James Baldwin Racism
👉🏻👉🏻👉🏻 ALL INFORMATION CLICK HERE 👈🏻👈🏻👈🏻
With the violence of 1968—Martin Luther King Jr.’s and Robert F. Kennedy’s assassinations, a riotous Democratic National Convention, countless civil rights protests, and so on—still very fresh in the public consciousness, James Baldwin appeared on The Dick Cavett Show on May 16, 1969, and offered his perspective on the state of race relations in America.
The segment begins with Dick Cavett citing the optimistic folks who point to the rising number of Black Americans in sports, politics, and entertainment, and asking his guest if this is a sign that things are getting better. After explaining to Cavett that the Black community isn’t—and, in fact, never has been—optimistic, Baldwin articulates that the “progress” is only progress as defined by white people of privilege.
“Insofar as the American public wants to think there has been progress, they overlook one very simple thing: I don’t want to be given anything by you. I just want you to leave me alone so I can do it myself,” he says. “And it also overlooks another very important thing: Perhaps I don’t think that this republic is the summit of human civilization. Perhaps I don’t want to become like Ronald Reagan or like the president of General Motors. Perhaps I have another sense of life… Perhaps I don’t want what you think I want.”
Cavett goes on to ask Baldwin for his opinion on the figures of the civil rights movement “who frighten us the most”—leaders like H. Rap Brown and Stokely Carmichael—because they consider violence a necessary component of overturning systemic injustice. Baldwin responds that such ideology is only an issue when it’s coming from Black people.
“[When] any white man in the world says ‘Give me liberty, or give me death,’ the entire white world applauds. When a Black man says exactly the same thing, word for word, he is judged a criminal and treated like one…” Baldwin explains.
Throughout the interview, Baldwin illustrates each point with a lyrical clarity that readers will recognize from books like Giovanni’s Room and Go Tell It on the Mountain, and it’s well worth watching the full 17-minute clip below.
The content you see here is paid for by the advertiser or content provider whose link you click on, and is recommended to you by Revcontent. As the leading platform for native advertising and content recommendation, Revcontent uses interest based targeting to select content that we think will be of particular interest to you. We encourage you to view our Privacy Policy and your opt out options here.
Want your content to appear on sites like this?
Increase Your Engagement Now!
Want to report this publisher's content as misinformation?
Submit a Report
Изображения
Мультимедиа
Встроенный контент и реклама
Комментарии
Александр Генис: Восемь лет назад, когда Америка впервые избрала себе первого чернокожего президента, казалось, что расовые отношения в стране, наконец, вошли в норму. Ведь без белых избирателей Обама не смог бы попасть в Вашингтон. С другой стороны - о какой дискриминации можно говорить, если афро-американец выбран президентом?!
Однако кризис в расовых отношениях, связанный с демонстрациями против полицейской жестокости и убийством пяти полицейских в Далласе и трех в Батон-Руже, заставляет вспомнить бурный опыт 1960-х. Об этом - среди прочего - рассказывает новая биография крупнейшего афро-американского поэта Джеймса Болдуина. У микрофона ведущая КО АЧ Марина Ефимова.
Марина Ефимова: Джеймс Болдуин – замечательный писатель второй половины 20-го века – американец, точнее - афро-американец родом из нью-йоркского Гарлема. Славу принесла ему вышедшая в 1955 году повесть «Записки сына Америки». К этому времени он был уже известен своими статьями и романом «Иди, вещай с горы». Но «Записки сына Америки» обладали особыми свойствами. Это - заметки юноши из Гарлема, сюжетно привязанные ко дню похорон отца - вернее, отчима, который мальчика вырастил. Автор описывает характер и судьбу отца (старомодного, жёсткого проповедника), нищую жизнь в Гарлеме 1930-х и 40-х годов, страшный бунт в гетто. При этом вещь написана так, как будто ее автор – европеец, способный посмотреть со стороны на специфически американскую проблему. В этих записках столько проницательной объективности, столько общей культуры, такая широта взгляда на человеческую натуру и такое литературное мастерство, словно за автором стоят века европейского литературного опыта. Словом, это была не этническая литература, не «литература протеста», а просто – литература:
Диктор: «Отношение жителей гетто к белым американцам не допускает ничего простого, - например, несложного и освобождающего чувства ненависти. Чтобы просто ненавидеть белых, надо выбросить из своего сердца столько противоречивых чувств и сложных счётов, что сама ненависть станет изнуряющей и саморазрушительной позой. Мир белых так могуществен и самодоволен, так невежественен и невинен, что часто сам похож на гетто. И это создает смятение чувств у тех и других».
