Как регулировать технологические платформы

Опубликуйте их секретные протоколы, чтобы кто угодно мог создать приложение-клиент.

Какой бы рыцарь ни сразил платформенных драконов, он покорит сердца каждой честной леди. Никто не любит эти чертовы компании.

Впрочем, никто не любил Microsoft с тех пор, как Билл Гейтс начал носить подтяжки, а Microsoft все еще с нами. “Molti nemici, molto honore.” Нужно отдать дракону должное.

Регуляции в европейском стиле — это один огромный, как взрывающийся кит, урок о том, как делать не надо. Сколько секунд вашей бесценной жизни вы потратили, читая предупреждения о cookie и GDPR? Просуммируйте все это время, утекшее из наших жизней, — и вы увидите глобальную катастрофу юзабилити, сравнимую с крупным террористическим актом.

И ради чего? Как все эти предупреждения сделали интернеты безопаснее, свободнее, конфиденциальнее? Для европейских латте-социалистов, товарищей в модных водолазках — это поражение. Для корпоративных либертарианцев из Калифорнии — победа, — однако их гниющая китовья туша все еще лежит на пляже.

Не то чтобы правительству вообще ничего не нужно делать. Правительству не нужно что-то делать, просто потому что ему приятно это что-то делать. Власть — это нормально, но власть должна работать.

Приятно посылать благородного рыцаря с могучим копьем убивать дракона. Вы его больше никогда не увидите. Дракона, однако, вы еще увидите. Потом вы узнаете, что копье напечатали на 3D-принтере, а рыцарь был толстым 13-летним мальчишкой.

Это Америка, и у нас нет рыцарей, только волшебники. Мы не убиваем драконов. Мы укрощаем их и сдаем в цирк. Этим драконам не нравится, когда их укрощают. Возможно, сегодня волшебников достаточного уровня уже не осталось. Sad!

Но если бы у нас был достаточно мощный волшебник, вот заклинание, которое помогло бы ему добиться успеха: прозрачность протоколов.

Прозрачность протоколов означает запрет на секретные интернет-протоколы, как минимум, для монополий. Правительства могут укротить платформенных драконов — укротить, не убить, хотя они будут визжать, будто их и правда убивают — принудив их использовать только свободные, публичные сетевые протоколы.

Прозрачность протоколов разделит бизнес платформ на две части: серверная инфраструктура и клиентский интерфейс. Платформа все еще сможет создать свой собственный клиент, но теперь это смогут сделать и все остальные. Сервер все еще останется монополией, но это будет просто предоставляющий данные сервис. Он потеряет свою привлекательность в глазах пользователей. Все, что он сможет — посылать сообщения только независимому клиенту по выбору пользователя.

Интуитивно кажется, что это должно сдвинуть баланс сил от платформы к пользователю. И действительно, сейчас мы увидим, как напряженность между клиентом и сервером станет поводком на шее платформенного дракона.

Определение прозрачности протоколов

Каждый, кто использовал компьютер, знает, что такое формат файла. Протокол — это тот же формат файла, но для интернет-сообщений. Как и формат файла, протокол может быть стеком слоев: формат, обернутый в другой формат, как матрешка.

Давайте будем называть протокол прозрачным, если кто угодно может прочесть или отправить сообщение с помощью протокола. В прозрачном протоколе у широкой публики есть как необходимая техническая информация, так и законное право на кодирование и декодирование сообщений с помощью этого протокола, на каждом уровне стека протоколов. В противном случае мы будем называть протокол непрозрачным.

«Прозрачный» не означает «стандартный» — только «открытый». После принятия прозрачности протоколов крупные платформы смогут создавать и использовать любые приватные протоколы, какие им только захочется. Им просто надо будет опубликовать эти протоколы и дать публике права на их использование. (Если их частные наброски дойдут до уровня публичных стандартов — тем лучше.)

Прозрачность не ставит безопасность под угрозу. Она не подразумевает, что сообщения нельзя будет подписывать и шифровать, — лишь только то, что кто угодно сможет написать программу, которая сможет читать или писать корректные сообщения при наличии у нее корректных секретных ключей. Это соответствует принципу Керкгоффса

, согласно которому безопасность не должна опираться на непрозрачное шифрование.

Прозрачность — это эффективное решение проблемы монополий программного обеспечения, потому что она препятствует распространению монополий дальше по сети. Непрозрачные протоколы создают коммерчески эксклюзивное соединение между программами на двух компьютерах. Только программа Мегасофта на устройстве А может разговаривать с программой Мегасофта на устройстве Б, если непрозрачным протоколом, на котором говорит А, и который понимает Б, владеет Мегасофт.

