Как абсурд помогает понять реальность?
Chipollino Onion Club
«Что, черт возьми, происходит в этом фильме?» — примерно так отреагировали критики на картину «Малхолланд Драйв» Дэвида Линча, снятую в далеком 2001 году. Сочинения Франца Кафки, шедевры того же Линча, юмор Монти Пайтона, картины Рене Магритта — во всех этих произведениях есть черты абсурда, алогизма, сюрреализма — того, что ставит в ступор и меняет наш взгляд на вещи. Почему так происходит? По мнению психологов, тревога, беспокойство, чувство неуверенности, которые возникают у нас при взаимодействии с искусством абсурда, в конечном счете обостряют наше мышление, восприятие мира и помогают лучше понять себя, а иногда делают нас более конформными. Разбираемся, что такое «модель поддержания смысла» и гибкая компенсация, как абсурд связан с юмором и обезболивающими и почему он вызывает у нас те же реакции, что и мысли о смерти, помогая исследовать свои экзистенциальные страхи и тревоги.
В 1999 году американская телекомпания АВС запустила пилотный эпизод нового телесериала, действие которого происходит в Лос-Анджелесе. Все начинается с появления брюнетки, пережившей автомобильную аварию. В ее сумке $125,000, но она совершенно не помнит, кто она, и не понимает, что произошло.
Если кто-то надеется на стандартное развитие сюжетной линии в этом сериале, тот будет явно разочарован: многие сцены останутся неразрешенными и покажутся несвязными, более того, присутствуют жуткие и фантастические элементы – появление карликов с крошечными головами и большими протезами вместо рук, загадочный ковбой, который абсолютно не вписывается в обстановку голливудского кинематографа.
Телекомпания отказалась от сериала еще до выхода в эфир. Однако режиссёр превратил пилотный эпизод в полнометражный фильм, получивший всемирный прокат. Однако все несоответствия остались неразрешенными. Один из критиков сказал, что «ничто не имеет смысла… Нет цели или логических событий». Многие рецензенты пытались найти ответ на вопрос: «Что, черт возьми, происходит в этом фильме?»
Сегодня «Малхолланд Драйв» (2001) Дэвида Линча является одним из лучших фильмов XXI века, занимая лидирующую позицию в опросе ВВC Сulture, а многие элементы, которые озадачили некоторых критиков, признаны гениальной особенностью фильма.
Многие произведения искусства целенаправленно трансформируют наше мировосприятие: фильмы Д. Линча, сочинения Ф. Кафки и юмор Монти Пайтона, – лишь некоторые из них. В каждом из них есть черты алогизма и абсурдности, а сверхъестественное противопоставлено привычному.
Ключ к пониманию привлекательности этого вида искусства можно найти в последних работах психологов, которые начали изучать странный эффект, оказывающий влияние на мозг. Согласно исследованию «модели поддержания смысла» (meaning maintenance model) человеческого мышления, сюрреалистическое и абсурдное искусство способно вызывать тревожность, на которую мозг реагирует, как на проявление физической боли. В конечном счете это приводит к подтверждению того, кто мы есть, и улучшает способности восприятия мира, поскольку мы всегда в поисках новых методов познания. Полученные результаты предлагают новые способы улучшения обучаемости и объясняют нашу реакцию на абсурдные политические события последних лет.
«Модель поддержания смысла» была впервые предложена тремя психологами – Стивеном Хайном Гейне, Трэвисом Прулем и Кэтлин Вос в 2006 году. Они были вдохновлены франко-алжирским философом Альбертом Камю, утверждавшим, что человеческий разум непрерывно пытается воспринимать реальность, как единое, связное целое, – эту мысль он описывает в эссе «Миф о Сизифе» как «ностальгию по единому».
Гейне и его коллеги предположили, что наше мысленное представление о мире – это паутина убеждений, зафиксировавших наши отношения с самими собой и людьми, местами и объектами вокруг нас. Когда мы сталкиваемся с очевидно необъяснимым событием, которое «ломает» эту структуру, мы чувствуем глубокую неуверенность – чувство абсурда.
Взяв эти идеи за основу, психологи описали три способа, которыми разум сглаживает это чувство. Наиболее радикальный способ – мысленное воссоздание представления о чем-либо, включающее необъяснимое событие. В качестве альтернативного метода – переосмысление события, чтобы оно соответствовало нашей актуальной ментальной модели. Кроме того, мы могли бы укрепить наши убеждения и ценности, даже те, которые относятся к другой области, – этот феномен психологи описывают как «гибкую компенсацию». Это некое «отдаление в безопасное место, где мир вновь обретет смысл», утверждает Гейне.
Ранние психологические исследование уже доказали эффективность «гибкой компенсации». В одном из них студенты, которые плохо справились с тестом, в большей степени подтверждали свою приверженность спортивной команде-победителю в качестве способа утешения в связи с угрозой их самооценке. В другом исследовании люди, которые чувствовали себя социально изолированными, стали больше защищать свою идентичность. Гейне и его коллеги пришли к выводу, что если теория поддержания смысла верна, то сюрреалистические и абсурдные произведения искусства, созданные с намерением изменить наш взгляд на мир как на логическое, упорядоченное пространство, должны иметь такой же эффект.
В одном исследовании, чтобы проверить теорию, психологи попросили добровольцев прочитать «Императорское послание» (1919) – притчу Франца Кафки, содержащую сложный для понимания парадоксальный вывод, в котором протагонист считает, что как бы далеко он ни прошел через дворец, он никогда не сможет добраться до выхода. Позже участники определяли, насколько они ценят свою страну, национальность и родной язык. В согласии с моделью сохранения смысла люди, которые читали рассказ Кафки, компенсировали чувство неуверенности убеждением в своей культурной самобытности значительно больше, чем те, кто читал простые для понимания басни Эзопа.
