КОЛЛОИДНОЕ ПОВЕДЕНИЕ

НАУКА и ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ (конспект)

Сегодня мы можем считать коллоиды важным, возможно самым важным, связующим звеном между мирами органического и неорганического. (7)

Вольфганг Паули

Проблема ‘тела-разума’ - это очень важная семантическая проблема, которую до сих пор не смогли решить научно, не смотря на то, что простое её решение мы можем найти в коллоидной структуре жизни. Читателю не следует приписывать какой-либо уникальности ‘причинно-следственного’ характера следующим высказываниям, потому что, при обобщении, они могут оказаться ложными. Из исследований коллоидов мы узнали пока немного. Мы накопили множество несвязанных фактов, но пока не разработали общую теорию коллоидного поведения. Поэтому не стоит необоснованно обобщать высказывания. Мы обозначим только несколько структурных и относительных связей сообразно нашим целям.

Если мы возьмём образец какого-нибудь материала и подразделим его на меньшие образцы, мы не сможем продолжать этот процесс до бесконечности. На каком-то этапе этого процесса частички станут настолько маленькими, что их не удастся увидеть даже при помощи самого мощного микроскопа. На дальнейшем этапе мы достигнем предела подразделения, которому частицы подвергнуться, не меняя своих химических свойств. Такой предел мы называем молекулой. (Я высказываюсь здесь лишь приблизительно, потому что существуют свидетельства, что химические свойства меняются по мере приближения к уровню молекулы) Размер самой маленькой частицы, которую мы можем разглядеть через микроскоп, в тысячу раз превышает размер самой большой молекулы. Из этого, мы видим, что между молекулой и малейшей видимой частицей имеется диапазон размеров. Финдлэй называет их ‘переходной зоной материи’; Освалд, насколько я помню, назвал это ‘миром заброшенных измерений’.

Этот ‘мир заброшенных измерений’ интересует нас особенно, потому что в этом диапазоне подразделения малоразмерности мы обнаруживаем примечательные формы поведения, — включая жизнь — которые называем ‘коллоидным поведением’.

Термином ‘коллоид’ в 1861 году предложил пользоваться Томас Грэм для обозначения отличий между поведением тех материалов, которые быстро кристаллизуются и диффундируют через мембраны животных, и тех, которые формируются в ‘аморфные’ или желеобразные массы и не диффундируют быстро, или вообще, через мембраны животных. Грэм назвал первый класс ‘кристаллоидами’, а второй — ‘коллоидами’, от греческого слова «клей».

Изначально коллоиды считали особыми ‘веществами’, но потом эта точка зрения оказалась некорректной. Например, NaCl может проявляться в растворе как кристаллоид или как коллоид; поэтому мы начали говорить о коллоидном состоянии. Однако недавно, даже этот термин стал неудовлетворительным, и теперь его часто заменяют термином ‘коллоидное поведение’.

Общим образом, мы можем описать коллоид как ‘систему’, состоящую из двух или более ‘фаз’. Среди наиболее расхожих мы можем назвать эмульсии или суспензии мелких частиц в газовой, жидкой или другой среде; размер частиц при этом разнится от едва видимых под микроскопом до достигающих молекулярных размеров. Эти частицы могут относится к гомогенным твёрдым, жидким или самим растворам с малым процентом среды в — в ином случае — гомогенном комплексе. Такие растворы обладают одной общей характеристикой; взвешенный материал может оставаться во взвешенном положении неопределённый период времени, потому что его оседанию под действием силы притяжения препятствует какой-то другой фактор, который и поддерживает частицы во взвешенном положении. Главным образом, коллоидное поведение не зависит от физического состояния или химической структуры мелко разделённого материала или среды. Мы наблюдаем проявление коллоидного поведения не только в коллоидных суспензиях и эмульсиях, где твёрдые частицы или жидкие капли пребывают в жидкой среде, но и там где твёрдые частицы распределяются в газовой среде (дымах), или где жидкие капли пребывают в газовой среде (туманы),.

Материалы, которые проявляют такое особое коллоидное поведение всегда пребывают в таком мелком разделении, что отношение подверженной поверхности к объёму материала остаётся очень большим. Сфера, содержащая всего 10 кубических сантиметров материала, разделённого на частицы 0,00000025 см. в диаметре, обладает общей площадью всех поверхностей частиц почти равной одному акру [4047 м2].1 Становится легко понять, что в таких структурных условиях поверхностные силы играют значительную роль в коллоидном поведении.

