Как Сталин и Хрущёв создали Русскую православную церковь

Не нужно так глубоко копать. Существует вполне конкретная дата — 14 сентября 1943 года. В этот день был образован Совет по делам Русской православной церкви. Вот с тех пор РПЦ официально носит нынешнее название.

А как же она называлась до того? По-разному, и одновременно — никак. Самоназваний у русских православных было множество. При этом всегда существовал ряд течений, именовавшихся «русскими» и «православными». Такое положение дел существует до сих пор с той лишь разницей, что ныне товарный товарный знак «РПЦ МП» закреплён Минюстом РСФСР за вполне конкретным юрлицом.

В качестве «напримера». Т.н. «православная российская церковь» открыто враждовала с «патриаршей» и даже объявила о низложении патриарха Тихона, обвинив его в «контрреволюции». Тот действительно неоднократно высказывался против большевиков, что не помешало ему умереть в своей постели, а не на Бутовском полигоне, как многим другим «антисоветчикам».

И вот все эти глубоко православные деятели копошились в своём духовном, делили остатки былой роскоши, избирали и переизбирали себе епископов и патриархов. Впрочем, после 1925 года патриархов в СССР долгое время не было…

Тут, внезапно, война. Это только сейчас принято рассказывать очешуительные истории про то, что ужасы Великой Отечественной были «карой за богоотступничество русского народа в годы революции». А в тот момент многими православными деятелями факт немецкого вторжения был воспринят как знак свыше — дескать, вот и пришла погибель на безбожников-большевиков, богопротивных цареубийц!

Интересный факт. Православная церковь отступилась от царя Николая Второго ещё до его отречения. Днём 2 марта 1917 года Синод принял решение войти в связь с Исполнительным комитетом Госдумы. Николай отрёкся от престола лишь следующей ночью. Уже 4 марта из Синода в архив было вынесено царское кресло. Зато католическая церковь прямо заявила о поддержке монархии.

Показательны слова генерала Г.Гудериана, которые можно прочесть в его знаменитых «Воспоминаниях солдата»:

Население Глухова обратилось к нам с просьбой разрешить им снова пользоваться своей церковью. Мы охотно дали им разрешение на это.

Какой контраст с методами большевиков, не так ли?

На оккупированной территории один за другим открывались православные храмы. Вскоре «под немцем» оказалось больше молелен, чем во всём остальном Союзе. Почти каждая вторая церква, худо-бедно сохранившаяся с дореволюционных времён, была отремонтирована, укомплектована иконами, купелями и прочим инвентарём. Количество прихожан стремительно росло.

Священники открыто призывали паству к содействию германским властям. Даже печатали листовки, обращённые к партизанам, дескать «божья кара вас постигнет».

Доходило до совсем уж забавных случаев. Например, после того, как красноармейцы покинули Тихвин, начались погромы и мародёрство. Особо ушлые граждане проникли в музей и подожгли его. Под видом «спасения», начали растаскивать экспонаты. Вовремя подоспевшие немцы быстренько это дело прекратили, а то, что расхитители не успели спрятать — отобрали. Икона из этого музея, спасённая нацистами из цепких ручонок советского человека, вскоре была торжественно передана Псковской духовной миссии и до сих пор всячески почитается православным людом, в т.ч. как «чудотворная».

Процесс возрождения православия поражал своим размахом. Практически во всех печатных изданиях, выходивших на территории восточных рейхскомиссариатов, вводились религиозные рубрики. Издавалась православная газета. Наконец, впервые в России, начались регулярные радиопередачи с участием священников! Это ли не торжество духовности?!

На этом фоне нисколько не удивительно беспокойство советского руководства насчёт морального духа подконтрольных граждан. Начались заигрывания со служителями культа. Например, в 1942 году на Пасху даже отменили комендантский час — неслыханное дело! Правда, соответствующие церковные представления посетило ок. 80 тыс. человек — столько вмещает стадион «Лужники». Но выводы были сделаны…

И вот 4 сентября 1943 года пред светлы очи Лучшего друга пионеров предстали патриарший местоблюститель Сергий и с ним два самых верных митрополита — ленинградский и киевский. Все эти граждане представляли одну из сильнейших ветвей советского православия и наиболее последовательно, в соответствии со сталинским пониманием, клеймили подлого агрессора в проповедях и печати. Иосиф Виссарионович изрёк, что «церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку Правительства во всех вопросах, связанных с её организационным укреплением и развитием внутри СССР». Фактически это означало коренное преобразование всей религиозной жизни в Союзе. Предстояло на основе «патриаршей» церкви образца 1917 года сформировать церковь «государственную», советского образца.

