КИЕВ ОСНОВАЛИ ИУДЕИ?

Начало здесь. Один из главных фетишей как русской, так и украинской истории – древний Киев. Причем если русские придворные историки в XIX веке торжественно постановили считать, что Киеву 1000 лет, то украинские самостийники, жахнув горилки, возвестили миру, что Киеву 2500 лет и потребовали выделить бюджет на празднование этого всемирно значимого юбилея (сдается мне, слово «бюджет» в данном случае ключевое).

Разумеется, и те, и другие предъявили властям какие-то «доказательства». Украинские аргументы о дохристианском возрасте стольного града я, уж извините, рассматривать не буду. С этим пусть санитары палаты №6 разбираются, а вот доводы россиян в пользу того, что «Киев – мать городов русских», можно разобрать. Вообще, странно, конечно, что летописец Нестор говорит о Киеве, топониме мужского рода, как о матери, но это, вероятно, калька с греческого «метрополис» – материнский город. Правда, в той же «Повести временных лет» повествуется, что русская земля пошла быти с Новгорода, якобы основанного легендарным Рюриком, так что матерью должен быть он, но не будем придираться. Это тот же автор, что на голубом глазу сочинял сказки о том, будто варяги плавали в Константинополь морем через сухопутный Рим, а возвращались домой по Днепру через десятки непроходимых километров порогов, которые он не упоминает, так просто зафиксируем факт: древние летописи – такое нагромождение сказок, что пытаться привязать их к реальности зачастую совершенно бессмысленно.

Тем более, что ПВЛ в виде Родзивиловского списка – очевидный новодел, чья история четко прослеживается только с середины XVIII века, а в предыдущее столетие лишь легендируется. Между тем этот сборник не просто важный первоисточник по начальной русской истории, а вообще ЕДИНСТВЕННЫЙ источник. Соответственно, если принять во внимание многочисленные свидетельства фальсификации Несторового писания, то первое подтвержденное свидетельство существования Киева относимо только к концу XVI столетия. Не спорю, возраст солидный, на несколько десятков лет старше Нью-Йорка. Но повод взметнуть в небо салюты по поводу юбилея с тремя нулями наступит еще не скоро.

Профессионалы от исторического словоблудия мне, конечно, возразят, что практически все древние тексты дошли до нас в позднейших списках, и потому нельзя считать их фальшивыми. Согласен, но в этом случае единственный надежный метод, пусть и не абсолютный – сопоставление с независимыми источниками. Независимый – значит имеющий происхождение, никак не связанное с проверяемым документом. В данном случае следует исключить вообще все русские источники (они могли тенденциозно редактироваться или даже фабриковаться с перекрестными ссылками друг на друга в XVII веке, когда несколько десятилетий патриарх являлся сопровителем Московского царства, а церковь – главным государствообразующим институтом. Соответственно, у попов была как заинтересованность в историческом обосновании своего права на власть и территории (в том числе на Киевское и Броцлавское воеводства Польского королевства), так и возможность создавать обширный корпус «летописей» в угоду текущей политической конъюнктуре.

Но писцы с патриаршего «главпура» не имели возможности тенденциозно подправить ливонские, польские, сандинавские, греческие и германские хроники. Их, конечно, тоже вовсю «подновляли», стараясь угодить очередному императору, папе или иному работодателю («историки» всегда были на зарплате), но правки вряд ли касались тех моментов, которые находились за пределами интересов заказчика. То есть немецким хронистам, например, было совершенно не интересен вопрос существования Киева и его терок с Константинополем, тем более, последний в XV веке находился под властью османов. Кто там прибивал щиты на ворота – им глубоко фиолетово. Так что, если бы в исходнике этот эпизод упоминался, мотивов купировать его в списке у них не было.

Соответственно, если Киев существовал с IX столетия и имел приписываемое ему значение, то он должен был упоминаться в европейских источниках. Увы, с этим дело обстоит настолько плохо, что можно даже сказать – никак. То есть в сочинениях позднейших историков мы находим легенды о существовании неких значительных «киевских» летописей, которые якобы они читали, но не удосужились даже сделать выписки, но это настолько очевидные фейки, что даже профессиональные «историки», то есть горячие поклонники всякого рода фальшивок, их достоверными не считают. Таков, например, Киевский апокриф Матея Стрыйковского.

В общем получается странная картина: Киев, или в ином написании Кыев, как бы существовал, и являлся одним из значительных городов Европы и центром крупнейшего древнерусского государства, раскинувшегося от моря до моря, к тому же будто бы находящегося на магистральном трансевропейском торговом пути «из варяг в греки», но при этом европейские и восточные хронисты его совершенно не замечают. Разве такое возможно?