Марина Ефимова: Детство Болдуина прошло в гетто, которое оберегало его от унижений расизма. Его религиозный, гордый и гневливый отчим выбрал для себя жизнь без контактов с белыми. Когда однажды к ним домой пришла белая учительница Джеймса, хотевшая сводить своего начитанного и одарённого ученика в театр, отец вытащил сына в коридор и допытавался об истинной причине визита. «Отец, - пишет Болдуин, - сердился на нас, детей, за то, что мы вошли в контакт с миром, который был закрыт для него».
В 1940-х годах Джеймс, начинающий писатель, поселился в другом нью-йоркском гетто – культурном, в Гринвич-Виллидж. Он дружил с Марлоном Брандо, с Генри Миллером, с фотографом Ричардом Аведоном, с режиссером Элией Казаном. Но за пределами Виллиджа его везде встречали таблички: «Только для белых». Это было унизительно и начинало возбуждать в нём гнев, а гнева - ненависти в себе - Болдуин боялся больше всего:
Диктор: «Отец жил и умер в состоянии невыносимой горечи духа. И его похороны, по символике судьбы, пришлись на день бунта в гетто. Мы везли его тело по неспокойным улицам Гарлема (с разбитыми витринами, по улицам, устланными выброшенными одеялами), словно для того, чтобы я мог убедиться, какой разрушительной силой обладает эта горечь. И я остро почувствовал: то, что погубило отца, грозит мне. Ненависть, которая может убить многое, не упустит шанс убить и того, кто ее испытывает».
Марина Ефимова: Джеймс Болдуин бежал от собственного гнева в Париж, с сорока долларами в кармане, вслед за другими афро-американцами - писателем Райтом, поэтом Ленгстоном Хьюзом, джазистом Дилэни. В его первом романе, написанном заграницей, не было ни одного чернокожего персонажа. И этот роман – «Комната Джованни» - стал самым знаменитым произведением писателя.
Новую книгу о Болдуине профессор ун-та Манчестера Дуглас Филд назвал: «Все эти незнакомцы. Разные жизни Джеймса Болдуина». Под «незнакомцами» он имеет в виду многие ипостаси сложной личности писателя:
Диктор: «В разное время он был высоколобым интеллектуалом, богемным эпатажником, активистом движения за права человека, старомодным романистом, представителем гомосексуального ответвления движения Черного национализма, афро-американцем со сложным и спорным отношением к Африке. Он был невероятно противоречивой личностью, и всегда искал истину - в ущерб чистоте идеологии».
Марина Ефимова: Его отказ отдать предпочтение идеологии сделал его изгоем в среде активистов чёрного движения. «По одну сторону баррикад я - «сердитый молодой человек», - писал он, - по другую – «дядя Том». Мартин Лютер Кинг не нашел нужным включить его в число выступавших во время знаменитого «Марша на Вашингтон». Болдуин писал в своем знаменитом эссе «Романы протеста»:
Диктор: «Авторы «романов протеста» путают литературу с полемикой и поэтому портят и то, и другое. В хорошей литературе, как в жизни, мало героев и злодеев, и много запутавшихся людей, которые пытаются, как могут, сладить со своей путаницей. Роман требует присутствия живых людей, которые не подпадают ни под какие категории».
