КОНЕЦ ПЕТЛИ

Колясик сидел в полуразваленном блиндаже и со вкусом боялся. По всей посадке гулко гупали разрывы и сотрясали его маленькое укрытие. Изредка окропляло перелетной землей и она нежно стучала мякишем по шлему, рукам в перчатках, автомату. Телом он застыл, окаменел, но билась синицей мысль о том как вернется домой живым и героем. План состоял в том, что война, если не убьёт его, станет точкой отсчёта новой, уже не беспутной жизни. В которой будут уважение, внимание и возможности. Ветерану ведь все дороги должны быть открыты, правда?

Если война не убьёт его... Он специально относился к ней как к плану, тешил себя иллюзией контроля над обстоятельствами. Так было легче смириться с голодом, холодом и тем, что его оставили одного. Он шмыгнул носом.

Вдруг прилетело так, как никогда до этого. С шипящим всепроникающим шумом... Даже не воздуха, а атмосферы, что ли? Колясик не знал как описать эти ощущения. У конца посадки, в районе позиции, которая называлась непечатным словом, встало сиреневое зарево и земля задрожала на несколько секунд. Боец никогда еще не был свидетелем подобных прилетов и растерялся в догадках. Впрочем, много ли успеешь пережить всего за неделю на передовой? Возможно, больше чем за всю предыдущую жизнь, конечно, но... На этом обстрел завершился и повисла тишина.

Колясик повел плечами, помотал головой, стряхивая земляные осадки и повеселел. Всё шло по плану. Быстрее бы только парни вернулись от соседей. Интересно, как у них дела? Все ли целы?

Минут через 20 в траншее послышались шаги, кто-то уверенно заглянул в его укрытие, застыл и выдохнул:

— Человек... Товарищ... ты охотник, наверное?

Колясик не знал никого с позывным Охотник и насторожился. Тем более, что речь гостя была необычной. Нет, он, конечно, произнес фразу на русском, языке общем для обоих сторон фронта, но вот тембр и манера чем-то неуловимо отличались от всего, что доводилось слышать ранее. В обход инструкции Колясик решился нарушить светомаскировку и включил фонарик, прикреплённый через переходник к цевью. От него, прямо под большой палец левой руки старшина, взявший над молодым шефство, заботливо вывел провод с кнопкой. Можно было дать мощный луч ровно по направлению стрельбы. 

Колясик думал осветить пришлого на мгновение, но задержал его в свету на несколько долгих накатывающих волнами ужаса секунд. Он не был своим. ОН НЕ БЫЛ СВОИМ!!! Твою мать, он и на врага-то не был похож, выглядел слишком странно, неуместно, да ещё и этот его голос! Сознание отказалось от рефлексии и перешло в режим паники. Коля нажал на спуск. Одновременно произошло две вещи: ничего(ибо патронник оказался пуст) и невероятно резкое движение человека в световом пятне. Он стремительным, каким-то нечеловеческим рывком выдернул себя с линии огня и сместился вправо. Колясик судорожно потянулся к затвору, чтобы дослать чертов патрон. Пришелец не позволил этого. В луче фонаря появилась его рука и за ствол вырвала автомат. Свет погас, стало тихо. Колясик вновь окаменел, подняв рефлекторно руки и лишь сердце бешено колотилось да прошиб липкий пот. План таких ситуаций не предусматривал.

С половину минуты ничего не происходило. Казалось, что незнакомец из темноты пристально изучает оппонента. Коля, пока светил, успел заметить на его глазах странную темную полосу то ли очков, то ли какого-то экрана. Может новая модель ПНВ? Ориентировался же он как-то пока шёл сюда и силуэт человека определил, хотя ночь была беззвездной.

Колясик понял, что прямо сейчас его убивать вроде не собираются и стал аккуратно водить головой, глазами, прислушиваться, чтобы определить положение оппонента в пространстве. Видимо, его и правда видели, потому что напротив мягкой сиренью засветилось нечто и разлило его по блиндажу.

Человек сидел напротив, рядом с отнятым автоматом, прислоненным к стенке. Он пошевелил скулой и черный, непрозрачный экран откинулся с глаз на затылок. Таких приборов ночного видения Колясику видеть еще не приходилось, как и вообще подобной одежды и снаряжения. Даже у бойцов ССО, экипированных по последней моде.

