Как-бы-государство от Ростова до Терийоки

Для рамки термина возьмем самое простое его толкование - по "Конвенции Монтевидео"  . Государству тут не нужно быть признанным: оно лишь имеет постоянную территорию, постоянное население, свое правительство и способность выстраивать отношения с другими государствами. Рассмотрим опыт создания некоторых красных "государств" в 1918-39 годах, чтобы вывести признаки и функционал таких образований.

Дон 1918

Первым опытом "государственного" "строительства" вне столиц можно назвать создание Донской советской республики. Эта республика номинально выглядела как государство - из перечисленных выше признаков у нее было правительство. Был даже "опыт построения отношений с другими государствами" - руководитель "Донского Совнаркома" пытался разговаривать с правительством Дона, изрядно смущаясь при чтении перехваченных телеграмм.

«Один из членов правительства (кажется, Н. М. Мельников) читает:

«Харьков. Наркому Антонову. Дела подвигаются вперед, назревает столкновение с калединцами. Фронтовые и строевые части присоединяются к нам. Но денег нет, содержать нечем полки. Если имеете возможность отпустить хотя бы два-три миллиона, то торопитесь, ибо от этого исключительно зависит успех. Скоро будет окончательно открыта граница. Калединов хочет взять нас измором. Из-за недостатка денег мы можем проиграть все. Нет также бумаги для печати и чувствуется недостаток в хлебе.

Председатель каменского военно-революционного комитета Подтелков. Хорунжий Маркин».

Телеграмма сдана в Лихой и затем в подлиннике была доставлена войсковому правительству. При чтении ее делегаты старались сохранить спокойствие. Войсковой атаман обратился к Подтелкову с вопросом:

- Что же это значит, вы же здесь заявили, что с советом народных комиссаров ничего общего не имеете; говорите же—посылали вы эту телеграмму, или нет?.

Подтелков посмотрел на Кривошлыкова, а Кривошлыков на Подтелкова, и затем Подтелков тихо говорит:

— Да, посылали...»

Разобрать эту телеграмму значит разобраться с генезисом Донского “Государства” - поэтому займемся этим.

“Донская республика” выросла из ростовского “Военно-революционного комитета объединенной демократии”. Эта структура была собрана изначально левыми юга России, чтобы противостоять казачьему правительству Каледина и не дать большевикам развязать гражданскую войну на Дону . Уже к зиме 1917 года в ВРК остались только большевики и левые эсеры, и Комитет стал тем, чем его видели большевики: сила, готовая к прямой военной конфронтации с донским казачьим правительством Каледина, на стороне которого было катастрофически мало боевых единиц, способных противостоять красным . Седьмого января 1918 года съезд Советов в Воронеже издал резолюцию «Организация Советской власти на Дону», которая ставила целью переход власти на Дону в руки Советов. Через четыре дня эта резолюция осуществляется в станице Каменской, где Съезд фронтового казачества избирает новый Казачий Военно-революционный комитет. Его руководитель Ф. Подтелков с товарищами поехал в Новочеркасск объявлять Войсковому правительству Каледина ультиматум о передаче власти: тогда-то и была зачитана процитированная выше телеграмма. Основой легитимности ВРК в глазах казаков была его независимость, прежде всего от большевиков: понятно, что просьба к большевикам же о деньгах оставляла от ореола независимой Донской власти только подтелковские усы.

Фёдор Подтёлков (1886-1918) – участник Первой Мировой войны, председатель Донского казачьего ВРК, председатель СНК Донской советской республики.

Алексей Каледин (1861-1918) – офицер Генерального штаба (1889), генерал от кавалерии (с 1916), с 1917 – Войсковой Атаман Донского казачьего войска (первый выборный атаман с 1709 года).

Через месяц, 19 февраля 1918 года, казачий ВРК объединяется с местным большевистским ВРК. Ещё через месяц объединённым ВРК провозглашается уже и сама республика.

Определенного населения у совнаркома не сложилось. Его поддерживала часть советов донских полков и красные фрайкоры: впрочем, "поддержать" не значит "подчиниться". Осуществление власти зимой было проблематично, а весной "Председатель Донского Совнаркома" нашел смерть ровно там, где искал поддержки против казачьей реакции - в верхнедонских станицах.