Историки решили восполнить этот пробел настолько смелым путем, что от их наглости дух захватывает – раз нет географически привязываемых контекстуальных упоминаний Киева (то есть упоминаний в связи с историческими событиями), они постановили считать доказательством древнего происхождения «матери городов русских» документы якобы киевского происхождения. Самый известный артефакт такого рода – так называемое Киевское письмо. Оно представляет собой начертанное на пергаменте рекомендательное письмо, выданное некому Яакову Бен Ханукке иудейской общиной Киева для предъявления в других иудейских общинах. По мнению первооткрывателей документа, американских исследователей Нормана Голба и Омельяна Прицака оно может считаться древнейшим аутентичным документом, вышедшим с территории Киевской Руси. Датируется предположительно X в. н. э. Найден пергамент в 1962 г. в Каире, на русском языке опубликован лишь в 1997 г., но почему-то в переводе с английского.

Как сообщает «Википедия», письмо содержит просьбу к евреям других городов пожертвовать денег для выкупа Якова Бен Ханукки. Утверждается, что этот человек, ранее никогда не нуждался, пока не выступил поручителем за брата, взявшего деньги у иноверцев. Брата убили разбойники, и когда пришло время отдавать долг, поручителя забрали в тюрьму. Через год община выкупила его за 60 монет, но для полного освобождения требовалось еще 40. Писан текст на иврите.

Единственная привязка к Руси – это упоминание в нем города Куяб. Назовите мне хоть одну причину, по которой Куяб – это именно Киев, а не древний Куляб в Средней Азии, или еще более древний Куба (Кува)? С таким же успехом можно связать этот топоним с племенем куявы, обитавшем в междуречье Вислы и Нетечи. Сегодня в Польше существует ри населенных пункта с названием Куява и еще один в Черногории. Но на самом деле в названии города первая буква не различима, и читается оно как «…уяб». То, что там должна быть К – всего лишь предположение. Наконец, самое главное: с чего это исследователи решили, что «уяб» является именно названием города. Предложение переведено так: «Мы сообщаем вам, община …уяба». В данном случае «…уяб» может быть, например, именем предводителя общины или ее названием. Ну, как орден иллюминатов или секта столпников.

Строго говоря, в словах «Киев» и «…уяб» даже общей фонемы нет. И привязка к Киеву образовалась исключительно потому, что Герман Голб, изучающий специфику древнееврейского языка, зачем-то привлек работе над расшифровкой текста… украиниста Омельяна Прицака, основателя Гарвардского института украинистики. Вероятно потому, что руническая надпись внизу документа показалась ему похожей на славянские письмена-резы на бересте. Ну а украинец Прицак, изучавший исламскую филологию, арабистику и иранистику, и потому не смысливший ничего ни в рунах, ни в древнееврейском письме, тем не менее с энтузиазмом занялся интерпретацией перевода Голба и интерпретировал «…уяб», как Киев просто потому что он был украинцем по происхождению и некоторое время учился в Киеве.

Кстати, биография у Прицака весьма примечательное. О том, что его отец украинец, умерший когда тот был младенцем, Омельян узнал от учителя математики в польской гимназии, который издевался над ним из-за «неполноценного» происхождения. Именно это сподвигло его осознать себя украинцем и начать изучать украинский язык (родным для него был польский). Позже он стал активистом-украинизатором. В 1939 г. Львов, в котором жил Омельян, стал советским и в 1940 г. студента Прицака призвали в Красную армию. В 1941 г. он попал в немецкий плен и… каким-то образом не только получил свободу, но и поступил в Берлинский университет, где обучался в 1943-1945 гг., после продолжил учебу в Геттингенском университете. Согласитесь, очень нетипчный зигзаг судьбы для военнопленного. В США Прицак попал в качестве приглашенного профессора тюркологии Гарвардского университета, где и составил творческий дуэт с Голбом, нашедшим письмо. Окажись вместо Прицака любой другой ученый – и письмо называлось бы не Киевским, а Каирским по месту находки.

Ладно, сделаем допущение, что в письме действительно упоминается Киев, и это именно известный нам Киев на Днепре (всего подобных топонимов известно порядка 60). Евреев в нем жило немало, так что писать на иврите они могли и в XVI веке. Но ведь в документе не обозначена дата составления, и вообще никаких временных привязок нет. Как же он датирован X веком? Будете смеяться, но Голб датировал его палеографически, то есть по особенностям почерка, хотя лингвистические признаки по мнению других ученых явно указывали на более позднее происхождение письма. Возникает вопрос: как можно палеографически (то есть по аналогии с известными письменными источниками) датировать сей документ, если известны лишь два памятника иудейского письма, как считается, хазарского происхождения, датируемые Х столетием, причем датировка в обоих случаях предположительна, то есть ничем не подтверждена?