Чем мельче мы делим коллоидные частицы, тем ближе мы подходим к молекулярным и атомарным размерам. Так как мы знаем, что атомы представляют собой электрические структуры, фундаментально важными для нас становятся поверхностные энергии и электрические заряды, потому что все поверхности неизбежно состоят из электрических зарядов. Поверхностные энергии, функционирующие в измельчённых и дисперсных системах видятся значительными, и в своём стремлении к минимуму, каждые две частицы или капли пытаются пытаются стать одной; в силу того, что масса не меняется этим зарядом, поверхность одной частицы или капли большего размера составляет меньше, чем поверхность двух частиц размером меньше — элементарный геометрический факт. Электрические заряды обладают хорошо известной характеристикой, которая заключается в том, что подобное отталкивает подобное и притягивает не-подобное. В коллоидах, эффект этих факторов имеет фундаментальный, но обратный характер. Поверхностные энергии обычно объединяют частицы, чтобы коагулировать, флоккулировать и осаждать их. Тем временем, электрические заряды проявляют тенденцию оставаться во взвешенном состоянии путём отталкивания частиц друг от друга. От преобладания или интенсивности одного или другого из этих факторов, зависит нестабильность или стабильность суспензии.

В общем, если мы не учитываем ограничения ‘времени’, коллоиды представляют собой нестабильные комплексы, в которых происходят непрерывные трансформации, вызываемые светом, теплом, электрическими полями, электронными разрядами и другими формами энергии. В результате этих трансформаций характеристики сильно варьируются. Дисперсная фаза меняет свои характеристики и система начинает коагулироваться, достигая стабильного состояния по завершению коагуляции. Этот процесс трансформации характеристик системы, который определяет коллоид, и который заканчивается коагуляцией, называется ‘старением’ коллоида. По завершению коагуляции, система прекращает своё коллоидное поведение — она ‘умирает’. Оба эти термина мы применяем как к неорганическим, так и к органическим системам.

Некоторые процессы коагуляции происходят частично и могут обратиться, принимая форму изменений в вязкости; другие — нет. Некоторые протекают медленно, другие — очень стремительно, особенно, когда их вызывают действиями извне, которые нарушают коллоидное равновесие.

Из того, что мы уже обсудили, становится очевидным, что коллоиды, особенно в организмах, представляют собой крайне чувствительные и сложные структуры с огромными возможностями относительно степени стабильности, обратимости., и могут широко варьироваться в своём поведении. Когда мы говорим о ‘химии’, нас интересует наука, в которой дело имеют с определёнными материалами, которые сохраняют или меняют некоторые из своих характеристик. В ‘физике’ мы идём дальше очевидных характеристик и пытаемся выявить структуру в основе этих характеристик. Современные исследования ясно показывают, что атомы обладают очень сложной структурой и что макроскопические характеристики напрямую связываются с субмикроскопической структурой. Если мы можем изменить эту структуру, мы обычно также можем изменить химические или другие характеристики. Учитывая что процессы в коллоидах во многом происходят структурно и физически, всё, что имеет тенденцию производить структурный эффект, обычно нарушает коллоидное равновесие, после чего появляются различные макроскопические эффекты. Учитывая что эти изменения происходят как серия взаимозависимых событий, следует рассматривать коллоидное поведение как физико-электро-химическое событие. Как только мы вводим слово ‘физический’, мы включаем структурные подоплёки. Это также объясняет, почему все известные формы энергии излучения, как структуры, могут менять или влиять на коллоидные структуры, и следовательно, производят значительные эффекты на коллоиды.

Учитывая, что всякую жизнь мы находим в коллоидной форме, и то что она обладает многими характеристиками, которые проявляются в неорганических коллоидах, они представляются наиболее важной из известных связующих звеньев между неорганическим и органическим. От этого факта мы также можем оттолкнуться в сторону новых областей исследования живых клеток и оптимальных условий для их развития, включая здравомыслие.