Один раз они переходили нитку через позиции его взвода и стали объектом всеобщего внимания и зависти. Но этот персонаж дал бы им фору. Он был похож на героя какого-нибудь научно-фантастического фильма, которому прямо в одежду вшили элементы боевой разгрузки, подсумки и массивные наколенники с налокотниками. И все это из непонятного материала, который не давал складок, не шуршал, но при этом легко сжимался и растягивался. Это было похоже на мягкий подвижный пластик, если такое вообще возможно в природе.

Мужчины молча смотрели друг на друга. Лицо пришельца выражало сосредоточенный интерес к Колясику и месту их пребывания. Он вдруг спросил, причем казалось, что этот сильный , хоть и немолодой, с проседью в волосах мужчина лет 45-50, старается удержать голос от дрожи:

— Товарищ, скажи пожалуйста, какой сейчас год?

Вопрос и это обращение, товарищ, поставили Колясика в тупик. Спазм страха начал отпускать горло и он выдавил:

— Что значит...? Я не понял. Какой год?

— Ну год, год какой сейчас на календаре, говори же!? — почти взмолился человек.

— Так это... 2024й с утра был... — Колясик даже нашёл в себе силы на шутку и мысленно похвалил себя за самообладание.

— Ты уверен? 

Солдат не сразу нашёлся с ответом.

— М-могу на мобильнике показать дату. — то ли предложил, то ли спросил он и не дожидаясь разрешения, но очень медленно, чтобы не спровоцировать визитёра, достал из разгрузки смартфон. Их нельзя было брать с собой на позиции, но многие брали. Колясик делал фотографии в окопе и с автоматом, переписывался с друзьями на гражданке(благо всегда был интернет), читал посты в социальных сетях. 

Тыкнул пальцем в перчатке, включил экран, показал. Лицо мужчины посуровело и легко задрожало. Задергалось одно веко.

— На мобильнике. — глухо сказал человек и враз будто постарел, опустились широкие плечи. Пропала идеальная осанка. — На мобильнике. 

Неожиданно он стал мелко трястись и засмеялся в голос, сильно, захлёбываясь, а потом также, без видимого перехода завыл в кулак, одетый в плотную перчатку. Зажмурил глаза, зарычал, второй рукой вцепился в волосы и потянул голову вниз, к земле. Замер в этом странном положении и так сидел, долго. 

Колясику было жалко его и жутко от такой перемены и появилась мысль броситься к автомату. Возникла стойкая уверенность, что сейчас подходящий момент и оппонент никак не отреагирует на это. Но он не решился. 

Через несколько минут неизвестный зашевелился. Попробовал расправить богатырские плечи, привалиться спиной к стенке блиндажа. На кулак натекла слюна и он стал вытирать её о штанину. Второй рукой вытер дрожащие губы и размазал по щеке грязь с рукава. С усилием всё же нашел спиной опору и обмяк опустошенный. Откинул голову, уставился куда-то в небо. Тучи уже разошлись. Он заговорил, обращаясь то ли к Колясику, то ли к себе, то ли к звёздам.

— Специальная теория не врёт, история с Руженой это подтвердила и до меня. Масса тянет за собой время и при увеличении собственной за счёт постоянного ускорения на сверхсветовой можно добиться ускорения относительно Земли... И не придётся возвращаться к могилам близких, считай лишь свои годы. Но зачем же ты полез в струну, дурашка? Хотел сгладить перегрузки, терпения не хватило, ослаб... Духом ты ослаб. Или разумом. Дух открытий коварная штука. К нему нужно быть готовым морально, понимать ответственность, а не переть дуром. Хотел пораньше вернуться, да? Вот получай. И бойся своих желаний. Вот же коварная струна... Но какой поразительный эффект... Это явно от многомерности, под корневым слоем прошёл или что-то вроде... Ха, вот ирония. Такой материал, такая фактура. Почему только у нас об этом не знали раз я сейчас тут? Не выберусь? Тут ведь явно война идёт. Или другой пузырь и правы мультивселенщики? — он быстро приходил в себя, сознание человека решало какую-то сложную и непонятную для Колясика задачу. Глаза странного субъекта заблестели. — Почему я не знаю о себе? Это ведь должно быть событием?

