Как правильно валить власть: социодинамика протеста

Социальный протест есть категория массового сознания. Протест имеет строго предметно-реактивный характер. То есть любой массовый протест является реакцией на раздражитель. Никакая «сознательность масс» или «стремление к высоким идеалам» никогда не является и не могут являться причиной протеста. Даже утверждение о том, что приверженность неким ценностям и социальным мифам создает предпосылки для протеста, является довольно спорным. При этом сами участники протестного движения всегда объясняют свою активность именно этими высокими материями: дескать, мы вышли на улицу, потому что хотим, чтобы наши дети жили в свободной демократической стране, где уважаются права человека, нет коррупции и политических репрессий.

Не стоит всерьез воспринимать эту демагогию. Человеку свойственно романтизировать и придавать колоссальную значимость всему, что он делает. И, наоборот, обесценивать все то, достижение чего он считает невозможным. Например, вступление в брак обставляется сложнейшими и весьма затратными ритуалами – флирт, ухаживание, соблазнение, сватовство, свадьба, медовый месяц. Сами молодожены, разумеется, объясняют свой брачный союз любовью с первого взгляда, невозможностью жить без друга, невероятной близостью душ и прочей романтикой. Но в основе всего лежат самые примитивные импульсы – половое влечение, инстинкт продолжения рода и, куда же без этого – экономическая целесообразность. Лет 500 назад само слово «любовь» нашим предкам было неведомо, выбор партнеров для своих детей осуществляли родители, но институт семьи существовал, и имел даже гораздо большее значение для выживания человека и социума, чем сегодня.

Так что суждение о том, что в августе прошлого года белорусское общество вдруг проснулось, осознало потребность в демократизации и вышло бунтовать на улицы, в корне неверно. Возникает резонный вопрос: демократии в стране не было четверть века до этого. Почему же раньше – год, два, пять лет назад – общественного запроса на демократизацию не возникало? К январю демократии в стране не прибавилось, наоборот, режим силовой диктатуры невероятно усилился. Но сотни тысяч людей перестали участвовать в протестной активности. Они что, разлюбили демократию?

Нет, демократию белорусы хотят еще больше, чем прежде. Само это слово ассоциируется со всем хорошим – всяческими свободами, правовой защищенностью, желанными стандартами социальной защиты, высоким уровнем доходов и качеством жизни. Кто же скажет, что не желает всего вышеперечисленного? Но выходит протестовать на улицу против диктаторского режима значительно менее 1% граждан.

Объясняется этот феномен тем самым предметно-реактивным характером протеста. Если нет раздражителя – нет и протестной реакции. В августе несколько раздражителей наложились один на другой – сфальсифицированные выборы, жестокость, с которой каратели реагировали на проявление недовольства, реакция официальной пропаганды, клеймившая повстанцев фашистами, наймитами НАТО, наркоманами и проститутками. Указанные факторы дали мощнейший импульс стихийному протесту. Найдись в нашей стране политический субъект, который запряг бы эти протесты в свою упряжку, они привезли бы его к власти. Не гарантированно, но могли привезти. Подробнее об этом см. в предыдущих постах.

Но всякий импульс, согласно законам механики, затухает. Социальная механика в этом отношении ничем не отличается от ньютоновой. Формулу политического протеста можно вывести из известного нам со школьной скамьи афоризма, выражающего принцип Третьего закона Ньютона: «действие равно противодействию». Социальный организм стремится к равновесию. Всякое действие, выводящее его из равновесия, порождает противодействие. Украли выборы – получили протесты. Разогнали протест дубинками – протесты получили дополнительный импульс.

Если же власти признают, что нарушения имели место быть и пообещали провести расследование или даже вообще отменили итоги голосования частично или полностью – тем самым они совершили бы действие, которое возвращает общество к равновесному состоянию и гасит протестный импульс.

Может ли в 2021 г. действенным фактором протеста стать неприятие обществом узурпация власти Лукашенко в прошлом году? Нет, это исключено. Протестный импульс давно заглох. Как это работает, можно представить образно: вы едете в трамвае, куда вламывается пьяный гопник и, простите, блюет вам на пальто. Это вызывает у вас возмущение, провоцирующее на ответное действие – вы берете его за шкварник и на пинках вышвыриваете из трамвая (возможно, даже на ходу). Но любые ответные действия возможны только на стадии растущей агрессии. После того, как импульс недовольства достигает пика и начинает затухать, обидчику уже ничего не грозит, кроме ругани.

