Из за коронавируса страшно делать минет можно только дрочить руками

⚡ ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Из за коронавируса страшно делать минет можно только дрочить руками
Доступ к информационному ресурсу ограничен на основании Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».

Доступ к информационному ресурсу ограничен на основании Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».

Доступ к информационному ресурсу ограничен на основании Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».


В данном произведении присутствует ненормативная лексика, жаргонизмы, сленг, графичное описание эротических сцен, описание гомосексуальных отношений. Если что-то из вышеперечисленного претит Вам, просьба покинуть страничку.



Кайф — когда небо горит огнем,
Когда мы утопаем в нем;
Кайф — когда среди огромных стен
Места нет для других систем.

Кайф — когда до обнаженных звезд
Не боится коснуться мост;
Кайф манит нас по нему пройти
И растаять в конце пути.

Добро пожаловать за край холодных скучных дней,
Я научу тебя играть с фантазией твоей.
Добро пожаловать на край последней западни,
Я научусь с тобой играть, лишь руку протяни.

Кайф — когда замыслы у небес
Открывают свой занавес;
Кайф — когда тысячи ярких снов
Поменяют значения слов. (с)

«Кукрыниксы» — Кайф



I. Вояж по «Саквояжу».


«Саквояж» – это пафосный и закрытый ночной клуб для элитной публики. Селебрити стекались сюда волной, он стал популярен в одночасье, ведь идея столь примечательного места заключалась в одной простой вещи. Кайф для господ. Это касалось не только «дури» различного вида и высшего качества, но и вообще всего. Кайф от лучшей музыки, дорогих вещей, возможности закрыться от мира, не боясь плюхнуться пьяной мордой в тарелку, а на следующий день увидеть конфуз в печати.
Элитные проститутки здесь – это вам не шваль какая-нибудь… Эти девушки, равно как и юноши, обладали прекрасными манерами, образованием, внешней привлекательностью и сами были, как эти долбанные знаменитости. Они реально психологами могли работать. Все до единого. Адаптировались к человеку как воск, как текучий сплав, зная, с кем нужна ласка, с кем порево, кто просто по****еть, а кого отъебать, кому отдаться. Они выслушивали, вели светские беседы, матерились или же молча улыбались. И не жаловались на жизнь. Наоборот, здесь их уважали даже.
Макс Кирин – хозяин заведения – строго следил, чтобы его правила соблюдались, товар всегда был на уровне, и эксцессов не происходило. Хер знает как, но у него получалось держать всех в узде одним своим незримым присутствием. Я знал, что у Макса было темное прошлое, но на самом деле никто рта не открывал – его боялись и любили. Чем он заработал такой авторитет, я уж не знаю. Да мне и ни к чему это. Я вообще не сторонник влезать в чужое дерьмо. Сам по себе, и чужие проблемы, бабские сплетни, выяснения отношений и прочая муть меня не интересуют.
Я просто бармен. Бармен в «Саквояже».
И живу, как хочу.
Мне нравится то, чем занимаюсь, зарабатывая на жизнь. Я ведь один. Крутиться приходиться… Жизнь, сука, такая падла. На образование свое и на съем комнаты, и на поесть-попить, и на отдохнуть – давно сам. Последний курс института – и я вздохну более свободно. Не придется разрываться. Я благодарен Максу, что он взял меня в «Саквояж» на первый этаж. Но взял же, хоть и не должен был. Практики у меня было мало, но желания хоть отбавляй. А еще, я тогда был на мели. В карманах ветер, как и в башке. Лишь глаза горели. Я его даже не просил, а скорее требовал взять меня на работу. Очень хотел. Ведь знал, что здесь заработать можно немало – бросил бы две подработки, на которых копейки подгребал и зажил счастливо. Да. Вот так я и думал, разливая «Мохито» двум клиенткам у барной стойки на первом этаже.
Первый этаж. Танцпол, три длинные, змеями вьющиеся по периметру помещения барные стойки, кожаные диваны, стекло столов и музыка, музыка, музыка… Битами режущая сознание, пронзающая тело. В этой работе, определенно, был кайф и для меня.
– Сегодня много народу… – Карла, главная шлюха «Саквояжа», лениво пристроилась на высоком стуле у стойки, бросив взгляд томных карих глаз на танцпол.
– Да, битком, – ответил я, перекрикивая звуки играющего трека. – Ты чего здесь? На втором была?