Марина Ефимова: И всё-таки можно сказать, что в творчестве Болдуина была главная тема – пагубная власть над человеком идеологии и фанатизма, и опасность приспособления к ним. В романе «Комната Джованни» герой так пугается своей преступной любви к другому мужчине, что выбирает проторенный путь, разбивая жизнь и себе, и тому, кого он любит. Эпиграфом к роману Болдуин взял слова из «Песнь песней»: «Любовь сильна, как смерть». В жизни Болдуин больше любил, чем был любим. Его друг, профессор Дэвид Лиминг, у которого в 2005 году я брала интервью, сказал о нём так:
Диктор: «Он был обделен домашним счастьем, и думаю, дело было не в гомосексуализме, а в его пророческом горении. Он был одержим миссией, ибо с детства был уверен, что призван быть свидетелем – беспристрастным и надежным свидетелем своего времени».
Марина Ефимова: И всё же Болдуин не удержался на шаткой позиции беспристрастности. В начале 1960-х, после марша на Вашингтон, после того, как Джон Кеннеди представил Конгрессу закон о нелегальности сегрегации, на Юге начали взрываться бомбы. От одного взрыва погибло шестеро негритянских детей. И Джеймс Болдуин кричал с трибуны:
Диктор: «В 20-м веке!.. В христианской стране!.. В церкви убивать детей!.. Как это можно было допустить?!»
Марина Ефимова: Он написал серию эссе «В следующий раз – пожар!», и многие белые американцы восприняли их как угрозу. В Америке движение за права афро-американцев раздробилось, росли, как грибы, милитаристские группы. Болдуин интервьюировал Элайджу Мухаммада - главу «Нации ислама», декларировавшего духовное и биологическое превосходство чёрной расы. Став публицистом, Болдуин отточил резкий, выразительный стиль и завоевал огромную аудиторию. Он стал влиятельным человеком, его приглашали в Белый Дом. Но однажды (в 1970 году) ему пришёл по почте стишок от поэта Ленгстона Хьюза: «Эй, Джимми, разве ты не слышал, что «Race and art / are far apart»? («раса и искусство далеки друг от друга»). И Болдуин вернулся во Францию. Он умер в 1987-м от рака лёгких. Его гражданские эссе утратили популярность в более мирные 1970-е годы, но проза Болдуина осталась жемчужиной американской литературы.
Однако времена вновь изменились. В Книжном обозрении “Нью-Йорк Таймс” рецензент Натаниель Рич пишет:
Диктор: «То, что раздражало социальных активистов при жизни Болдуина, дало ему огромный авторитет после смерти, особенно сейчас, когда дебаты о расовых отношениях вышли на новый уровень. Теперь его обожают и цитируют все (а цитат у него можно найти на любой вкус). Его даже возводят в ранг пророка, что неверно – Джеймс Болдуин не мог предвидеть будущее. Зато никто точнее, чем он, не диагнозировал настоящее».
Персонализированные новости в вашем кармане
Самые свежие новости с доставкой на дом
Радио Свобода © 2021 RFE/RL, Inc. | Все права защищены.
Министерство юстиции России внесло корпорацию РСЕ/РС и некоторые ее проекты в свой реестр зарубежных средств массовой информации, объявленных "иностранными агентами". РСЕ/РС не является "агентом" ни одного из правительств и считает это решение несправедливым и юридически спорным. Подробности здесь.
Чтобы прокомментировать фрагмент текста или сообщить об ошибке, выделите текст и нажмите Ctrl + Enter (или кликните по ссылке)
Выделенный текст ограничен лимитом в 300 знаков
How James Baldwin Told the Truth About Racism in America | Time
James Baldwin Talks Racism on ‘The Dick Cavett Show’ | Mental Floss
Джеймс Болдуин : расизм и поэзия
«Белый — это не цвет, это отношение». Интервью с писателем и борцом за...
Looter to Who? James Baldwin on Racism in America
Free Amateur Pprn
Roxxyx Porn
Lesbian Amateur Tube
James Baldwin Racism
:max_bytes(150000):strip_icc()/GettyImages-57172813-58b892095f9b58af5c2e3f6b.jpg)
