение, то настоящая не предлагала ничего: она будто стекала с кресла, уткнувшись носом в бумаги на столе, и намеренно не замечала посетителя. Если бы её нарисовали на плакате, то снизу стоило бы подписать фразу «Если я это проигнорирую, возможно, оно исчезнет».

Роман сделал «кхе-кхе». Женщина не отреагировала. Роман снова сделал «кхе-кхе», на этот раз громче. Женщина подняла глаза и начала диалог:

- Больным сюда нельзя.

Роман понял, что успешно привлёк внимание и подошёл к столу. На преодоление пяти метров ему потребовалось всего несколько секунд, но женщине хватило и этого, чтобы выудить откуда-то медицинскую маску и нацепить её на нос.

- Я не больной. Можете снять маску.

- А по-моему, больной.

Чиновница блестела на Романа глазами.

- Я сама знаю, что я могу, а что нет, гражданин.

- Ну ладно.

Роман сел на стульчик и почувствовал себя некомфортно. Женщина не поменяла позу и продолжила медленно стекать со своего кресла.

Несколько секунд они глядели друг на друга. Вдруг женщина, не сводя глаз с Романа, начала копаться в недрах стола: выдвинула какой-то ящичек, пошуршала бумагой, крякнула уголком рта и поставила перед собой раритетные шахматные часы, после чего размашисто шлёпнула по ним рукой. Раздалось тиканье.

- Суть вашего запроса? По регламенту ФСР-183, часть 8, параграф 12, коммуникация с каждой стороны должна укладываться в 15 секунд для максимального удобства принимающей и обращающейся сторон. Вам ясно? Суть вашего запроса какова?

Выпалив вопрос, женщина снова ударила часы. На втором циферблате задвигались стрелки. Роман опешил:

- Да я… я к вам по делу. Ну, в общем. Мне, ну. Нужно подтверждение по вопросу одному.

Он потянулся к громко щёлкающим часам и осторожно нажал на кнопку пальцем.

- По какому вопросу? По какому делу?

*Щёлк*

Тётка молниеносно вернула мяч. Роман подумал, что от скорости ответов, возможно, зависит её премия.

- Ну, мне бы удостоверение получить.

*Щёлк*

- Какое удостоверение? Выражайтесь точнее, гражданин.

*Щёлк*

- Что я военный.

*Щёлк*

- Какой военный?

*Щёлк*

- Ну солдат.

*Щёлк*

- Какой солдат?

*Щёлк*

Ну кшатрий. Типа.

*Щёлк*

Женщина замолчала и прищурилась на Романа. Часы продолжали тикать.

 - Вы что, гражданин, издеваетесь?

*Щёлк*

- А вы?

*Щёлк*

Роман вошёл во вкус: времени в его запасе ещё предостаточно, а женщина рано или поздно уберёт часы, ей обязательно надоест эта игра, после чего можно будет обсудить проблему более детально.

*Щёлк*

Лицо женщины вдруг стало отрешённым, она перестала щуриться и начала монотонно говорить:

- В конце этой юги, последней из тысячи юг, все люди становятся лживыми. Остаётся лишь видимость, ничего кроме неё. Мы делаем то, что положено вам, а вы нажинаете богатства или становитесь воином. У вас нет другого выбора. Выбора не существует. Выбор – иллюзия.

Она снова выдвинула ящик стола и достала оттуда замотанный плёнкой контейнер с каким-то салатом, обильно заправленным майонезом. Распечатывая салат, женщина продолжила:

- Мы отступаем от принесения жертв. Мы едим, что придется. Мы не творим молитв, в молитвы погружены лишь вы. Если всё в мире идет вопреки установленному — это предвестие гибели.

Часы продолжали тикать, когда женщина извлекла из кармана пластмассовую вилку и начала поглощать содержимое контейнера, громко чавкая.

Тик-так. Женщина кивнула на Романа.

Он протянул руку и нажал на кнопку.

- Я в курсе, какая сейчас юга. Вы уже приняли обет безбрачия?

Женщина, скривившись, поперхнулась салатом от такой наглости. Восстановив безразличное выражение лица, она нажала на кнопку часов и снова заговорила.

- Я-то да. А вот из-за вас в небе появятся тучи, огромные, как стада слонов. Они будут сгущаться, прорезаемые пучками молний. Их будет гнать Всевышний и потом они всё затопят. Из-за вас, сволочей. Они лавину вод на нас извергнут и огонь погасят к тому же. Влекомые тем, кто велик душою, а вот не такими вот, как вы, двенадцать лет тучи наплывать будут, изливая потоки воды. И вообще будет страшный вихрь. Вы в курсе?

*Щёлк*

- В курсе.

Роман понял, что они, наконец, говорят на одном языке.

- Низкие становятся средними, а средние — низкими. Таков мир с наступлением конца юг. Вы, погрязшие в разглагольствованиях, хулите всё на свете, оставив свои обеты, принесение жертв и возлияние огню. Кто виноват-то в итоге? Вы мне удостоверение выдавать собираетесь?

Роман щёлкнул часами и перевёл дух. Женщина поскребла вилкой по донышку контейнера и внимательно посмотрела на Романа.

- Вы точно решили?

Он уверенно кивнул.

- Нужно же начинать кому-то. Впереди всего тысяча лет, а потом всё будет нормально.

Получив отметку в удостоверении, Роман вышел из кабинета под тихие всхлипывания женщины. Закрыв за собой дверь, он внимательно рассмотрел карточку: рядом с фотографией в анфас красовалась свежая красная печать: слово «Шудра» было перекрыто большими буквами: «КШАТРИЙ», снизу отпечаталась сегодняшняя дата.

Широкими шагами он направился к выходу, пытаясь лавировать между людьми в коридоре. Какая-то полная женщина высунулась из очереди, схватила его за рукав и произнесла полушёпотом:

- Молодой человек, а какая сейчас Юга?

Роман притормозил, развернулся к ней спиной и громко сказал: «Кали-Юга, сука!»

После чего ещё быстрее зашагал к выходу.

На улице сгущались сумерки и начинал накрапывать дождь.