Но, что произойдет, если вы встретите того же самого гопника через полгода, мирно сидящего на лавочке в парке? Да, вам будет неприятно воспоминание об инциденте в трамвае, настроение испортится, вы отвернетесь и ускорите шаг. Но желания подойти к нему и дать в ухо за былую обиду уже не возникнет. Вы ничего не забыли, но импульс раздражения давно затух. Если вы не проявили агрессии на стадии нарастающего раздражения, то в дальнейшем мотивации для ответного действия у вас уже не будет.

Но есть один нюанс. Он заключается в слове «сублимация». Представим себе следующую ситуацию: вас несправедливо выгнали с работы, лишив источника заработка. Можно выпустить пар, устроив шумный скандал в офисе, но ваш пропуск аннулирован, а дюжий охранник вежливо просит вас покинуть помещение и не создавать затор у турникета. Вы в рстрепанных чувствах приходите домой и застаете жену в постели с любовником. Выместить на последнем агрессию – неудачная идея, если он 100-килограммовый качок с тюремными наколками. Вы выходите во двор, внутри все кипит, поскольку один раздражитель наложился на другой. И вдруг на глаза попадается мирно киряющий на лавке тот самый гопник, который когда-то срыгнул вам на одежду, но отделался лишь словесным порицанием. Вот уж тут вы, найдя подходящий объект для сублимации агрессии, отведете душеньку.

Примерно по такому же принципу работают и массовые протесты. Их движущей силой всегда является социальная неудовлетворенность или депривация – сокращение либо полное лишение возможности удовлетворять основные психофизиологические и социальные потребности. Депривация порождает агрессию к источнику неудовлетворенности, либо накапливается и находит стихийный сублимированный выход, как это было описано в примере выше. В странах с демократическим устройством сублимация происходит регулярно в ходе выборных компаний. Провалы могут быть вызваны не действиями правительства, а обстоятельствами непреодолимой силы, например, стихийными бедствиями или пандемией. Люди теряют доходы, социальная неудовлетворенность возрастает и они голосуют на выборах за оппозицию, ожидая, пусть и безосновательно, что она справится с проблемами эффективнее, чем действующая власть. Не справилась? Через четыре года сможете и ее наказать, отдав голоса за новую популистскую партию.

А вот у диктатур с сублимацией социальной агрессии большие трудности. Власть в них сакральна и не может быть объектом вымещения накопленной неудовлетворенности. Поэтому они традиционно ищут объект, который можно обвинить во всех бедах. Это внутренний враг – пресловутые «враги народа» или «олигархи», в травле которых массы выпускают пар; либо внешний раздражитель – будь то абстрактный мировой империализм или вполне конкретное соседнее государство, якобы посягающее на внутреннюю стабильность. Да, очень-очень любят диктаторы маленькую победоносную войнушку, которая является отличным способом утилизации накопленной агрессии. Правда, они не всегда удаются, но это уже не так важно. Например, 40 лет назад два тиранических государства – Ирак и Иран методично и безрезультатно занимались взаимным уничтожением. Потом война просто закончилась, обе стороны объявили о своей победе и остались в целом довольны результатом. Экономический ущерб и кровавые потери оба правящих режима посчитали приемлемой ценой за сброс вовне энергии социальной неудовлетворенности.

Итак, как явствует из вышесказанного, политический протест по своей направленности бывает прямым, обращенным на источник раздражения, и сублимированным (накопленным). Продолжение в текущем году прямой протестной компании против фальсификации президентских выборов невозможно. Протестный импульс давно уже затух. Сейчас мы имеем дело с остаточными протестами, феномен которых рассмотрим в следующем посте. Но сама выборная тема уже давно не является актуальной во внутренней повестке. Поезд безвозвратно ушел.

Но значит ли это, что диктатор может расслабиться и праздновать победу? Нет. Стихийные протесты 2020 г. оказались безрезультативными, то есть не привели ни к каким системным последствиям, будучи подавленными силой. Следовательно, причины массовой неудовлетворенности никуда не делись. Более того, ухудшение экономической ситуации обещает нарастание социальной депривации, что может привести к мощным сублимированным протестам, когда самый незначительный повод высвобождает совершенно неадекватные ситуации объемы агрессии.

Например, протесты в Чили в 2019 году были спровоцированы копеечным повышением платы за проезд в общественном транспорте. Но на самом деле общество таким образом выплеснуло накопленную в течении десятилетия социальную неудовлетворенность.

Прогнозировать развитие политической ситуации в Беларуси и планировать проектную политическую деятельность в текущем году следует с учетом рассмотренного вопроса. (Продолжение).

Если эта тема была вам интересной, полезной, вызвала желание высказаться, поспорить, выплеснуть положительные или негативные эмоции – можете сделать это в чате телеграм-канала Свободная Беларусь. «Срач в комментариях» – эффективный сублиматор накопленной социальной агрессии. Это лучше, чем аутоагрессия, то есть саморазрушение. Не стесняйтесь!