Прозрачность не будет полной до тех пор, пока мы не избавимся от любой непрозрачности. Как работает непрозрачность? Иногда третьим лицам попросту слишком дорого заниматься реверс-инжинирингом [https://ru.wikipedia.org/wiki/Реверс-инжиниринг — пр. пер.] протокола Мегасофта (который может быть сложным, обфусцированным, нестабильным и т.д.). Иногда у Мегасофта есть авторские права или патент, которые он может защищать в судебном порядке.

Прозрачность легко поддерживать, так как недокументированные сообщения может найти любой хакер, и ей достаточно легко дать определение. Документация никогда не идеальна; но реверс-инжиниринг всегда возможен. А если документация настолько плоха, что она бесполезна или еще хуже, скорее всего, её такой сделали специально.

Прозрачность может быть достигнута любой компетентной платформой с минимальными инженерными усилиями. У непрозрачных протоколов уже есть внутренняя документация. Ее нужно будет почистить; нужно будет написать патенты и документы о предоставлении авторских прав. 90 дней — это достаточный срок.

Последствия прозрачности протоколов

Какие могут быть возможные последствия у этого тривиального технического изменения?

Очень простые. Прямо сейчас вы можете зайти в Facebook только с помощью официального приложения Facebook. Это приложение — клиент — общается с сервером в штаб-квартире Facebook с помощью непрозрачного протокола. Поскольку этот протокол секретный, никто кроме Facebook не может написать приложение-клиент для Facebook.

Если бы Facebook был по закону обязан опубликовать свой протокол, кто угодно смог бы написать приложение для Facebook. Таким образом, требование прозрачности протоколов создаст новый рынок для независимых клиентских приложений.

Этим новым клиентам даже необязательно соответствовать один к одному существующим серверным платформам. Может даже появиться единое приложение для соцсетей, способное общаться и с Facebook, и с Twitter. Потрясающая технология!

В условиях прозрачности протоколов клиент и сервер становятся разными бизнесами. Facebook — серверная компания; она поддерживает виртуальный мир внутри большого мейнфрейма; этот виртуальный мир обменивается сообщениями с частными компьютерами его пользователей через Интернет. В этом нет ничего нового, но теперь любое программное обеспечение в мире способно общаться с сервером Facebook.

Facebook все еще может создать официальный клиент для своего сервера. Однако его пользователи смогут использовать любой клиент, какой они только захотят, и любая компания сможет создать конкурентоспособный клиент. Сервер Facebook не сможет отличить, какой из этих клиентов запущен у пользователя. И Facebook будет буквально ответственен по закону за любые махинации, дающие его официальному клиенту особые суперсилы.

Более того, вероятно, что с точки зрения пользователя официальное приложение-клиент вообще не будет лучшим выбором. У официального приложения есть структурный недостаток по сравнению с независимым: конфликт интересов.

В то время как независимое приложение работает только для пользователя, официальный клиент работает и для пользователя, и для платформы. Например, ни Facebook, ни Twitter не хотят единого социального клиента; кроме них его не может создать никто; поэтому его не существует. Many such cases.

Сложно даже представить, насколько сильно будет отличаться от текущих решений по-настоящему пользователе-ориентированный клиент. Он будет отличаться от них настолько, что перед нами уже не просто рынок, но целая область инноваций.

Публикация всех непрозрачных протоколов всех Интернет-сервисов даст разработчикам клиентских сервисов возможность использовать все и каждые из них всего в одном приложении. Ни у кого никогда не было подобных возможностей, и поэтому никто не знает, чего программисты смогут достичь с ее помощью.

Обоснование прозрачности протоколов

Монополии не противозаконны. Цель антимонопольного законодательства состоит не в том, чтобы запретить монополии, а в том, чтобы помешать им наносить вред потребителям.

Facebook заслуживает монополию над своим социальным сервером. Он не заслуживает использовать антиконкурентные практики для расширения этой монополии на рынок социальных клиентов — не тогда, когда такая монополия, очевидно, портит эти продукты и вредит потребителям.

Подобная “привязка” выглядит так, будто она взята прямиком из методички Джона Д. Рокфеллера. Единственный постмодерновый поворот заключается в том, что “Standard Social” никогда не подавлял рынок независимых клиентов. Вместо этого он просто не позволил такому рынку появиться. А еще Рокфеллер лучше одевался.

Система привязанных друг к другу клиента и сервера, использующая непрозрачные протоколы, чтобы предоставить одному клиентскому приложению исключительные права доступа к серверной платформе, настолько близка к единому куску оборудования, насколько распределенная система вообще может приблизится к этому состоянию — гигантский мейнфрейм со своими проводами в вашем доме, как телефон в 1950-х. Он работает в Интернете, однако он использует технические и/или юридические приемы для того, чтобы сопротивляться духу Интернета как общей и обезличенной публичной магистрали.