Один из них – так называемый Кембриджский документ или письмо Шехтера (по имени первооткрывателя) обнаружен в первой половине ХХ в. и долгое время не признавался подлинником. В частности, этой точки зрения придерживался крупный семиолог, исследователь арабско-семитской филологии Павел Константинович Коковцов, выполнивший перевод с иврита на русский язык и классифицировавший документ, как позднейшую компиляцию. Найдена рукопись в 1912 г. в той же каирской генизе (хранилище рукописей при синагоге), что и Киевское письмо, так что идентичность стиля почерка вполне можно объяснить. Но относимо происхождение данного источника к Константинополю.

Думаю, читателя уже не удивит, что и другой иудейско-хазарский артефакт – письмо царя Иосифа, датируемый концом первого тысячелетия нашей эры, обнаружен все в той же каирской генизе, однако дошел не в подлиннике, а в копиях, наиболее достоверную из которых принято датировать концом XI столетия. Найден каирский список одесским гахамом (мудрецом) Авраамом Фирковичем. Фиркович этот известен тем, что

многие древности, которые он представил общественности, оказались на поверку им же сфальсифицированными. Тем самым ценность Письма царя Иосифа становится весьма сомнительной. Тем более удивительно, что «первоисточник» найден уже после опубликования в 1577 г. в Стамбуле Исааком Акришем еврейской пропагандистской книги «Голос посланца благой вести», включавшей редакцию того самого Письма Иосифа.

Короче говоря, история с иудейскими пергаментами из каирской генизы более чем мутная. Но разве историков это смущает? Написал некий иудей слово «…уяб» – значит это дает повод для «фундаментального исследования» института долгового рабства на Руси (см. Пузанов В. В. «Киевское письмо» как источник по истории права Древней Руси»). Смешно? Да, цирк уехал, клоуны остались. А уж какое открывается поле для проеврейской пропаганды! Некоторые баснописцы уже всерьез утверждают, ссылаясь на письмо Ханукки, что Киев был основан вовсе не презренными гоями вроде Кия, Щека и Хорива, а чистопородными представителями богоизбранного народа и исключительно ими же был населен.

Еще один письменный памятник, относимый к IX-X вв. – так называемые Киевские глаголические листки. Эта, по словам «ученых», древнейшая восточнославянская книга представляет собой семь лоскутов хорошо обработанного тонкого пергамента в картонной оправе, испещренных черными и красными чернилами глаголическими буквами. Содержание листков определил их исследователь академик Измаил Срезневский. Текст, что занимает три четверти первой страницы – отрывок из апостольских чтений. Содержание текста на остальных страницах являет собой собрание западно-христианских месс – мисал, переведенных с латинского языка.

Указывая на некоторые особенности текста, исследователи предполагают, что происхождение его западнославянское (чешское или моравское). Никаких указаний на то, что сей документ относится к IX-X столетиям, в тексте не содержится. Ссылки на особенности орфографии (якобы более архаическая, нежели в других случаях) малоубедительны, потому что столь древние письменные источники существуют в единичных экземплярах и их более-менее точная датировка представляется невыполнимой. Можно, конечно, предположить, что архаичная глаголица перестала употребляться после создания кириллического алфавита, но это в корне неверно. Глаголический алфавит вплоть до середины XX века использовался хорватскими католиками при совершении богослужений по глаголическому обряду. На Руси же, как считается, глаголица практически не использовалась, будучи широко распространенной лишь на Балканах.

Почему листки названы Киевскими – загадка. В 1872 г. эту достопримечательность подарил Киевской духовной академии ее воспитанник, начальник Российской духовной миссии в Иерусалиме архимандрит Антонин (Андрей Иванович Капустин). Тот в свою очередь отыскал их во время своего пребывания в монастыре Св. Екатерины на горе Синай в 1870 г. Так что сии листки по праву следует именовать Иерусалимскими или Синайскими.

Как видим, если легализовать слово «Киев» в древности пытаются такими казуистическими способами, прикрывая полное отсутствие упоминаний в раннесредневековый период в независимых источниках Киева и Киевской Руси, то определять возраст города следует по другой методике – идя от поздних свидетельств к более ранним, пытаясь согласовать их между собой. (Продолжение следует)