Как строить саспенс

Понадобятся: арахис, безумная причёска, монетки и счастливый случай. Разбираем «Старикам тут не место».

Мы все слышали про саспенс. Мы все его чувствовали в кино. И мы постоянно испытываем близкую, но менее приятную эмоцию — тревогу. За избавление от одной платим психотерапевтам, а за другую — кинотеатрам.

Как саспенс работает психологически? Как стабильно добиваться эффекта саспенса, не скатываясь в изматывающую тревожность (не считая тревожности режиссёра на премьере, когда он пытается угадать, сработала сцена или нет)?

Ответы у братьев Коэнов. Поговорим о «Старикам тут не место».

Но прежде — подпишитесь на канал. Это легко и ничего вам не стоит. А мне приятно.

Сцена

Антон Чигур (он же Хавьер Бардем с сумасшедшей челкой) заезжает на заправку посреди ничего. Платит за бензин, жуёт арахис. Хозяин заправки, чтобы убить время, бросает фразу: мол, вы, должно быть, из Далласа.

Фатальная ошибка: Антон смол-тока не любит. Да и свидетелей — тоже.

Пустой разговор превращается в чрезвычайно нервную сцену: хозяин заправки постепенно понимает то, что зритель знает с первой секунды — его жизнь под угрозой.

Наконец, Антон достаёт монету. Орёл или решка. Всё или ничего. Хозяин не знает, на что он ставит, но догадывается. Как и мы.

…Орёл.

Потрясённый хозяин собирается убрать «счастливую» монетку в карман, но Антон предупреждает: не стоит — смешается с остальными.

«И станет просто монетой.

Чем она, собственно, и является».

Обожаю эту сцену. До дрожи.

Она предельно простая — но напряжение можно резать ножом. К тому же это первый настоящий портрет Чигура и момент, когда нам искренне небезразличен обычный владелец заправки, которого мы больше не увидим.

Как этого добиться?

«Наймите лучших стилистов в индустрии», — (реальная цитата Итана Коэна) — и не бойтесь юмора даже в самых драматичных сценах.

Почему это работает — психологически

1. Викарный страх (страх за другого)

Мы знаем, что Антон — ходячий смертный приговор, задолго до того, как это осознаёт хозяин заправки. И мы начинаем бояться за него ещё до того, как бояться начинает он.

Исследования викарного страха показывают: когда человек видит угрозу, которую другой пока не распознал, растут пульс и потливость — будто опасность направлена на самого наблюдателя. Этот разрыв знания заставляет нас нести ту долю ужаса, которую персонаж ещё не в состоянии почувствовать. Мы моментально привязываемся к нему — и саспенс взлетает.

2. «Разрядка — перезарядка»

Попавший не в то горло арахис и сухая реплика «просто монета» заставляют нас смеяться - все на долю секунды. Смех — как клапан: сбивает кортизол и давление, создавая краткую «разрядку». Система перезагружается — и фильм снова выкручивает напряжение, уже резче, чем при постоянной, но монотонной эскалации.

В исследованиях фильмов ужасов это называют циклом «разрядка–перезарядка»: короткие вспышки облегчения перенастраивают нервную систему, чтобы следующий удар ощущался сильнее. Без таких микроразрядок сцена бы постепенно потеряла свою остроту; с ними — выходит на новый уровень напряжения.

3. Инсайт-награда

Чигур не говорит: «Ты ставишь на кон свою жизнь». Мы сами складываем смысл из странных вопросов и ледяных пауз. Это задействует механизм информационного разрыва (см. теорию Лёвенштейна о любопытстве). В момент, когда «монета падает» — понимаем, что это игра на жизнь и смерть, — мозг выдаёт тот же дофаминовый всплеск, что и в экспериментах с «Аха-моментом» в маркетинге или продакт менеджменте.

Когнитивные психологи называют это инсайт-награда: информация, до которой мы додумываемся сами, держится дольше и «ощущается» приятнее, чем разжёванные факты. Заставив нас дешифровать угрозу под маской вежливых реплик, сцена превращает зрителя из пассивного наблюдателя в участника — и работает куда сильнее, чем прямое «я тебя убью».

Хочу саспенс. Дай саспенс! СДЕЛАЙ МНЕ САСПЕНС!

А вы поделитесь этой статьёй — прямо сейчас. Да-да, на полпути. Выберите друга, ткните «поделиться», бум. Готово.

