Кафка!

Лучшее имя для собаки придумала Соня, когда ей был один год.

В детстве я тоже мечтала о собаке. И мне казалось очень важным дать ей запоминающееся и умилительное имя. Как будто в имени будет сосредоточена вся моя любовь к животному. 

Соня еще на ногах стояла нетвердо и только пробовала произносить первые слова. Увидев в Икее огромную по ее меркам мягкую игрушку породы хаски она уверено сказала “каф-каф”. И мы поняли, что перед нами Франц Кафка.

Когда я говорю, что Кафка провел с нами неразлучно 4 года, я преувеличиваю. Сейчас, пересматривая фото, я вспоминаю, что раньше у Сони было два медведя: Мишустин и  Медведев. Одного мы потеряли в лесу, когда собирали ягоды, второго, кажется, просто оставили в Риге. У нее был ослик и даже волк Забивака с чемпионата мира в России. Но Кафка был с нами дольше всех. 

Он объездил с нами пол-России и пол-Италии, он каждый день ходил с Соней в детский сад, он согревал ее, когда на улице было холодно, а ее нерадивая мать забывала взять с собой теплую одежду. Кафку знают все наши друзья. Наша уборщица в Риге называла его по-простому Гавка. И, конечно, его полюбили в Принстоне: вот идет эта студентка из России с маленькой дочкой и большой собакой.

Кафка пришел на мой градюэйшн

Он не поднялся на сцену вместе с Соней, но был с нами, когда мы делали серию торжественных фото, он летал по Бедфорд Филд, пока у нас был праздничный обед. А потом он пропал. 

Сначала я не обратила на это внимания. В конце концов, у меня были дела поважнее: надо было еще раз выйти на сцену и получить диплом уже из рук руководства всего Принстона. Потом стало очень горько.

Мы искали Кафку по кампусу и в тот же день, и на следующий, но без результатов. Мы писали в группы и в слек. Последний след Кафки, который нам удалось найти — странная фото, на котором видны только его задние лапы именно в том месте, где мы видели его в последний раз. Что с ним стало после мы не знаем. 

Больше всего мы, конечно, переживали, как потерю Кафки воспримет Соня. Она давно не ложилась спать без него. Помогло то, что в эти дни мы все гуляли допоздна, поэтому, кажется, у нее не было сил переживать по поводу чего бы то не было, она засыпала сразу, как только ее голова касалась подушки. Удивительным образом прозрение не наступило даже спустя какое-то время, когда наша жизнь из праздничного режима перешла в будничный.

А у меня по-прежнему было саднящее чувство внутри.

Мой однокурсник Адам рассказал мне такую историю. Когда он учился в бакалавриате (андеградом он, кстати, тоже был в Лиге Плюща, никакого отношения к Кафке это не имеет, просто хочется попутно щегольнуть знакомствами), ему подарили какой-то красивый трофейный меч. Он висел у него в общежитии над кроватью, а когда Адам поехал во Францию на полгода по обмену, он упаковал и оставил его вместе с другими своими вещами в каком-то хранилище. Когда он вернулся все было на месте, кроме этого меча. 

Дальше история приобретает немного магический характер. Спустя пять лет Адам снова оказался в Дартмуте на реьюнионсах как выпускник. Он ходил по кампусу и заходил в места, дорогие его сердцу. И вот в одном из баров на стене висел его меч, который он потерял много лет назад. 

Мы грустим по Кафке. Но в то же время как будто мы оставили тут в Принстоне частичку себя и это только логично, что это метафизическое проявилось и в реальной потере в нашем физическом мире.

Я чувствую, что много не успела сделать в Принстоне. Учеба уже закончилась, а я даже еще не до конца осознала, что меня действительно пригласили в эту программу, что я училась здесь целый год, что мои друзья, которых я здесь нашла и опыт, который я получила, теперь навсегда со мной. Моя мама не смогла приехать на мой выпускной, а я знаю, как она полюбила бы это место. Мне захочется сюда вернуться. Мне захочется рассказывать про Принстон моим друзьям и Соне, когда она подрастет и все забудет. Мы грустим по Кафке. Но Кафка теперь — часть нашей истории в Принстоне, а мы сами — часть истории Принстона.

П.С. Спустя несколько недель после того, как он пропал, на выходе из квартиры мы увидели его. Соня даже не удивилась и сказала, что всегда знала, что Кафка к нам вернется. Это ли не доверие ко Вселенной, которое мы все должны в себе культивировать?