С "определенной территорией" у Донской республики было совсем грустно: Донской ВРК, курируемый большевиками, провозгласил создание республики через три недели после заключения Брестского мира, согласного которому по согласию большевиков же часть республики вместе с ее столицей - Ростовом-на-Дону - переходила в руки немцев.

 Донская республика не существовала как государство за исключением разве что списка "членов правительства" - и ее функция была в замещении власти войскового круга, а в перспективе -и населения бывшей области войска Донского.

Бавария 1919

Подобным "Донскому Совнаркому" экспромтом была и вторая Баварская советская республика. Коммунисты Мюнхена не имели прямой связи с Москвой, однако за созданием республики стояли большевики и выходцы из России А. Абрамович, Т. Аксельрод и Е. Левинэ.

Александр Абрамович (1888-1972) - большевик, член РСДРП с 1908 года, спутник Ленина по пломбированному вагону, европейский эмиссар Коминтерна (с 1920 года – по романским странам), автор отчета о Второй Баварской Советской республике – ключевого источника сведений об ее истории.

Товия Аксельрод (1887-1938) – активист Бунда, журналист, глава Бюро печати СНК после октябрьского переворота, создатель и глава заграничного Бюро печати. С 1930 года ответственный редактор газеты Moscow daily news . 

Евгений Левинэ (1883-1919) – участник революции 1905 года, эсер. В 1918 — сотрудник РОСТА в Германии, участник учредительного съезда Коммунистической партии Германии. Руководитель баварских коммунистов, главред мюнхенской коммунистической газеты «Роте Фане», глава правительства Баварской Советской республики.

История Второй республики показывает функционал "партийного государства", в большем масштабе проявивший себя позже в СССР. Благословения на захват власти большевикам не давало даже берлинское начальство КПГ. Однако в первую советскую республику, просуществовавшую несколько дней 1919 года, коммунисты не вошли. Они хотели делать «власть трудящихся» по русскому образцу, то есть не вступать в диалог с демократически избранными Советами, а взять власть через подконтрольные себе «советы» и их аналоги, например – фабричные комитеты.

В Мюнхене под социал-демократической властью «писателей» Э. Толлера, Г. Ландауэра и Э. Мюзама росла "реакция", грозившая уничтожить республику. В ожидании успешного "белого" путча большевистские эмиссары уже готовились к бегству - и к трудным объяснениям перед остальными левыми о том, почему коммунисты не приняли участия в неудачном, но красивом начинании.

Однако белый путч был предотвращен левыми радикалами, среди которых большевистские идеи были популярны. Радикалам пришлось чуть ли не целую ночь выискивать московских эмиссаров, прятавшихся на конспиративных квартирах - чтобы вручить им политическую власть.

«Определенное правительство» было, пусть и с трудом, создано. Коммунисты тут же принялись вооружать рабочих и ковать армию, которой удалось выстроить фронт борьбы против свергнутого, тоже в целом левого, правительства. "Легальное правительство", в свою очередь, ставило на внутренний распад Баварской советской республики из нежелания решать внутрибаварские вопросы привлечением внешних сил.

Фронт начинал обрисовывать "определенные границы" государства, но за пределами Мюнхена их практически не было. Даже в самом Мюнхене коммунистическое правительство не смогло уговорить начальство баварских воинских частей выделить место в казармах для Красной армии.

С определенным населением Баварской республике тоже не сильно повезло. Коммунисты пытались повторять большевистскую практику земельной политики, однако для Баварии она совсем не подходила: лояльность со стороны крестьянства баварскому руководству найти не удалось, а без лояльности был невозможен контроль - контролировать комиссарам не удавалось даже собственные бланки.

Способность выстраивать отношения с другими государствами тоже не сложилась - для Германии республика была незаконной, а Москва могла поддержать лишь косвенно. Для Москвы сам факт существования советской республики был инструментом делегитимации «обычных» государств, в которых тоже должна была случиться революция.

 Ключевая поддержка со стороны красного центра была на уровне мифа: впечатление от российского опыта революции и построения политической жизни в новом формате было особенно сильно в Германии, переживающей гражданскую войну - даже деление на "белых" и "красных" было заимствовано "у русских".