– Нет еще. Я жду кое-кого.
– Ааа… постоянный?
Карла вскинула на меня свои черные проницательные глаза и растянула губы в чувственной улыбке. В такой улыбке, что яйца поджимались к члену у всякого, кто это видел. Карла была невъебенной. Умная, матерая тетка, повидавшая жизнь и волею судьбы оказавшаяся в «Саквояже», как и мы все. Когда-то у нее были и муж, и ребенок. Но мужик ее, придурь конченная, подсел на азарт, сливал все деньги, ухуячивался в задницу алкоголем от невозможности выиграть, упивался депрессией и жалостью к себе такому, ****ь, несчастному. А она пахала как лошадь. Преподавателем по античной литературе в нескольких институтах. Моталась по Москве как проклятая, чтобы приехать домой к трехлетнему сыну – обнять, поцеловать, прижать к себе этот маленький комочек счастья. Снова увидеть опухшую, и уже такую ненавистную, рожу муженька, его слезящиеся красные глаза, слушать тошнотворные обещания не делать того, что – они оба знали – он все равно сделает. Потому что слаб.
Конец, знаменующий собой начало новой жизни, все же наступил. Когда этого мудака прикрыли на пять лет за кражу, и к ним в квартиру пришли «братки» за долгом ее муженька. Занял-то он не хило. Ну, что с бабы взять. Ну вот и взяли. Под свое «крыло». Сын уехал к бабке на Украину. А она здесь – в столице. Пока Макс ее не углядел в общей тусовке. И выкупил там, или я не знаю что. В общем, договорились они с хозяином Карлы на тот момент. Понравилась она ему. Она не могла не понравиться. Такая вся из себя аристократичная: тонкая, высокая, с угольно-черными волосами, прямой осанкой, длиннющими ногами, полной тугой грудью, приятными женственными изгибами. Но не внешность ее была уникальной. Характер, интеллект, взгляд с поволокой, такой бархатный, манящий – вот это было уникально. И еще секс. Еблась она знатно. Я знаю. Было у нас.
Она никогда эмоций своих не показывала, не рассказывала о себе ничего. Вечно спокойна и сексуальна до одури. А тут письмо ей пришло. Привет с «зоны». От козлодоя ее. Мол, прости, люблю и бла-бла-бла. Вот тогда она и сорвалась. Я ее пьяную со второго этажа на руках нес через «черный вход». Меня Макс попросил. Домой ее привез вообще невменяемую. Тушь по щекам, размазанная красная помада, высохшие дорожки слез и обмякшее легкое тело. Раздел, в душ затолкал и холодную воду врубил, чтоб очухалась немного. Я тогда не понимал, что с ней. А она сидит, дрожит под ледяными струйками воды, вялая, какая-то пустая, как кукла, обреченная… Смотрел на ее тело, бледное, худое, с поразительно чистой кожей, на грудь с яркими темными сосками, которые в миг стали острыми от холода, на ноги ее – такие стройные, длинные… Понимал, что пьяная она, несчастная, но что я мог поделать. Захотел. Чуть ширинку членом не порвал – так хотел ее в тот момент. Вытащил из душа, растер полотенцем, а потом в спальню отнес. Трахались мы всю оставшуюся ночь. Жестко. Отдавалась она самозабвенно, страстно, в кровь царапая меня острыми ногтями, шипя, кусая и тут же зализывая ранки. Она была горячей, дерзкой – насаживалась на мой член, вращая бедрами так, что выть хотелось. Хрипел, прихватывая зубами торчащие соски на полной груди, врезаясь в нее по самые яйца, слыша, как она задыхается при каждом толчке – такая мокрая внутри – стискивая мой член влажными мышцами, откидывая голову, выгибаясь подо мной…
А потом она мне и рассказала все. Закуривая тонкую сигарету, расслабленно растянувшись своим дивным телом на широкой кровати. Я не спрашивал. Просто молчал и слушал. Мне-то, по большому счету, наплевать было, что там, как у нее. Я не собирался жалеть ее – у каждого своя дорога, и только ты сам в ответе, куда свернешь. Но все же проникся к ней. К такой холодной, циничной, принимающей правила игры этой жизни. В этом мы были с ней похожи. С ней спокойно как-то было. Я понимал, почему клиенты спрашивали ее чаще, чем какую-либо другую. С Карлой забываешь обо всем. Есть только ты и она. И в этот момент нет никаких проблем, и весь мир и время застывают. Такое она воздействие оказывает. Дамочка с мужскими, а не женскими мозгами, и сильной волей. Элитная проститутка. Звезда «Саквояжа». Тогда я думал, что ничто не сможет сломать Карлу. Ничто и никто …