Священники не были особо против.

Спустя четыре дня в здании, где раньше жил германский посол, состоялся Собор епископов. Фактически это был эдакий «тест на лояльность» — уж слишком много наплодилось христианско-православных течений в СССР. Было необходимо проверить, кто из православных иерархов готов безоговорочно принять веру в госбезопасность. Собор избрал вышеупомянутого Сергия в патриархи. Тогда же за этим всем было закреплено общеизвестное наименование — «Русская православная церковь», сначала как самоназвание, а 14 сентября — на государственном уровне. С тех пор экс-резиденция посла Третьего Рейха стала резиденцией патриарха.

Началась горячая пора. Председатель Совета по делам Русской православной церкви Георгий Карпов делал всё возможное для того, чтобы подведомственная структура (собственно, РПЦ) цвела и пахла. Возражать тов. Карпову мало кто осмеливался — этот полковник госбезопасности был известен своим пристрастием к «допросам третьей степени». Уже первый номер «Журнала московской патриархии» был отпечатан тиражом в 3000 экз. одной из лучших советских типографий. Через год тираж этого замечательного издания удвоился.

Интересный факт. Бытует мнение, что Сталин пошёл на создание РПЦ МП перед началом Тегеранской конференции, чтобы улучшить собственный имидж в глазах западных союзников. Таким образом он надеялся на увеличение масштабов иностранной помощи и скорейшее открытие второго фронта.

Под нажимом властей начался массовый переход духовенства и приходов со всем имуществом под крылышко вновь созданной организации, дабы не составлять конкуренцию производителю духовности, одобренному лично Верховным. Высокоранговых православных деятелей, незапятнанных связью со спецслужбами, уже через год можно было по пальцам пересчитать, да и те подвизались в служении по всяким отдалённым уголкам страны, преимущественно — на Кавказе.

Меж тем Совет по делам РПЦ издал «Положение о порядке открытия церквей». Намечалось грандиозное строительство!..

Впрочем, оно не понадобилась. Красная армия погнала захватчиков в известном направлении, а освобождающиеся молельни стремительным домкратом передавались под юрисдикцию Совета. Косметический ремонт, освящение — и вот уже на всю округу снова разносятся знакомые мотивы песнопений.

К концу войны НКВД передал Совету по делам РПЦ несколько тысяч зданий религиозного назначения, восстановленных оккупантами. Священников не хватало. Властям пришлось озаботиться соответствующими образовательными учреждениями, и вот уже летит из Совмина в Минторг распоряжение — снабжать учащихся и преподавателей духовных учебных заведений продуктами наравне с заведениями светскими.

Это был важный шаг. До того «служители церквей и религиозных культов» были значительно ущемлены в правах. Например, лишены избирательного права и пайка. Теперь же был запущен маховик постепенной реабилитации «лишенцев».

Некоторое «охлаждение» в отношениях церкви и государства произошло только после Всеправославного совещания 1948 года в Сокольниках. Тогда случилось неслыханное. Если представители Польской, Грузинской, Албанской и многих других церквей в один голос хаяли Римскую курию и вообще во всём единогласно поддерживали русского патриарха, посланцы Константинополя и Эллады проявили по ряду вопросов поразительную неуступчивость!

Оказалось, что степень лояльности православных всего мира напрямую зависит от расстояния, которое может (или НЕ может) пройти советский танк. Да, религиозный вопрос, являвшийся удобным инструментом внутренней политики, оказался не слишком-то действенным в политике внешней!

Впрочем, серьёзных последствий для РПЦ этот факт не имел. Товарищ Карпов, получивший к тому моменту генеральские лампасы, уверенной рукой вёл вверенную ему паству к победе социализма.

В ноябре 1954 вышло интересное постановление ЦК КПСС. В нём осуждались попытки административного вмешательства в церковные дела. Партийным и комсомольским работникам надлежало противостоять церковникам путём налаживания «систематической кропотливой работы по пропаганде естественнонаучных знаний». Ни для кого не было секретом, что просвещение — лучшее средство против религиозности.

Больше того. В 1959 году Совет по делам Русской православной церкви потребовал прекратить «практику местных органов по проведению собраний трудящихся о закрытии церквей». Указывалось, что ликвидации подлежат лишь те приходы, «где длительное время нет служб, и в общинах осталось незначительное число верующих». А таких хватало.