В самой Баварии неудачи красного правительства опирались именно на стремление копировать русский образец, спорный даже в российских условиях - а московские связи (и деньги) практически невольных создателей коммунистической республики рождали наплыв в местную компартию людей, ищущих сытных мест. Во враждебной среде "московский флер" выглядел зловеще: призрак коммунизма перемешивался с антисемитизмом и русофобией, рождая апокалиптичную конспирологию.

"в конце 1918 г. в Берлине по рукам ходила брошюра «Карл Либкнехт под влиянием своей русской жены». Толлер в своих литературных воспоминаниях еще больше сгущал краски: «Поистине роковое влияние имели женщины, которые всего пару недель провели в Советской России. Они опирались на свои впечатления от поездки и были уверены в том, что, поскольку своими глазами видели революционную действительность, способны стать стратегическими руководительницами всех будущих революций». В ходе следствия некоторые обвиняемые называли среди самых жестоких деятелей БСР «русскую спартаковку» Соболеву, однако никаких сведений о ней в архивах не сохранилось"

А. Ватлин. Советское эхо в Баварии.

Эта республика имела не совсем такой функционал, какой имел "Донской Совнарком": потенциала вести большой террор у мюнхенских владык не было, и республика была скорее опытом терапии для московских большевиков- ее существование (причем в Москве не сильно отделяли первую республику от второй) помогало считать, что мировая революция идет как надо.

Внутренний функционал, как показала практика, у этой республики тоже был другой. "Подтелковцы" не успели превратиться в олигархию, а вот мюнхенское руководство быстро подчинилось закону Михельса : постановка на важные должности "своих", автомобили в личном пользовании, жизнь в гостиницах и питание в ресторанах. На руководящие должности республики был мобилизован практически весь партийный актив Баварии, что вкупе с отсутствием поддержки со стороны берлинского центра КПГ стало одним из оснований краха республики.

Соединяем функции обоих случаев: "как-бы-государство" имеет целью поменять социальную реальность региона в правильном направлении (в том числе методом геноцида) и оформить местное руководство в закрытую партийную олигархию, завязанную на "интернациональный центр".

Терийоки 1939

Финляндская народная республика -максимально яркий пример прокси-государств. Она как и "государства" выше имела "определенное руководство", и как "государства" выше не имела определенной территории - только воображенные границы того, что она была призвана заместить. При этом воображенная ФДР была покрупнее реальной Финляндии - ровно на те 70 тысяч квадратных километров, которые Советский союз предлагал финскому правительству до того, как оно стало шайкой белобандитов.

При этом ФДР имела инструмент закрепления границы: армию. ФНА начала формироваться еще до войны и составила корпус из четырех дивизий. Корпус был развернут настолько быстро, что некоторые исследователи относят рождение идеи его создания аж к сентябрю 1939 года - когда Кремль обдумывал работу со своей зоной контроля по секретному протоколу к известному пакту. Солдаты надели польские шинели, оставшиеся от "освободительного похода", чтобы форма выглядела как национальная. Задачей ФНА было войти в Хельсинки вместе с "настоящим правительством", а потом развернуться в цельное красное войско. ФНА подчинялась, конечно же, напрямую наркому обороны СССР, а не своему "правительству".

Правительство Ристо Рюти в Хельсинки попыталось отзеркалить красных - благо что в финский плен попало намного больше советских солдат, чем советский- финских. "Белобандитам" удалось рекрутировать чуть более двухсот солдат из примерно шеститысячной массы пленных - при этом ни один краском в число протовласовцев не попал.

«Вскоре мы поняли, что советские солдаты имели иммунитет к нашей пропаганде… Маршал был поражен этим новым психологическим складом русских».

Офицеров предоставило финляндское отделение РОВС, но пока бывшие белые офицеры находили подход к вчерашним бойцам РККА, война кончилась.