Почти все, даже некоторые калифорнийские либертарианцы, согласны с тем, что расчленение Ma Bell было полезным. Всякий раз, когда силовой произвол разрушает монополию, и это приводит к взрыву коммерческих инноваций и общего товарного изобилия, либертарианцы уползают к своим аперетивам. Им нужно сказать еще кучу других важных вещей.

Коммерческое влияние прозрачности протоколов

Это все, конечно, хорошо, но, возможно, наше предложение все еще звучит слишком мелко. Оно таковым не является. На самом деле, основная политическая проблема прозрачности протоколов (ведь политика — это, действительно, искусство возможного) заключается в том, что это ограничение слишком сильно. Значит, ему будут сильно сопротивляться.

Независимый клиент — это программа, которая работает только ради вас, пользователя. Код, который работает только ради вас, никогда не будет раздражать вас. Например, реклама раздражает. Поэтому независимый клиент никогда не будет показывать вам рекламу.

Но все эти платформы финансируются рекламой. Как же это будет работать? Никак. Сунь Цзы советует генералу никогда не загонять врага в угол. Это правило работает и на драконах. Приручить дракона и так достаточно сложно. Если же дракон решит, что вы здесь, чтобы убить его—

Хотя реклама и отвратительна по своей природе, она крайне живучий сорняк. Словно раковая опухоль, она будет сопротивляться. Реклама закапывается вглубь контента, становясь “нативной”; эвристические блокировщики охотятся за ней с помощью ИИ в джунглях элементов. Реклама, возможно, выживет; но ей хотя бы будет объявлена война.

Давайте предположим, что прозрачность протоколов убьет рекламу, или хотя бы серьезно ей навредит. Раз уж именно с помощью рекламы компании залезают в чужие карманы, смогут ли они выжить? Является ли прозрачность макиавеллианским планом простого корпоративного убийства? Для того ли мы здесь, чтобы убить дракона? Нет.

Facebook — все еще монополия. У него все еще есть миллиард пользователей, связавших свои социальные жизни с этой компанией. Он может... просто выставить им счет. Скорее всего, он не сможет добиться такого же уровня прибыли с подписок. Но иметь регулярные платежные отношения с клиентами всегда полезно.

И в этом новом, свободном от рекламы мире пользователи Facebook будут его клиентами на деле. Мы разрешили еще один конфликт интересов — на этот раз на стороне сервера. Facebook больше не нужно балансировать интересы рекламодателей и пользователей.

Политическое влияние прозрачности протоколов

Пока бизнес-модель социальной платформы завязана на рекламу, навязчивый и враждебный для пользователя способ заработка, она не может заявить, что пользователь — король. Платформа — это бизнес. Клиент — король, а клиентом является рекламодатель. Пользователь же… человеческий капитал.

Если бы регуляции заставили крупные платформы перейти на модель подписок, пользователь стал бы королем. Давайте посмотрим, как это может повлиять на платформы и на общество, с которым они связаны.

Многие верят, что технологические бароны любят и желают власть. Это заблуждение выводится из фундаментальной истины, заключающейся в том, что любовь власти и ее желание — это нормальные человеческие черты, с помощью логичного, но ошибочного предположения, заключающегося в том, что они люди.

Конечно, биологически они люди. Но далеко не нормальные. Ими движут два желания: эстетическое желание создавать потрясающие технологии; и аутичное желание преобразовать абстрактный технический успех в библейских масштабов доходы акционеров.

Сколь бы богаты эти чудаки ни были, большинство из них даже не жадные. (Ларри Эллисон не считается.) Для них деньги — это просто счет. И последнее, чего они хотят — это любая реальная власть. К сожалению, сегодня это не доблесть, но порок.

Наполеон говорил: покажите мне, каким был мир, когда человеку было 20, и я покажу вам, кем он стал. Основатели платформ выросли в около-либертарианской технологической культуре 90-ых, что и сформировало их позицию “крыла Свободы Слова в партии Свободы Слова”. Эта ленивая точка зрения “Южного Парка” весьма способствовала формированию блаженной политической апатии.

К сожалению, как говорил Троцкий, вы можете не интересоваться политикой, но политика интересуется вами. Оказалось, что на рекламодателей легко надавить. Оказалось, что хотя на инженеров трудно надавить, их легко соблазнить. Политика сексуальна и говорит им, что они важны. Их сидящие на диете из кода дофаминовые рецепторы воспламеняются. Вскоре они закидываются в офисе, а затем и сами начинают продавать: зловещая “инфекция персонала”.