Многие авторы не соглашаются в том, как пользоваться терминами ‘плёнка’, ‘мембрана’ и прочими подобными. Учитывая эмпирически выявленную структуру, мы можем позволить себе уверенно заключить, что имеем дело с поверхностями и поверхностными энергиями и что ‘поверхностно натянутая плёнка’ ведёт себя как мембрана. В настоящей работе мы принимаем очевидный факт, что организованные системы имеют плёночные перегородки между своими отделами.

Одной из самых загадочных проблем стала своеобразная периодичность или ритмичность, которую мы наблюдаем в жизни. Не так давно [Ральф] Лилли и другие выявили, что эту ритмичность не получается объяснить чисто физическими или чисто химическими средствами, а только, если рассматривать её как физико-электро-химическое структурное событие. Известные эксперименты Лилли, который поместил железную проволоку в азотную кислоту и экспериментально воспроизвёл периодичность, сильно схожую с некоторым поведением протоплазмы и нервной системы, убедительно показывают, что ритмическое поведение как живых так и не живых систем зависит от химически изменяемой плёнки, которая разделяет электропроводящие фазы. В этом эксперименте, метал и кислота представляют две фазы, а между ними находится тонкая плёнка окиси. В протоплазменных структурах, таких как нервная ткань, внутренняя протоплазма и окружающая среда выступают двумя фазами, разделёнными поверхностной плёнкой модифицированной плазменной мембраны. В обеих системах электровозбудительные характеристики поверхностей определяются характером плёнки.

То что живые организмы представляют собой разграниченные плёнкой системы, также объясняет раздражимость. По-видимому, раздражимость проявляется как чувствительность к электрическим токам. Эти токи, видимо, зависят от поляризуемости или сопротивления проходу ионов вследствие наличия частично проницаемых разграничивающих плёнок или поверхностей в системе. Здесь мы, очевидно, имеем дело со сложными структурами, тесно связанными с характеристиками жизни. Живая протоплазма проявляет чувствительность к электричеству только пока она сохраняет целостность своей структуры. Если она умирает, она утрачивает частичную проницаемость и поляризуемость вместе с чувствительностью к электричеству.

Особенной в организмах видится скорость, с которой распространяются химические и метаболические процессы. Это не получается объяснить передачей материала. Все свидетельства указывают на то, что электрические и, возможно, другие энергетические факторы играют важную роль, и что это поведение, опять же, зависит от наличия поверхностей с протоплазменными структурами с электродо-подобными характеристиками, из которых формируются цепи.

Мы придаём такую важность электрическим зарядам коллоидных частиц, потому что они не дают частицам слипаться; если нейтрализовать эти заряды, частицы обычно сходятся в большие целые формирования, которые оседают в растворе. За счёт этих зарядов, если пропустить электрический ток через коллоидный раствор, по-разному заряженные частицы отступают к одному или другому электроду. Этот процесс называют катафорез. Имеется важное отличие в поведении неорганических и органических коллоидов под влиянием электрических токов, которое зависит от отличий в структуре. В неорганических коллоидах электрический ток не коагулирует целое, а только часть, расположенную близко к электродам. В живой протоплазме происходит по-другому. Даже слабый ток обычно коагулирует всю протоплазму, потому что межклеточные плёнки, вероятно, играют роль электродов, из-за чего вся протоплазма структурно становится ‘близко расположенной областью’ по отношению к электродам. Подобным образом, структурой мы объясняем быстрое распространение некоторых эффектов по всему организму.

Мы знаем об электрических явлениях в живой ткани двух основных более или менее разных характеров. Первые включают электровозбудительную энергию, которая производит электрические токи в нервной ткани, мембранные потенциалы. Вторые называются, Фройдликом, электрокинетическими, и включают катафорез, агглютинацию,. Существует множество свидетельств тому, что механическая работа мышц, секреторные действия желёз и электрическое функционирование нервных клеток, обладает тесными связями с коллоидной структурой этих тканей. Этим мы можем объяснить, почему любой фактор (включая семантические реакции), который может изменить коллоидную структуру живой протоплазмы, с высокой вероятностью производит эффект на поведение и благополучие организма.