Да, административной работой в РПЦ фактически руководил генерал КГБ. Можно ли сказать, что верующие были против или это как-то оскорбляло их хрупкие чувства? Сложный вопрос…

Но тут линия партии внезапно снова качнулась под ветром перемен. Новый вождь пообещал к 1965 году «показать последнего попа по телевизору». И всё заверте…

Духовенство было окончательно устранено от контроля над финансами приходов. Теперь всем «хозяйством» заведовали некие «старосты», назначаемые по рекомендации партийных органов. Причём количество этих самых приходов стало быстро сокращаться. Всё-таки они были серьёзной нагрузкой для бюджета даже такой могучей державы, как СССР!

Уже через пару лет закрылись три из каждых четырёх церквей, оставшихся после оккупации. Согласно «Моральному кодексу строителя коммунизма», гражданин социалистического общества должен был обладать такими качествами, как «духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство». Очевидно, что поповщина с этим всем никак не увязывается.

Но это всё слова. На деле же церковь оставалась политическим инструментом в руках государственного руководства. Ужесточая экономические требования к религиозным организациям, Хрущёв при этом лично инициировал вступление РПЦ во Всемирный совет церквей. Это должно было продемонстрировать открытость советской политики для диалога о животных.

Главной же причиной кажущейся «неудачи» хрущёвской антирелигиозной кампании является её специфическая направленность. По «религиозным» статьям 142 и 227 УК РСФСР были осуждены сотни верующих, причём православных из них оказалось ничтожно мало. В основном за «создание группы, посягающей на личность и права граждан» и «нарушение законов об отделении церкви от государства» осуждались т.н. «сектанты» — адвентисты, евангелисты, пятидесятники.

Показателен случай евангелиста Лавринова. Его, коммуниста, ветерана войны, обвинили в «тунеядстве», — дескать, живёт не по-средствам, собирает пожертвования и купил на эти деньги автомобиль. Разумеется, никакого автомобиля не оказалось. Однако то время, которое пришлось потратить на общение со следователем, было зачтено ему как прогулы. Стало быть, отлынивает от работы! Пять лет высылки этому тунеядцу!!

Вот такая советская логика.

Интересный факт. Слово «секта» само по себе не значит ничего плохого. Секта — это религиозное течение, чьё учение отличается от того, которое исповедует доминирующая религиозная группа. Например, местная православная церковь в преимущественно лютеранской Латвии вполне себе является такой сектой. Более того, кроме сектантства религиозного существует ещё и политическое.

Кроме того, существовала практика изъятия детей из семей «сектантов». Их обычно сдавали в интернаты. Дошло до того, что выдавались распоряжения забрать у родителей ещё не родившихся детей.

Зачастую это всё делалось с санкции т.н. «общественных судов». А сформировать общественное мнение оказалось очень просто — несколько соответствующих кинолент и регулярные, тщательно залитованные заметки в прессе сделали своё дело. Советский человек неожиданно для себя осознал простую истину — кругом же сектанты-изуверы! Пьют кровь беспартийных младенцев и обмазываются неправильной духовностью!! Ату их!!!

Кроме того, всегда приятно осудить кого-нибудь прилюдно. А если получится ещё и побить безнаказанно — вообще благодать!

Вот, что творят с людьми информационный вакуум и партийный «соцзаказ».

В общем, к середине 60-х годов практически все религиозные организации, не демонстрировавшие однозначной показной лояльности линии партии и лично вождю, были разгромлены и/или ушли в подполье.

Другое дело — Русская православная церковь! Преодолев финансовые сложности, она значительно расширила своё влияние в ряде регионов. К концу хрущёвской «оттепели» количество новорожденных, подвергаемых крещению, увеличилось почти в полтора раза. Это какой-то… успех!

Такой поворот событий здорово способствовал стабильно тёплым взаимоотношениям РПЦ и государства на протяжении последующих десятилетий. Несмотря на достаточно высокие налоги (а церковь в то бездуховное время платила налоги, да), доходы организации росли, а возможность окучивать паству без конкурентов отлично способствовала внедрению официального православия. РПЦ, контролировавшаяся тогда Советом по делам религий (которым к тому моменту руководил генерал КГБ Куроедов) окончательно стала «государственной» церковью.

Одним из последствий этого вот всего оказалась возможность внедрения агентов КГБ в диссидентские объединения, сочувствовавшие православию, но опасавшиеся официального порицания. И вообще, собрать компромат на любого священника или прихожанина, и использовать его по своему усмотрению стало для спецслужб относительно простой задачей. Наконец, священники прямо сотрудничали с КГБ (как рижский митрополит Александр Кудряшов или протоиерей МП Иван Миролюбов), имели оперативные псевдонимы, награды и «спецслужбистскую» пенсию. Многие ли были против? И как с этим всем дело обстоит сейчас??

Это уже совсем другая история…