Как нас чуть не раздавила разъярённая слониха

31 декабря, салаты почти готовы, вы скролите ленту, и тут внезапно этот текст, который написал выпускник наших курсов Максим Голубинский — про поездку в Индию, которая чуть не закончилась трагично. Возможно, это напутствие вам на 2022 год, а возможно, мы просто закрываем гештальты и выпускаем последние обещанные материалы.

***

Огромная тёмная туша несётся прямо на нас. Юлины руки отпускают моё тело, и через мгновение со стороны обочины раздается крик: «Макс, беги!» Я только успеваю подумать: «Ух, бля!» — и нажать на то, что было под рукой: на кнопку клаксона на руле мотороллера. Разъярённая слониха надвинулась почти вплотную, остановилась, вперившись в меня маленькими подслеповатыми глазками, подняла хобот, коротко возмущённо протрубила — и сбежала вниз и вбок, в придорожные кусты. 

После такой инъекции адреналина реальность начинает стробить. Свет кажется неестественным, и звуки приобретают эхо и дисторшн. Этим вечером Ришикеш казался нам гораздо более странным, чем обычно. Примечательная в первую очередь удивительной марганцево-голубой рекой деревенька в предгорьях Гималаев светила фонарями кафешек, в которых восседали девушки и юноши из богатых стран. Весь огонь и грохот священнослужений Хардвара остались в 25 километрах ниже по течению, и в Ришикеше было спокойно. Но не нам. Нас трясло от только что пережитого нападения. Друзья не знали, что сказать, но это и не требовалось, спасибо, что выслушали.

Если в Ришикеше утром сесть на мотороллер и поехать вверх, навстречу течению Ганга, по седьмой трассе, то к обеду будешь в Девпрайяге, престранном селении в горной расщелине, в месте слияния стремительной голубой Бхагиратхи и зеленоватой спокойной Алаканды. А если в Девпраяге свернуть с «семёрки» на север, по безымянной узенькой горной дорожке вдоль главного истока попадаешь в совершенно нехоженые удивительные места. Кажется, красота Гималаев вросла в каждого местного жителя: в смеющихся мужчин, сидящих в кузове джипа на мешках с мукой, в группку сияющих школьниц в синей форме, в испещренное морщинами лицо старика, греющегося на солнце. Конечно, все смотрят на туриста, широко раскрытыми глазами пялящегося на всё вокруг. Потрясающая красота гор заставляет постоянно улыбаться. Дорога петляет. По правую руку склон круто обрывается к ярко-голубой ленте реки, бушующей далеко внизу. По левую цепляются за склон игрушечные домики, стоящие на выгрызенных у гор кусочках обрабатываемой земли, сменяемых участками леса с преобладанием хвойных, в которых затеряны маленькие мандиры-святилища. Люди здесь почти незаметны на фоне величия природы, зато как же она заметна в их глазах, глубоких и ясных, как ночное небо над водой. Но пора останавливать подъём, чтобы не возвращаться обратно в темноте, серпантин ночью — очень сложная дорога. Бросаю последний взгляд-дагерротип на иссечённое тенями ущелье, к которому так сложно повернуться спиной…

Калькутта — это ад на земле. Исполинское серо-коричневое пятно бетонно-людской массы, загрязнившее дельту великой реки, той же, в верховьях которой нас атаковала слониха. Окружённые бесчисленными трущобами колониальные здания с облупившимися фасадами, покрытыми выцветшей на солнце рекламой, над которой желтеет вывешенное для сушки бельё. Проспекты запружены безумным и хаотичным трафиком, как и во всех индийских мегаполисах, а воздух разрывается от неумолкающих гудков. Ближе к тротуарам, захламлённым бесчисленными ларьками, бегут настоящие рикши — пешие извозчики, тянущие за собой сиденье на длинных оглоблях. Кажется, во всей Индии они сохранились только здесь, и все попытки властей их запретить наталкивались на сопротивление людей, для которых это единственный источник средств к существованию. Нас четверо, и мы идём на Калигат — центральное святилище Кали во всей Индии. Ориентироваться очень сложно даже по навигатору, и мы постоянно спрашиваем путь, при этом невозможно быть уверенным, что над тобой не подшутят и не отправят в обратном направлении. Наконец, после всех злоключений, мы оказываемся в религиозном квартале, окружающем Калигат: везде продаются цветы, краски и благовония. Вокруг люди во всевозможных нарядах — от рубищ до дорогих костюмов. Пройдя ещё сотню метров, мы чувствуем удушающее зловоние — и за поворотом открывается чудовищно грязный канал, через который двигается заполненный людьми плот. В канале плавает мусор, берега покрыты зеленоватой пеной. Вонь стоит невозможная. К воде подходит старуха, спускает со сморщенной груди коричневое сари и начинает обливать себя из ковшика. Мы таращим на неё глаза. Это Калигат? Нет, мы опять заблудились. Но это совсем близко, и, когда мы всё же находим неприметный вход в святилище, рядом с нами возникает улыбчивый человек в белых одеждах. Выясняется, что без сопровождения неиндусам входить не разрешается, но он предлагает провести нас внутрь. Осведомившись о стоимости услуг и получив ответ про донейшен, мы соглашаемся. Он проводит нас мимо статуй во внутренний дворик и указывает на странный столбик, блестящий от чего-то тёмного и липкого. Здесь каждодневно приносят в жертву гневной богине чёрного козлёнка. Возможно, это единственное место в Индии, где официально практикуются жертвоприношения. Брамин интересуется, являемся ли мы парами, и, получив утвердительный ответ, незамедлительно начинает брачный ритуал, командуя, что нам нужно делать. После десятка разнообразных манипуляций он вручает нам лепестки бархатцев, и мы становимся в длинную очередь к главному мурти Кали — чёрному столбику с глазами и длинным языком, блестящему от масел. По команде нашего спутника мы кидаем в изваяние лепестки через решётку, защищающую святыню от посягательств верующих. Всё, ритуал закончен, две пары поженились перед ликом грозной богини. Откуда-то в руках священника возникает увесистая тетрадь. Он раскрывает её и показывает нам записи — имена брачующихся и суммы пожертвований. От количества нулей наши брови лезут на затылок, но мы берём себя в руки и, отделываясь адекватной, на наш взгляд, суммой, ретируемся, оставляя нашего проводника в возмущении — впрочем, скорее всего, деланом. Это Индия, и она чертовски хороша.

Позже мы знали причину агрессивного поведения одного из умнейших животных на Земле. На следующий день после нападения наша компания отправилась в знаменитый «ашрам Битлз» на южной окраине города. Там, в главном зале, мы повстречали индийца, который как раз рассказывал про местных слонов. Узнав нашу историю, он не удивился и пояснил, что атаки слонов стали обычным делом в Ришикеше. Они злятся на людей из-за того, что садху вместе с собаками стали жить рядом с высохшим руслом ручья, по которому животные привыкли спускаться с гор купаться в Ганге. Теперь слоны боятся людей и собак, страдая без удобного доступа к реке. Таким образом, их месть распространяется на всех представителей хомо сапиенс и чуть было не распространилась на нас. За последнее время, по словам нашего собеседника, несколько человек стали жертвами нападений, закончившихся фатально. «Но у вас сильные защитники, — сказал он, посмотрев мне в глаза, — так что я совсем не удивлён».