Эксперименты показывают, что существует четыре главных фактора, способных нарушить коллоидное равновесие. (1) физические, например, рентгеновские лучи, радий, свет, ультрафиолетовые лучи, катодные лучи.; (2) механические, такие как трение, уколы.; (3) химические, такие как смолы, парафин, мышьяк.; и (4) биологические, включая микробов, паразитов, сперматозоиды,. В случае человека, появляется ещё один (пятый) влиятельный фактор; конкретно, семантические реакции, и об этом факторе я ещё поговорю.

В наших целях, нас прежде всего интересуют эффекты производимые физическими факторами, в силу их очевидности, и поэтому мы кратко опишем некоторые экспериментальные структурные результаты. Электрические токи разной силы и длительности, а также кислоты разной концентрации, или добавление солей металлов, которые усиливают кислотность, обычно коагулируют протоплазму, и между этими эффектами существуют структурные взаимоотношения. При медленной коагуляции происходят изменения в вязкости, которые в определённых условиях получается обратить. В периоды активности клеток, их текучесть часто меняется резко и быстро.

Растворители жиров называют поверхностно-активными материалами; если их разбавить, они снижают вязкость протоплазмы, но более концентрированные растворы вызывают повышение вязкости или коагуляцию. Анестезирующие средства, которые всегда служат растворителями жира и поверхностно-активными материалами, служат нам, в наших целях, показательным примером, потому что они влияют на сильно разнящиеся типы протоплазмы схожим образом, и эту схожесть вызывает схожесть коллоидной структуры. Таким образом, от эфира равной концентрации человек потеряет сознание, рыба или червь утратят способность передвигаться, клетка растения прервёт деятельность, и при этом клетки не подвергнутся перманентному вреду. На деле, каждый лекарственный препарат действует на коллоидное равновесие, без которого действие препарата оказалось бы неэффективным. Мы хорошо знаем, что различные кислоты и щёлочи всегда меняют электрическое сопротивление протоплазмы.

В работе организма наблюдается большей частью структурный и крайне важный ‘порочный круг’, в силу которого мы считаем характер коллоидных изменений не-слагаемым. Если, например, сердце по какой-либо причине замедляет циркуляцию крови, это вызывает накапливание угольной кислоты в крови, от чего повышается вязкость крови, что ещё больше нагружает уже ослабленное сердце.8 В таких структурных условиях, результаты могут следовать со скоростью, которую мы можем выразить экспоненциальной функцией высокой степени.

В разных отделах организма пребывают разные заряды, но большей частью, повреждённая, или возбуждённая или более холодная часть проявляет электроотрицательность (что имеет отношение к формированию кислоты), а электроположительные частицы стремятся к этим частям и поставляют материал на какие-либо имеющиеся физиологические нужды.

На сегодняшний день широко изучаются эффекты энергии излучения разных форм на коллоиды и протоплазму, и результаты оказываются пугающими. Разные формы энергии излучения разнятся по длине волны, частоте., — иными словами, в общем, по структуре — и, как таковые, могут производить структурные эффекты на коллоиды и организмы, которые могут проявляться на макроскопическом уровне во множестве различных форм.

Например, электрические токи обратимо замедляют рост корней, могут пустить процесс превращения некоторых яиц в личинки без оплодотворения, что позволяет понять, почему в некоторых случаях простой прокол яйца может нарушить равновесие и произвести эффекты оплодотворения.

Рентгеновские лучи ускоряют процесс мутации в 150 раз. [Герман] Мёллер, в своих экспериментах с несколькими десятками выводков дрозофил, установил этот показатель индуцированных мутаций, которые стали наследственными.

‘Космические лучи’ в форме излучения от земли, в туннелях, например, показывают подобные результаты, за исключением того, что мутация происходит лишь в два раза чаще в сравнении с обычными лабораторными условиями. Под влиянием рентгеновских лучей мыши меняют цвет своей шерсти; серые мыши становятся белыми, а белые темнеют. Иногда происходят другие телесные изменения; например, отсутствие одной или обеих почек, аномальные изменения глаз или ног, происходят чаще, чем при при обычных условиях. Некоторые животные утрачивают способности к размножению, не смотря на то, что видных невооружённым глазом изменений в теле не наблюдается. Растения тоже отвечают на воздействие рентгеновских лучей. Они растут быстрее, цветут больше и легче создают новые формы. В случае человека, эффекты рентгеновского облучения часто оказывалось катастрофическим для здоровья экспериментаторов. Существуют данные о том, что облучение беременных матерей может привести к деформации головы и конечностей будущих детей, а в двух третьих случаев, оно приводило к слабоумию детей.

