Как я работал в наркологическом диспансере

Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 2 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.

У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!

Наши контакты:

Telegram:

https://t.me/happystuff

Внимание! Роскомнадзор заблокировал Telegram ! Как обойти блокировку:

http://telegra.ph/Kak-obojti-blokirovku-Telegram-04-03-2

ВНИМАНИЕ!!! В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много фейков!

Nevada Выложил это на другом ресурсе, там посоветовали разместить мои воспоминания по этому адресу. Все нижеизложенное — чистая правда. Разные имена носило это прекрасное заведение, но в памяти рожденных в СССР оно укоренилось как ЛТП лечебно-трудовой профилакторий , или наркологический диспансер. Трудился я там в конце девяностых — начале нулевых. Попадали к нам наркоманы от 12! Иногда целыми семейными подрядами. Цыганские семьи не удивляли вообще никого. Первом делом за поступившего берется приемный покой. Пациента опрашивают если он может говорить , замеряют вес, рост, температуру, давление, проверяют на педикулез вши и отправляют в жуткого вида помещения — ванную. Если пациент в силах ходить, за ним приходит кто-нибудь из персонала того отделения, в которое он был распределен. С этого момента антураж убогой больнички начинает меняться на тюремный. Длинные коридоры, множество дверей, решеток, решетчатых калиток, недобрые окрики персонала По прибытию в отделение происходит процедура обыска, ощупывание швов, и конечно же, заглядывание в задницу. У женщин заглядывают еще кое-куда. Заставляем голым задом поприседать в коридоре, где пациент открыт взглядам всего отделения. И с этого момента вновь прибывший не только не сможет выйти на улицу по собственному желанию, но даже покурить не пойдёт, или в туалет. Если поступившего тщательно не осмотреть, эти фокусники могут пронести невообразимое количество наркотиков в естественных складках своего тела. А на нашей совести будет несколько смертей от передозировки. Наркоманы приходят сами в это заточение только для того, чтобы переломаться. Когда он снова нагонит слоновью дозу — он снова придет к нам, если до этого не помрет. Итак, ведем новенького не в обычную палату, а в волшебную. Находиться там надо круглосуточно в составе двух человек минимум. Клиента раздеваем догола, кладем на обшитый клеенкой матрац, даем две простыни. В туалет — только в сопровождении. Прием пищи — прямо в койках. Лежачих и привязанных кормим сами, иногда насильно. Вязки — главнейшая вещь в этом помещении. Почему такая строгость и постоянный контроль? Не всегда, но как правило. И мы сидим, ждем. Палата большая, на 20 коек, и всегда полная. И с каждой койки — свой концерт. У этого цыгане и собаки пришли, второй по батарее тихонько стучит, чертиков выгоняет. Тихих дурачков мало, почти все орут. К вечеру от бреда, ора, запаха испражнений начинает накрывать и тебя. Но это вроде воробей. С попытками отшутиться начинаешь разговаривать с ними на равных. Ночь — самое тяжелое время. Активизируются все психозы, без исключения. Кто во что горазд. Слипаются глаза у дежурного, и под эту какофонию он отрубается. А в это время бывший уже пять дней в адекватном состоянии парень срывается с кровати и отвязывает самого буйного. Вот так, без причины, по наитию. И тощий, трясущийся, безумный наркоман вновь лезет по решеткам, просачивается через небольшой зазор и летит с четвертого этажа. В яблоневом саду, разбившись под окнами наркологии, лежит труп. На нем нет царапин, нет переломов, целая голова. Вот только внутри на куски разлетелись остатки печени, как потом скажут на вскрытии. Его несут обратно туда, откуда он так хотел вырваться, по тем же бетонным пролетам, где каждая щель заварена решетками. По коридорам проходных отделений, где покачают вслед головой, а потом забудут, да и примутся за старое местные обитатели. Слишком жарко, опасно оставлять в тепле тело человека, который начал гнить уже при жизни. Его оставляют на одном из лестничных пролетов, где до утра он будет смотреть незакрытыми глазами в осыпающуюся побелку потолка, пугая своим видом мимо проходящих медсестричек. В женском отделении ждет еще один труп, но пока еще живой. От длительного лежания у нее образовываются дичайшие пролежни, переходящие в сквозные гнойные дыры. Копчик, колени-локти, места выпирания тазовых костей, затылок — все это смердящие ямы. Через пару часов она составит компанию неудавшемуся беглецу. Утром на главном крыльце рыдает мужчина, бьется в истерике женщина — родители. У женщины, видимо, не оказалось близких. Скидываем с носилок труп на бетонную полку, под потолком раздается звук упавшей доски. Не доезжая до диспансера, слышим мат дежурного врача. Поступила мерзкая на вид алкашка, на руке грязный гипс. Врач снимает гипс, оттуда падают белые опарыши. Выписали неделю назад из женского. Ей не было и пятнадцати лет Снова поднимаемся к себе в отделение. Через мужское отделение идет на обед колонна женщин. Это опять кто-то пытается заговорить, а то и забежать в палату к мужикам. Чаще всего попытки побега происходят на пути в столовую. В трусах и в сорочке, зимой, им всё равно. Сносят конвой в белых халатах и бегут. Прохожие не помогают никогда. И дай бог, если они не сопротивляются при поимке. Тут все как в тюрьме, вполне можешь получить в бок заточку из ложки. Раньше позволяли свидания, теперь запретили. Слишком много возможностей для контрабанды. И это далеко не единичный случай. Все отделения ходили смотреть на барышню неполных 30 килограмм, которая проснулась после запоя с бомжами в подвале, а никого нет, и дверь заперта. Криков никто не слышал, сидела она там почти два месяца. Кстати, оголенными костями и смердящими язвами не удивить никого. Но просто так — никогда, слишком страшно им уподобиться. Как-то раз меня чуть не настигла смерть от удушья, когда килограмм живого веса швырнуло меня на панцирную сетку кровати и увалилось сверху. Через пару дней я еле вынул его из петли в туалете. Ржавый бачок времен Наполеона умудрился это выдержать. Нельзя за чистую монету принимать слезливые истории о бедной маме, которая не видела сыночка много лет. Самое распространенное наказание — перевод с общего режима обратно в интенсивную терапию. Ну и все прилагающееся: Порядки на общем режиме — очередной частью, если хотите. Пока полноценно все не получается написать, времени не хватает.

Закладки MDMA в Острогожске

Как я работал в наркологическом диспансере

Водительские права и учет у нарколога или «ну я и попал!»

Как я работал в наркологии…