Видите? Это плохой саспенс. Да, вы (надеюсь) хотите узнать, как строить напряжение драматургически, но эта вставка — просто раздражитель, не саспенс. Потому что никому ничего не грозит. А саспенсу нужна угроза.

Хотите построить саспенс?

Вам нужна драматическая ирония.

Если говорить заумно, драматическая ирония это дихотомия критически важной информации между зрителем и персонажем. «Критически важная» — значит связанная с угрозой, о которой персонаж не знает. По простому, зритель знает больше об угрозе, чем персонаж, который находится под этой угрозой.

Рецепт:

A. Задайте угрозу — необязательно жизнь/смерть, но такую, что способна серьёзно повредить/сорвать/уничтожить что-то ценное для героя.

B. Убедитесь, что зритель об угрозе знает заранее (контекст).

C. Поместите героя в зону этой угрозы, не дав ему знать, что он в опасности.

Так у зрителя информации больше, чем у героя; воспринимаемая опасность запускает викарный страх. Итог — зритель всю сцену ворочается в кресле, в тревоге ожидая чем же все кончится.

Что делать:
Создайте значимую и понятную угрозу, о которой герой не знает, а зритель — знает. Этого хватит, чтобы включить эмоциональное участие.

Хотите «привязать» зрителя к креслу?

Без наручников (хотя и они бы сработали).

Используйте юмор. Да-да, даже в мрачной «санденсовской» драме. Даже в странном хорроре от A24.

Юмор не ломает тон — он его усиливает, контрастируя с ужасом. Есть старая писательская мантра: «делай комедии драматичными, а драмы — смешными». Тонкая «качель» напряжения и разрядки — отдельное искусство (и наука), но есть готовый приём, о котором мы уже говорили: линия ожидания.

Если забыли: это два намёка и подрыв ожиданий.

Два намёка: Чигур расспрашивает клерка + Чигур всё сильнее давит. Мы считываем это как угрозу и видим паттерн.

Третий элемент должен сломать паттерн: Чигур давится арахисом.

Ожидали? Нет. В тон сцены укладывается? Тоже нет. Улыбнулись в первый раз? Скорее всего — да.

(Почти наверняка Коэны отреагировали так же: в сценарии этого не было — Хавьер Бардем действительно подавился на площадке, а они увидев в этом нужный эффект оставили дубль на монтаже. Работает именно потому, что так устроена наша психика.)

Что делать:

После экстремально напряжённого куска дайте зрителю выдохнуть, немного, совсем чуть-чуть и запускайте напряжение по новой. Хотите сыграть линией ожидания? Задайте паттерн из двух намёков, направьте ожидания — и сломайте третьим элементом, получив юмор-разрядку.

Или просто дайте актёру арахис.

Хотите, чтобы зритель участвовал, а не просто смотрел?

И не в смысле кидал гнилые помидоры (или ставил гнилые помидоры на Rotten Tomatoes).

Подтекст объяснить сложно, но отсутствие его чувствуется мгновенно. Например:

«Я тебя убью… или нет. Подбросим монетку. Угадаешь — выживешь».

Дерьмо, а не диалог, верно? Даже если по сути Антон это и говорит — просто другими словами.

Эффективный диалог — это игра в шарады: персонажи говорят одно, а зритель по невербальным маркерам, контексту, мизансцене и действиям собирает настоящий смысл.

Сначала разгадайте шараду для себя: что на самом деле происходит в сцене? Какова цель активных персонажей? Какое препятствие? Что ведёт сцену?

Если вы не знаете, с чего зрителю догадаться?

Когда внутри всё кристально ясно (прям как вода в Эгейском море), найдите текст, который не проговаривает главную драму.

Откуда зритель поймёт правду? Из намёков: предыдущий контекст (мы знаем, на что способен Антон), место (глухомань — значит, насилие возможно без свидетелей), язык тела (Антон наседает), действие (подброс монеты).

Что делать:

Подберите текст, который маскирует ядро сцены, но оставляет достаточно следов, чтобы зритель сам докопался до смысла — по контексту, локации, обстоятельствам, действиям и невербальным маркерам. Играйте со зрителем — не делайте всю работу за него.

Саспенс, использованный стратегически, заставит аудиторию есть у вас из рук (не буквально — если только вы не фанат такого, и то по обоюдному согласию). Шутки в сторону: можно построить целый полнометражный сценарий на одном саспенсе. Так многие делали карьеру.

Кстати, о саспенсе.

Ф

Е

Л

И

К

С

Не обижаем котенка. Подписываемся на канал и делимся постом.