Ультрафиолет тоже производит заметный эффект. В некоторых случаях он замедляет или останавливает поток протоплазмы из-за повышенной вязкости или коагуляции; растения растут медленнее или быстрее; повышаются объёмы содержащихся в растениях ценных веществ; некоторые животные, такие как малые ракообразные или бактерии, умирают; 28 хромосом яйца нереиса (вид морского шашеня) после облучения возрастают до 70; вылечиваются некоторые искривлённые кости у детей; у пациентов, страдающих от злокачественной анемии, уничтожаются токсины в кровяной сыворотке.

В этом отношении, нам стоит отметить, что облучение ультрафиолетом, производит лечебные эффекты, схожие с эффектами от печени трески, что указывает на, в основе, коллоидный и структурный характер эффекта обоих факторов.

Масштабные эксперименты с катодными лучами начались совсем недавно, но мы уже получили внушительный ряд структурных фактов. Влажный воздух преобразуется в азотную кислоту, быстро производится синтетическая резина, млечный сок каучуковых деревьев твердеет и становится нерастворимым без применения серы, жидкие формы бакелита отвердевают без нагрева, льняное масло становится сухим в течение трёх часов и твёрдым в течение шести, некоторые вещества, такие как холестерин, дрожжи, крахмал, хлопковое масло, после тридцати секунд воздействия, лечат рахит, и подобные неожиданные результаты. То что обычно называют ‘витаминами’, не просто представляет собой ‘особые вещества’, но становятся структурно активными факторами; именно поэтому ультрафиолетовые лучи могут приводить к результатам, похожим на те, которые достигаются некоторыми ‘веществами’. По-видимому, в ‘витаминах’ играет немаловажную роль поверхностная деятельность; параллели, которые отметил фон Ган между поверхностной деятельностью разных веществ и таблицей содержимого витаминов Функа подталкивают к некоторым заключениям. По некоторым данным, мы можем судить о том, что в некоторых случаях поверхностно-активные материалы, такие как кофе или алкоголь, приводят к полезной поверхностной деятельности, схожей с ‘витаминами’.

По вышеприведённому краткому списку мы можем сложить приблизительную картину чрезвычайной важности ролей, которую структура в целом, и коллоиды в частности, играют в наших жизнях. Мы находим множество человеческих типов среди нас. Встречаются хрупкие, крепкие, слабые, сильные, что указывает на отличия в их коллоидной структуре. Вместе с этими физическими коллоидными состояниями мы можем выделить нервные, ‘умственные’ и другие характеристики, которые разнятся от слабых и нервных до крайних ограничений нервной деятельности, таких как идиотия, которую мы относим к отказу в деятельности.

Любопытным видится то, что при всех болезнях, ‘физических’ или ‘умственных’, наблюдается очень ограниченное число симптомов, всё из которых мы относим к фундаментально стандартному типу. При ‘физических’ заболеваниях мы наблюдаем следующие расхожие характеристики: повышенная температура, озноб, головные боли, спазмы, рвота, диарея,. При ‘умственных’ заболеваниях наблюдаются отождествления, иллюзии, бред и галлюцинации — в целом, обращённый патологический порядок. Понять причину не представляется сложным. Если жизнь в общем строится на коллоидном основании, мы ожидаем, что различные нарушения коллоидного равновесия приведут к похожим симптомам. Многие из этих симптомов удалось воспроизвести экспериментально путём введения инертных осадков, неспособных вступать в химические реакции, что спровоцировало искусственные коллоидные нарушения. Если сыворотку пациента, страдающего эпилепсией, ввести подопытной морской свинке, у неё начинаются спазмы, которые с высокой вероятностью приводят к смерти. Однако если морской свинке удалось привить иммунитет со помощью какого-нибудь коллоида, который способствует приспособлению нервных окончаний к коллоидной флоккуляции, то на протяжении нескольких следующих часов, мы можем вводить в обращение эпилептическую сыворотку, не причиняя свинке вреда, в дозах, которые в противном случае оказались бы смертельными. Мы также можем сделать эпилептическую сыворотку безвредной посредством фильтрации, центрифугирования или отстаивания — процедур, которые избавляют её от коллоидных осадков.