Классическая компания-платформа, начиная с СЕО и заканчивая летними стажерами, беззащитна против политического давления. И так как она не заинтересована во власти, она становится проводником для власти. Большинство из тех, кто чувствуют на себе острие этой власти, обвиняют компании или даже их лидеров. Эту позицию легко понять, однако, она неверна. Ни у этих компаний, ни у их лидеров нет ни власти, ни стремления к ней. Скорее, власть течет через них — и они это ненавидят.

Власть можно укротить только властью. Если мы изменим модель извлечения прибыли для этих компаний на модель подписок, мы изменим расстановку сил двумя способами. Очевидно, что убрав рекламодателей из бизнес-модели, мы удаляем огромный рычаг политического давления.

Давление, конечно, не исчезнет. И что, наверное, куда менее очевидно, появится новая сила, которая сможет противостоять старому давлению: пользователи. Ни одна платформа пока не изобрела одобрение подданных. Но никогда не говори никогда.

Социальное влияние прозрачности протоколов.

Из-за того, что компании-платформы организованы по принципам около-либертарианцев из 90-х, у них нет политических связей со своими пользователями; и у их пользователей по умолчанию нет никаких политических связей друг с другом. Это верно не только в скучном смысле политики “республиканцев и демократов” ; это верно в изначальном смысле греческого полиса.

Facebook — не полития. Его пользователи — не сообщество. Им недостает того, что Аристотель назвал филией: автоматической, присущей по умолчанию, лояльности группе. Конечно, они могут создавать лояльные группы на платформе; но сама платформа — это не группа, а ее пользовательская база — не народ. Идея выборов правительства Facebook абсурдна, хотя бы потому что ни один подобный сайт не сможет свести число ботов к нулю.

И так как пользовательская база Facebook — не народ, у лидеров Facebook нет согласия подданных, они не могут на него претендовать, и, вероятно, они не могут даже стремиться к нему. Пользователи Facebook — это атомы; у них нет врожденной лояльности друг к другу; а их эмоциональная привязанность к менеджменту не больше, чем у любого постояльца Мотеля 6.

Это весьма либертарианский способ управления людьми. Это весьма авторитарный способ управления людьми. Кроме того, это весьма неестественный способ управления людьми, так как он стерилизует их естественные социальные и политические инстинкты.

Но в мире, где пользователи — не клиенты, это, вероятно, лучший из всех доступных Facebook вариантов. Менеджмент не способен создать искреннюю эмоциональную связь с пользователями, потому что у пользователей нет искренних причин доверять менеджменту, потому что клиент — это король, однако клиент — это кто-то другой.

Разрешение этого конфликта интересов, упрощение бизнес-модели до того состояния, когда пользователь становится клиентом, открывает возможности для появления искренней лояльности и привязанности между пользователями и менеджментом. Что позволит этим платформам вообразить формы правления, не так сильно напоминающие нам Пиночета, Сингапур или ранних Тюдоров.

С точки зрения макиавеллиста, республиканские формы правления процветают не потому, что они лучше работают, а потому что они сильнее. Иллюзия народного суверенитета создает реальность народной лояльности. Республика, восхищая своих граждан нарративом власти, создает больше энергии, чем абсолютный монарх, просто приказывающий своим подданным повиноваться.

Платформа, чьи пользователи лояльны ее лидерам, реагировала бы на любое внешнее давление совершенно иначе. Фактически, поддавшись любому внешнему давлению, они предадут эту лояльность. Некогда у Reddit был заметный уровень пользовательской лояльности, однако он допустил эту ошибку и потерял большую ее часть.

Мир все еще молод, а Интернет — очень молод, и история последнего еще не знает крупного виртуального сообщества, которое бы стало истинной политией, с инстинктивной, квази-семейной лояльностью, которую Ибн Хальдун назвал асабией. Конечно, жители современного западного мира уникально плохи во всем, что касается асабии. Однако человеческая биология никуда не делась.

Я полагаю, что однажды такое сообщество появится — и появится случайно. Сообщества, намеренно созданные с такой целью, вольны меня опровергнуть, однако пока их результаты не впечатляют. И это, скорее всего, не может произойти с пользователями существующих платформ, которые продолжат оставаться газовыми облаками разобщенных человеческих атомов — но я был бы рад ошибаться.

И чем будет заниматься эта полития после своего рождения? Мне нечего сказать — даже догадки на ум не приходят. А это, наверное, самый интересный вопрос. А в приложениях к этому тексту, которые появятся отдельным постом, мы обсудим три иных предлагаемых решения технологической проблемы.

оригинал

пост в ВК