Как отправить нефть на восток? ТЭК-ТОК с Марией Никитиной

Вопрос перенаправления российской нефти на азиатски рынки остается открытым. О транспортно-логистических проблемах, возникающих в процессе этого поворота, наш сегодняшний разговор с руководителем компании N.Trans Lab Марией Никитиной.

Олег Фомин: Известно, что в начале введения санкций РФ сталкивалась с проблемой недостатка танкерной мощности для перенаправления экспорта в Азию. Удалось ли решить эту проблему?

Мария Никитина: Во-первых, я хочу сказать, что санкции – это плохо. И как бы мы не хотели видеть иную картину, это действительно отражается на нашей экономике. В первую очередь на нефтяном секторе, как бюджетообразующем. Что касается логистической части, конечно, основная нагрузка пришлась на Восточный полигон, в силу переключения объемов грузов и внешне-экономических контрактов. И это усилило ту драматику, которая была на Восточном полигоне и до этого момента. Надо сказать, что Восточный полигон находился в шпагате. Мы жили в парадигме дифицита пропускной способности Восточного полигона последние 7-10 лет. Вся дилемма была между инвестированием в новую дорогостоящую инфраструктуру и стабильностью спроса. То есть, гарантий того, что углеводороды будут бесконечно направляться в этом направлении не было и раньше. Когда объявили санкции спрос на пропускные способности транспортной инфраструктуры возрос в несколько раз. Если смотреть с точки зрения нефтепродуктов, есть и проблемы с портовыми мощностями, но все же они не такие драматические и имеют технологический характер, а не инфраструктурный. Следующий момент, это возможность фрахтования судов, страхования. То есть, по сути, сервис. Здесь нефтяная отрасль тоже начала чувствовать себя дискомфортно. Но, что удивляет, в отличии от всех других отраслей экономики, мы не слышали с вами, что нефтяники не вылезают из правительства, просят субсидий на создание флота.

Олег Фомин: Известно, что российский сорт нефти Urals поставляется покупателям с дисконтом к маркерному сорту Brent, который на стадии введения санкций доходил до 40 долларов и только в последнее время начал снижаться. В связи с наметившейся тенденцией снижения стоимости фрахта, есть ли вероятность, что это повлияет на дисконт?

Мария Никитина: Нет, такой прямой зависимости я не вижу. Мне кажется, что связь между дисконтом и фрахтом опосредованная. Это не прямая связь. Это связь между дисконтом и трейдингом, а фрахт – это предмет трейдинга. Но почему у нас возникает такой вопрос? Потому что мы самолично, выстраивая наш нефтяной рынок, отдали этот бизнес. Мы говорили, что будем инвестировать в основной продукт, а сервис мы будем покупать на нормальных рыночных условиях. То есть, мы не развивали свое. С учетом дефицита фрахта, возможно, на первом этапе трейдеры переплачивали, была необходимость найти судно любыми путями, за любые деньги. Сейчас этот рынок устаканивается.

Олег Фомин: Хотелось бы коснуться страхового момента. Многие эксперты считаются, что основной санкционный удар связан именно с ним. Поскольку рынок монополизирован Лондонским страховым клубом, считается, что их услуги незаменимы, поэтому у РФ могут возникнуть логистические сложности в доставке грузов, выше «потолка цен». Сумела ли Россия создать свою схему страхования или перестрахования судов?

Мария Никитина: В этом нет ничего капиталоемкого в отличие, например, от флота. Страхование – в чем проблема? Давайте перегруппируемся, создадим альтернативный Lloyd's. Это просто вопрос привычки, исторически-сложившейся системы, в которой было всем удобно. Можно создать свою систему, и я считаю, что Россия в этом вопросе не должна запираться. Система должна быть расширена до тех стран, которые оказываются в зоне риска, например, не подписавшими санкции. Это, наверное, основы ШОС, БРИКС.

Олег Фомин: Все правильно, но должен быть импульс рискнуть большими деньгами, потому что главный игрок просто так рынок не отдаст.

Мария Никитина: Это же условность. Почему это не касается перевозки любых других грузов? Сколько здесь искусственно придуманного ограничения, а сколько тут естественного? Мне кажется, искусственного больше. Я убеждена, что создание фонда, даже если мы берем только те страны, которые не поддерживают санкции, реально на тех же самых условиях.

Олег Фомин: Понимая, что у нас экспорт на восток становится главным на дальнюю перспективу. Если посмотреть на его транспортно-логистическую оформленность, что можно сказать? Нужно ли что-то дополнительно вносить в логистику?

Мария Никитина: Это один из сложных вопросов. Северный морской путь, транспортный коридор «Север-Юг» – мы понимаем потребность каждого проекта, но на сколько эта потребность снизилась бы ввиду нелимитированного Восточного полигона, нужно посчитаь. Я считаю, что транспортная инфраструктура однозначно нужна. Я бы не стала бояться даже ее неизбита. Кроме того, мне кажется, что востребованность углеводородов будет расти. И опыт Китая показывает, что период рецессии, в котором мы сейчас находимся, дает подъем на следующих этапах. Но это также будет зависеть от нашей финансовой политики.