Смерть посредством переливания крови или введение любого коллоида в обращение тоже, в большинстве случаев, даёт схожие симптомы, независимо от химических свойств коллоида, что в очередной раз позволяет нам подчеркнуть важность и фундаментальный характер структуры.

То что болезни каким-то образом происходят в связи с коллоидными нарушениями (обратите внимание на выбор слов в этом высказывании), становится весьма очевидным, если мы рассмотрим простудные заболевания, воспаления, опухоли, рак, кровяные тромбы., которые происходят от коллоидных травм, и приводят к экстремальным случаям полной коагуляции или разжижению, вариации между ‘гелем’ и ‘золем’, которая проявляется наиболее многообразным образом. Другие заболевания имеют отношение к осадкам и отложениям различных материалов. Подагра, например, возникает от излишних отложений мочевой кислоты, из-за чего в различных жидкостях организма образуются уплотнения, такие как ‘камни’. Мы находим такие уплотнения в кишечнике, желчном пузыре, в мочевом пузыре, в поджелудочной железе, в слюнных железах; отложения оксида кальция в старых обмякших тканях, ‘рисовые тельца’ в суставах, ‘псаммозные тельца’.

При бактериальных заболеваниях, микроорганизмы интенсивно производят кислоты и щёлочи, что обычно нарушает коллоидное равновесие. Не так давно удалось обнаружить то, что туберкулёз представляет собой нечто большее, чем небольшую область исследования в бактериологии. Все основные туберкулёзные симптомы получается воспроизвести экспериментально посредством коллоидных нарушений, не внедряя при этом ни одну бактерию. Это также объясняет, почему в некоторых случаях психотерапия оказывается эффективной при болезнях с туберкулёзными симптомами.

В силу структурной неизбежности, во всяком выражении клеточной деятельности фигурирует какое-либо коллоидное поведение; и любой фактор, нарушающий коллоидную структуру, нарушает и благополучие организма; и наоборот, фактор, который приносит пользу организму достигает и сказывается на коллоидах.

После этого краткого описания структурных особенностей области, в которой мы находим жизнь, мы можем понять сложную проблему ‘тела-разума’. Мы пока не знаем столько подробностей, сколько нам бы хотелось, но они накопятся к моменту, когда мы чётко сформулируем общее решение. Мы считаем хорошо обоснованным экспериментальным фактом то, что вся нервная и ‘умственная’ деятельность имеет отношение к электрическим токам, или же производит их, что сейчас тщательно изучают при помощи инструмента под названием психогальванометр. Я не утверждаю, что задействуются только электрические токи. Может иметь место множество форм энергии излучения, распознать которые мы пока не можем, потому ещё не изобрели для этого инструменты. Эксперименты намекают на такую возможность. Например, верхушка определённого быстро растущего овоща или животной ткани производит какое-нибудь невидимое глазом излучение, которое стимулирует рост живой ткани, с которой она не вступает в контакт. Например, кончик корня репы или лука, если поместить их под правильным углом от другого корня, на расстоянии шестидесяти миллиметров, стимулирует рост последнего так, что увеличение в количестве клеток на ближайшей к точке стимуляции стороне, составляет семьдесят процентов. Эти излучения ускоряют рост некоторых бактерий. Существуют и другие примеры.

Классический пример эффекта энергетических факторов на протоплазму приводит [Уильям] Боуви.

Мы пока что не предположили, что протоплазма растений проявляет устойчивые структурные и функциональные результаты стимуляции — какие-либо характеристики ‘научения’ или ‘привычка-формирования’. Однако в этом случае мы смотрим на нечто подобное; дальнейшие эксперименты в этом направлении помогут понять механизм ‘умственных’ процессов в нас.