Он резко посмотрел на бойца и спросил риторически, не требуя ответа:

— Какой говоришь год, 2024й?! Вот так номер... Это ведь накануне Почти Конца. А что если он вообще произошёл из-за меня... — он крепко задумался и посмотрел через плечо в сторону конца лесопосадки с матерной позицией. — Аннигиляторный двигатель, точно же... И тогда сходится, даже понятно как появятся континентальные каверны, если доверить технологию идиотам... Затем хаос, зачистка, новый виток... Подумать только, это же какая докторская по истории была бы, если такую загадку щелкнуть. — он рывком сел и положил голову на сомкнутые кисти рук. Опять замер.

— У нас всё будет хорошо? — решился уточнить Колясик, мало вникающий в эту галиматью. Думал спросить прямо, не убъют ли его, но посчитал нужным не провоцировать дурных идей. Впрочем мужчина, видимо, не понял сути вопроса и ответил о чем-то своём.

— У вас... У нас всё будет хорошо. У всех нас. — сказал он твёрдо. — Но сперва очень плохо. Совсем, крайне. И страшно. Потом, только потом, как реакция оставшихся — хорошо. Без этого всего. — он брезгливо пихнул автомат и тот чавкнул в грязь. — Многое доходит только когда лицо в кровь. Как у меня сейчас. И когда нужно с этим что-то делать... — Колясик пригляделся, но крови не заметил. Ситуация уже не пугала и человек даже вызывал смутную симпатию, но ясности не появлялось.

Меж тем его лицо прояснилось как от озарения и он почти выкрикнул, устремив взгляд на звезды:

— Я могу все исправить. Я всё исправлю! Надо только... — он повернулся к выходу из блиндажа и уткнулся лицом в глушитель на автомате Агона. 

Тот был опытным бойцом и смог подобраться неслышно. За его спиной маячили и остальные парни из группы. Повисла короткая пауза, в ходе которой участники старались оценить обстановку. Колясик машинально опять потянул кверху руки. Потом началась свалка.

Пришелец не то чтобы умел драться, но обладал чудовищной физической силой и скоростью. Выдергивая "калаш" из рук Агона, легко, как игрушку, подломил его кисть. Тот зарычал:

— Живьём брать!

Источник света погас и было совершенно непонятно кто кому наносит тяжелые удары, душит, давит и рвёт. Когда кто-то включил фонарик, то избитыми, со сломанными носами, ушами и кровоподтёками оказались все. Кроме Колясика. Он закрыл голову руками и вовремя отполз от дерущихся.

— Вы не понимаете! Нужно срочно уничтожить корабль! — пробовал что-то выкрикнуть чужак, придавленный к полу, но получил пинок в голову и обмяк. 

Боевые товарищи тяжело дышали, стирали с лиц кровь и нервно посмеивались. Потом связали пленника и унесли, опять оставив Колю в одиночестве.

***

Через два дня, когда закончилась ротация и его вывели в расположение, у входа уже встречал добрый старшина. Он был непривычно серьёзен и, не дав переодеться в чистое, повёл в штаб. Там сдал на руки двум офицерам из контрразведки и мужчине в гражданском с ласковыми цепкими глазами.

Колясика допрашивали несколько часов, задавали одни и те же вопросы о случившемся раз за разом, по кругу. То пугали, то давили на патриотизм, то поили чаем. В конце беседы приказали подписать бумаги о неразглашении и наобещали таких ужасов, что сразу захотелось всё забыть. 

Потом тот, что в гражданке, спросил, убирая бумаги в черный кожаный портфель:

— Какие теперь планы у тебя, молодой человек?

Колясик приосанился и ответил как бывалый солдат:

— Какие тут планы? Не помереть бы да в плен не попасть.

Собеседники вскинулись и переглянулись.

— Нехорошо, глупо. В плен попадать не надо. — сказал гражданский и попросил обождать в коридоре.

Через пять минут ему сообщили, что службу он будет продолжать в одной из тыловых частей. Собираться следовало уже сейчас, не оставаясь на обед и не отвлекаясь на разговоры с кем-либо. Под присмотром одного из контрразведчиков он пошёл в расположение.

Хотелось, конечно, поесть, помыться и завалиться на мягкую теплую кровать, уснуть крепким заслуженным сном. Но Колясик не жаловался и даже был рад такому повороту в своей судьбе. Все шло по плану.