ФНА начали расформировывать практически в день подписания мирного соглашения (нетрудно понять, что "гибридную войну" в отличие от общевойсковой кампании СССР проиграл). Солдаты ФНА оказались единственной социальной группой, для которой отмена как-бы-государства стала ударом:

Так, командир 5-го стрелкового полка 3-й СД Антикайнен (однофамилец Т. Антикайнена) заявил, что мирный договор между Советским Союзом и Финляндией деморализует финнов в деле борьбы с белофиннами. Боец роты связи этого же полка Куммула так выразил свое недовольство заключением мира: «Я оставил в Финляндии свою семью и дом, добровольно пошел в Народную армию для того, чтобы освободить свою семью и попасть домой. А раз так случилось – то меня сейчас же демобилизуйте»

Определенное население у государства было, хотя и невеликое:

 «Переселение жителей окрестных сел и деревень в г. Терийоки в основном закончено. Переселено 30 чел. Таким образом, в настоящее время в Терийоках проживает местного населения 60 чел... Переселению подлежит еще 10 чел., но в связи с большими морозами и частичным заболеванием людей переселение их временно приостановлено»

Способность же ФНР выстраивать отношения с другими государствами заслуживает внимания к функционалу "государства». Для Лиги Наций рассказ про самораспущенное белофинское правительство выглядело в лучшем случае как издевка. Для подотчетных же Москве коммунистических партий он был инструментом легитимации устремлений СССР и влияния на общественное мнение. При этом еще инструкция ИККИ для шведских коммунистов отчетливо тянет баварским опытом создания политии:

"Интересы шведских рабочих и крестьян и национальные интересы всего шведского народа требуют создания правительства, которое бы обеспечивало мир, удерживало Швецию от войны... поддерживало корректные, нормальные отношения с Советским Союзом. Такое правительство можно создать, если коммунистические и социал-демократические рабочие, пролетариат и крестьянство, ремесленники и трудовая интеллигенция сплотятся в широком боевом народном фронте трудящихся. Для этого сплочения коммунисты должны вести активную и решительную борьбу с вождями социал-демократии и другими предателями интересов трудящихся масс.

Директива ИККИ компартии Швеции в связи с советско-финской войной. Окончательно утвержденный текст. Рекомендации ИККИ в дополнение к предложениям от 23 октября 1939 г. 16 января 1940 г. // РГАСПИ. Ф .495. Oп. 18. Д.1311 .Л. 45-52. Подлинник, машинопись, рус. яз. Опубл.: Коминтерн и вторая мировая война. Ч.1. С. 240-247.

Эту стратегию Кремля по воздействию на Запад через компартии поломал руководитель финской компартии Арво Туоминен, который на ноябрь 1939 года жил в Швеции. 16 ноября он отказался лететь в Москву по приказанию Коминтерна, а в день начала войны опубликовал "Открытое письмо финским товарищам-рабочим", в котором обвинил СССР в империалистической политике. Машина влияния сломалась на самом важном звене.

Арво Туоминен (1894-1981) финский журналист, социал-демократ, участник финской красной гвардии в годы гражданской войны, один из основателей финской коммунистической партии, с 1933 – генеральный секретарь партии. Писатель-антикоммунист, в 1958-62 депутат финского парламента от социал-демократической партии.

Отто Вилле Куусинен (1981-1964). До революции социал-демократ, финский парламентарий. После революции один из создателей Финской социалистической рабочей республики, нарком просвещения. Один из учредителей Финской компартии, один из лидеров Коминтерна. В 1940-56 годах председатель Президиум Верховного Совета Карело-Финской ССР. После войны – член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС, член Академии наук СССР.

Сделаем вывод по трем кейсам:

Как-бы-государство создается преимущественно для изменения социального пространства в регионе, а также для воздействия на общественное мнение "внешнего мира" - причем воздействие осуществляется через свои структуры.

В как-бы-государстве «определенное правительство» венчает складывающуюся олигархию, в истоке – партийную, то есть подконтрольную «Центру» через негласные механизмы. Как-бы-государство может создаваться и напрямую участником олигархии «центра» - функционером Куусиненом или «отставным» старшим майором тайной полиции в донецкой степи. «Центр» сводится не к «государству», а к организации – изначально партийному руководству. «Партия» в нашем веке может выглядеть, впрочем, не так, как было принято раньше. Она может даже вообще не выглядеть. 

Ключевая «внешняя» функция прокси-государства, как можно заключить из описания наших трех случаев, состоит в делегитимации «обычного» государства - буржуазного правительства или своры белофиннов, или нацистского киевского правительства.