Если мы возьмём семя растения, например, тыквы, и оставим его в камере тропизма, в темноте, оно отрастит корень. Когда корень достигнет длины два с половиной сантиметра, мы начинаем наш эксперимент. Изначально, под влиянием силы притяжения, корень растёт вертикально вниз. Если мы повернём камеру тропизма на 90°, так чтобы корень принял горизонтальное положение, он вскоре согнётся вниз под влиянием положительного геотропизма. Однако он сгибается не сразу. Проходит латентный период, — который в случае тыквенного семени составляет около десяти минут — и после этой паузы, корень сгибается вниз. Как только мы установили длительность латентного периода у данного саженца, мы поворачиваем камеру в положения , и делаем это в пределах промежутка ‘времени’ до того как происходит ожидаемое сгибание. Мы повторяем эту процедуру несколько раз. Когда мы приводим корень обратно в положение вертикально вниз, мы замечаем, что он, без дальнейших изменений положения, виляет вперёд и назад в период, согласующийся с действиями эксперимента. Это неожиданное поведение длится на протяжении нескольких дней. Это показывает, что чередующийся стимул силы притяжения, применённый к корню, привёл к некоторым структурным изменениям в протоплазме, которые устойчиво проявляются на протяжении сравнительно длительного периода времени, после того как стимул прекратил воздействие. Становится очевидно, что обучаемость и структурная склонность к формированию энграмм выступает общей характеристикой протоплазмы.

По всем вышеприведённым примерам мы чётко видим, что структура в общем, и структура коллоидов в частности, даёт нам удовлетворительную основу для понимания эквивалентности между событиями, которые ранее мы относили к ‘химии’ и классифицировали как ‘физические’, и, в конечном счёте, между теми, которые мы называем ‘умственными’. Структура и лишь структура даёт не только уникальное содержимое того, что мы называем ‘знанием’, но также служит мостом между разными классами событий — факт, который на текущий момент не понимают полностью.

Резюмируя: Мы знаем, что коллоидное поведение проявляется очень мелко разделёнными материалами, ‘миром заброшенных измерений’, в котором происходит поверхностная деятельность и электрические проявления многообразной и сложной структуры, которые состоят в отношениях с изменчивостью макроскопических характеристик. Мы хорошо знаем, что во всех жизненных процессах, ‘ощущениях’, ‘эмоциях’, ‘мышлении’, семантических реакциях фигурируют по крайней мере электрические токи. Учитывая, что электрические токи и другие формы энергии могут оказывать воздействие на коллоидную структуру, от которой зависят наши физические характеристики, очевидно, ‘ощущения’, ‘эмоции’, ‘мышление’., в целом, с.р, которые состоят в отношениях с проявлениями энергии, тоже производят какие-то эффекты на наши тела, и наоборот. Коллоидная структура даёт нам крайне гибкий механизм с бесконечными возможностями.

Стоит нам проанализировать известные эмпирические факты со структурной точки зрения, как мы обнаружим не только ранее упомянутую эквивалентность, но также обоснованно рассмотрим так называемые ‘умственные’, ‘эмоциональные’ и другие семантические и нервные события в связи с проявлениями энергии, которые существенно влияют на коллоидное поведение, и, в конечном счёте, на поведение наших организмов как-целых. В таких условиях среды, нам следует учитывать все энергии, которые нам удалось до сих пор открыть, не исключая семантические реакции, потому что все эти энергии производят структурный эффект. Учитывая, что язык служит одним из выражений одной из этих энергий, мы можем считать естественным то, что структура языка находит своё отражение в структуре условий среды, которые от него зависят.

До недавнего времени пренебрежение коллоидной наукой и в целом структурой сильно замедлило прогресс в биологии, психиатрии и других науках. В биологии, например, мы большей частью занимались изучением ‘жизни’, которой не существовало; конкретно, смерти. Если мы изучаем трупы, мы изучаем смерть, а не жизнь, тогда как жизнь служит функцией живых клеток. Живая клетка отличается полу-текучестью, а силы, которые действуют в коллоидных растворах и составляют коллоидное поведение, действуют, потому что могут действовать, тогда как мёртвая клетка коагулировалась и здесь уже работает другой набор энергий.

Стоит ли нам задаваться вопросом о том, что жизнь, которую мы относим к коллоидному поведению на микроскопическом и субмикроскопическом уровнях, обусловленная крошечными коллоидными ‘отверстиями’ и структурами, отделёнными от их среды поверхностями, сохраняет схожий характер на макроскопических уровнях? Вместо этого, нам следует удивится, если не окажется именно так.