Позже исследователи обратили внимание на изобразительное искусство. Они попросили добровольцев просмотреть либо «Пейзаж с двойной радугой» (1812) Джона Констебла, либо абстрактное экспрессионистское произведение «Без названия XVI» (1976) Вильяма Кунинга, или же сюрреалистическую картину Рене Магритта «Сын человеческий» (1964), изображающую мужчину в пальто с парящим яблоком перед лицом, – сопоставление обыденных элементов нестандартным образом. После этого все добровольцы заполнили ту же анкету, исследуя их «личную потребность в структуре», которая напрямую оценивает, насколько люди дорожат порядком и осведомленностью в противовес спонтанности и непредсказуемости.
Психологи вновь увидели доказательства гибкой компенсации: картина Рене Магритта вызывает гораздо большую «потребность в структуре», чем другие произведения искусства. Удивительно, но потребность в структурировании у тех, кто смотрел на картину Магритта, была так же высока, как у другой группы людей, писавших о своей смерти. Неожиданное сопоставление человека и яблока, по-видимому, было такой же угрозой для ментального представления людей о мире, как и мысли о своей собственной кончине.
На нейронном уровне беспокойство, вызванное абсурдом, воспринимается, как физическая боль. В другом эксперименте Гейне и его коллеги дали добровольцам болеутоляющее парацетамол или плацебо перед просмотром отрывка из сюрреалистического фильма Дэвида Линча «Кролики» (2002) или написанием эссе о смерти. В обоих случаях добровольцы, которые принимали обезболивающее, демонстрировали после этого меньшую гибкость компенсации по сравнению с теми, кто принимал плацебо.
Как это ни парадоксально, юмор может таким же образом уменьшить психологическое воздействие абсурда. В другом исследовании Гейне участники читали рассказ, основанный на иконоборческом эскизе Монти Пайтона. Как и ожидалось, они демонстрировали гибкую компенсацию (в форме более глубоких моральных убеждений), но только если они не понимали, что это шутка. Гейне отмечает:
«Когда вы «получаете» шутку, вы допускаете нарушение ожиданий, осознавая, что это должно было быть смешным. Тот, кто не осознал, что это была шутка, не смог решить проблему, поэтому прибегнул к гибкой компенсации».
По мере того как возрастают доказательства теории поддержания смысла, другие психологи надеются, что она может иметь положительное практическое применение. Такие негативные чувства, как гнев или стресс, беспокойство, вызванные абсурдом, способны обострить наше мышление, в том числе улучшить наши навыки распознавания образов; например, после прочтения рассказа Кафки добровольцы быстрее обнаруживали и изучали правила, определяющие (очевидно, случайно) порядок букв.
«Они становятся более бдительными по отношению к миру», — объясняет Гейне, «пытаются понять то, что в настоящее время не имеет смысла».
Это результат небольшого расширения рабочей памяти, предоставляющей мозгу дополнительные ресурсы для нахождения упорядоченных связей среди хаоса.
Это показывает, что учителя могут специально создавать чувство неуверенности, чтобы побудить учеников тщательнее искать смысл изучаемого материала, например, легко увидеть, как знакомство с теорией большого взрыва на уроке по физике может служить этой цели, если учителя обратят внимание на поистине тревожные последствия незнания. По другим предметам учителя могут открыто оспаривать распространенные заблуждения и мифы. «Все, что противоречит здравому смыслу, может сработать», – утверждает социальный психолог Джейсон Мартенс из Университета Капилано в Канаде. Рольф Ребер, профессор когнитивной психологии в Университете Осло, предполагает, что учителя могли бы «начать с удивительного факта, который на первый взгляд не имеет смысла», чтобы побудить студентов искать новые связи.
Гейне считает, что модель поддержания смысла может даже помочь объяснить нашу реакцию на недавние политические беспорядки. После стольких неожиданных поворотов событий многие люди чувствуют, что мир больше не имеет смысла, и эта неопределенность может побудить нас стать более непреклонными в наших политических взглядах:
«Я часто задаюсь вопросом, не способствует ли это увеличению социальной поляризации (различий в положении общественных групп, доходящих до их противостояния — прим. пер.), которую мы наблюдаем. Вы хотите уйти в безопасное место, укрепив свои существующие убеждения о том, каким должен быть мир».
Но может ли модель сохранения смысла помочь нам понять, почему люди вообще обращаются к сюрреалистическому и абсурдному искусству ради развлечения? Гейне утверждает:
«Я думаю, что люди обращаются к работе таких людей, как Дэвид Линч, по тем же причинам, по которым они обращаются к фильмам ужасов. Фильм ужасов — это безопасное место для экспериментов со своими страхами: вы можете исследовать свои эмоциональные реакции, зная, что в конце концов все будет в порядке. Я думаю, что некоторым людям также нравится исследовать свои экзистенциальные тревоги в подобном безопасном пространстве».
Руководители телевидения, которые первыми заказали пилотный проект «Малхолланд Драйв», похоже, не оценили этого. Как сказал в то время The New Yorker продюсер шоу:
«ABC считает, что зрители слишком глупы, чтобы иметь желание во всем разбираться ради получения немногих сюрреалистических впечатлений».
Фактически, те самые несоответствия, которые оттолкнули руководителей телевидения, имеют сильное психологическое влияние, которое объясняет непреходящую привлекательность фильма «Малхолланд Драйв».