Как Маралбег «угощал» черкеску

Я как-то рассказывал о крылатых выражениях и поговорках древнего Джурмута¹. Горцы ведь ничего просто так не говорят, за каждой поговоркой стоит история, какое-то событие. Многое потеряно, став неактуальным, но есть и такие, что прорвались к нам сквозь толщину веков. Вот, например, «Чухъил гьоболлъи» (гостеприимство по черкеске – пер. с авар.). Смысл-то ясен, но как эта поговорка зародилась?

Как-то мне удалось разговорить отца на эту тему. Он на мгновение задумался и попросил ещё стакан чаю. А это уже предвестник какого-нибудь рассказа или истории.

— Был некий Маралбег из Чорода²,— начал отец. Зажиточный крестьянин с большой отарой овец, с гарцующими ухоженными конями, красивым домом и оружием в серебре. Пользовался большим почётом в Цоре³, в Джурмуте, даже в соседней Чароде, в Гочобе⁴ было, говорят, много друзей у него,— сказал отец, попросил сахара к чаю и продолжил.

— Маралбег на зиму спускался в Цор, летом поднимался в горы с отарами. Имел большие земли для сенокоса и жил себе как князь Троекуров на собственной усадьбе со своими прихотями. Помнишь из «Дубровского» Пушкина?

— Да, конечно,— говорю я, чтобы отца как можно быстрее вернуть от Троекурова к Маралбегу.

— Маралбег тоже имел крепостных своих, как русский князь?

— Нет конечно. В горах такое не могло быть, там каждый уздень живёт своей жизнью. Я в смысле, что он был богат. Земли, отары, лошади и прочее. И вот однажды спустился Маралбег в Цор со своими отарами и зимовал там. На зиму он в Белоканах арендовал земли у одного богатого кабахчелца⁵. У них были хорошие приятельские отношения. Цорский аварец тоже имел там большие земли, фруктовые сады и своё хозяйство. Маралбег часто навещал своего кунака в Кабахчеле

У кунака был единственный сын, вырос он, и кабахчелец решил сыграть свадьбу сыну. Пригласил он Маралбега на свадьбу в Кабахчел. Понятно, что даже при одинаковом достатке человек из Цора и горец очень отличаются друг от друга по менталитету. Наши соседи за хребтом очень помпезно отмечают такие мероприятия. Это у них своего рода самоутверждение, признак социального статуса. Возможно, это пришло от азербайджанцев, которые вместе с ними живут. В горах это не проявляется, и если человек позволит лишнее, его джамаат будет осуждать. Наступило время свадьбы кунака. Маралбег не успел пойти домой и прилично одеться и собрался в своих чабанских лохмотьях на кабахчелскую свадьбу. Когда чабаны сделали ему замечание, как, мол, можно так пойти на свадьбу понтовитых и брезгливых кабахчелцев, Маралбег сказал:

— Ле, кто меня знает лично, и в такой одежде примет, до мнения тех, кто не знает, Маралбегу нет дела, пусть как хотят, так и думают. К обеду добрался он до двора кунака. Там под виноградным навесом зурна, барабан, танцующий весь Кабахчел, с утра уже все навеселе. Маралбег у одного спросил, где его кунак. Тот усмехнулся, что-то сказал и ушёл. Подошёл к другому, он и слушать не стал. Когда Маралбег собирался уходить, один молодой человек подошёл, посмотрел на его изодранные чарыки, на лохматую папаху и сказал:

— Хозяин с хакимами из Евлаха⁶ внутри, тебя не пустят туда, гьоболав (гость – пер. с авар.). Там важные люди, идём я тебя накормлю вон там, — и указал на пустой столик в углу двора.

Маралбег ничего не ответил и молча ушёл. Поехал оттуда в Пошбина⁷, где останавливался у кунака. Подстриг бороду, надел новую черкеску, взял кинжал в серебре, надел каракулевую папаху, сел на гнедого коня-иноходца и направился в Кабахчел. Как прискакал красивый конь и нарядный всадник, тут же всей свадьбой встретили его у порога. Кто-то коня взял, второй обнял, и кабахчельцы встали в ряд, чтобы подать руку вновь прибывшему важному гостю. Тут же его повели к хозяину в кунацкую, всем гостям представили и посадили на почётное место за столом. Вмиг принесли Маралбегу варёное мясо, хинкал, долму и прочие яства азербайджанкой кухни. Маралбег молчал и не спешил приступать к трапезе. Когда кунак сказал:

«Бисмиллах делай, Маралбег-муалим, ты с дороги, проголодался, наверное», Маралбег шлёпнул по подолу своей черкески и крикнул:

— Кунай, чухъа! (Ешь, черкеска – пер. с авар.) Кунай, ханжар! (Ешь, кинжал – пер. с авар.). Гости из Евлаха и кабахчельцы в полном недоумении смотрели, гадая, не свихнулся ли бухадар с гор. Вмешался хозяин свадьбы:

— Ле, Маралбег, что с тобой? Черкеска и кинжал как могут кушать? Ты сдурел что ли?

— Это ведь для черкески и кинжала кушать подали? — возразил Маралбег.

— Как это понимать? — спросил кунак.

— Как это понимать? Я объясню тебе, друг мой! Этот же Маралбег из Джурмута ровно час назад бегал по твоему двору и искал тебя, ни один кабахчелец прилично на мой салам не ответил, все отмахивались как от назойливой мухи. Я был в своих чарыках и лохматой чабанской папахе. Хотел разделить с тобой радость и сразу вернуться к своей отаре. Не пустили меня к тебе, и как гостя меня никто не принял. Пришлось съездить в Пошбина, переодеться и надеть кинжал в серебре. И теперь меня посадили на вот такое почётное место и угощают хинкалом. Поэтому эту еду дали не Маралбегу, а черкеске и дорогому оружию. Вот что навязали падарал вам, горцам, для которых выше всех вершин была собственная честь. Я не намерен принять от вас чухъил гьоболлъи (гостеприимство черкеске – пер. с авар.), я хочу, чтобы во мне видели прежде всего человека, — сказал Маралбег и покинул свадьбу.

¹Джурмут – одно из семи обществ в Тляратинском районе Дагестана, состоящее из нескольких сел, объединенных исторической и прочей общностью

²Чорода – село в Тляратинском районе

³Цор – историческое название области на севере Азербайджана, где живут аварцы

⁴Гочоб – село в Чародинском районе

⁵Кабахчелец – уроженец аварского села Кабахчел на севере Азербайджана

⁶Евлах – город в центре Азербайджана

⁷Пошбина – аварское село на севере Азербайджана