– Старый знакомый. Он уезжал на время. – Карла закинула ногу на ногу и достала пачку сигарет. Изящным движением вытащив одну, прихватила мягкими губами фильтр и прикурила.
– Я всех твоих знаю… – тихо и беззлобно рассмеялся я.
Карла хмыкнула в ответ и прищурилась:
– Его не знаешь.
Понимаете, иногда бывает такое, что вроде и не произошло ничего, но мурашки по коже и «дежавю»… Словно видел уже где-то или приснилось. Вот так и сейчас меня передернуло от этой, казалось бы, ничего не значащей фразы. Картинка того, как Карла сидела вот так у барной стойки, смотрела с прищуром на меня своими томными, умными глазами и, затянувшись сигаретным дымом, произнесла на выдохе: «Его не знаешь». Как кадр из прошлой жизни. Ощущение, что должно произойти что-то важное, определяющее… Глупости, конечно, но это засело у меня в голове. Запомнилось. Фотография.
Я повел плечом, пытаясь отогнать видение, да так и замер с шейкером для коктейля в руке, от вкрадчивого, низкого, хриплого голоса. Столько ****ства было в нем.
– Карла, звезда моя…
Я вскинул голову и впился взглядом в брюнета, который по-свойски обнял Карлу со спины и рывком прижал к себе. Я видел, как женщина словно обмякла в этих чудо-объятиях. И с улыбкой повернулась к борзому парню.
– Здравствуй, дорогой… – «Дорогой» времени не терял, сразу накрыл своими тонкими губехами рот Карлы, а та вся выгнулась, прижалась, наверно потекла сразу как сучка… Да почему «как», собственно… Не знаю, чем он взбесил меня. Но то, что весь его облик вызывал у меня негатив, я прочухал сразу. Все в нем говорило об уверенности в своей неотразимости, властной натуре. Сексапила, конечно, ключом била. Девки у барной стойки все изъерзались от этой персоны. Только я не знал его. Это факт. Он точно не из певцов и певулек, или там не рокер какой подвальный, не телеведущий. Хотя просто так здесь бы он не оказался. Значит, был кем-то… Богатенький мальчик, шмотки-то хоть и «кэжл», но куплены явно не на рынке. Просто и со вкусом одет. Фигура спортивная, высокий, с острыми чертами лица, с красивыми скулами и глазами… Глаза, в которых читался вызов – мужской, выебистый такой. Эта сука присасывала Карлу, а смотрела на меня. Ярко-голубыми зенками своими. А я так же смело смотрел в ответ на это охеревшее создание.
Полизавшись пару минут, «выебулька» оторвалась наконец от податливых губ Карлы, кивнула в мою сторону и, задрав подбородок с козлиной бородкой, спросила:
– Это что?
Вот урод!
Карла улыбнулась и покачала головой:
– Не «что», а «кто», Гер. Новый бармен.
– Ммм… – я скорее понял по мимике, чем услышал, как промычал Гер. Музыка раскачивала танцпол, заглушая собой голоса. – А имя-то есть у «нового бармена»?
Рука с длинными пальцами и широкой ладонью передвинулась с талии Карлы выше, под грудь, властно стискивая нежное тело.
– Влад, – опередил я Карлу. Надеялся, что это прозвучало невозмутимо, ведь ссориться с клиентами мне ни к чему. Хотя чувствовал, как кровь ударила в голову, а кулаки непроизвольно сжались до побелевших костяшек – так решительно хотелось вмазать этому самодовольному чучелу.
Такое редко со мной случалось, чтобы человек с первого взгляда, даже не с первой встречи, вызывал столь явную антипатию – до дрожи, до такого ослепляющего чувства беспричинной ярости.
А он посмотрел на меня, как на насекомое. Нет, как на червя. Дождевого, безмозглого, пресного и склизкого такого червя, на которого наступишь в пасмурный день и не заметишь, что раздавил.
Потом отвернулся, словно меня и вовсе не существовало, и не было этих взглядов, понтов, вопросов… Как будто потерял интерес. Шепнул Карле что-то на ушко – та улыбнулась, кивнула в ответ, бросив на меня извиняющийся взгляд, медленно сползла со стула и, обняв Гера за талию, проследовала на второй этаж.
Я посмотрел им вслед, пытаясь успокоиться. Гер. Что за имя идиотское?
Не знаю, как я закончил смену, машинально мешая ингредиенты, фальшиво улыбаясь посетителям, разливая напитки по бокалам, мечась вдоль барной стойки… Все мои мысли тогда находились на втором этаже. Там, где в отведенных комнатах клубились ВИПы – с отдельными барами и официантами для каждой комнаты, музыкой на заказ, караоке и прочими примочками. Там исполнялись желания «золотой молодежи» и пожухших толстосумов.
Сонный и усталый, я ввалился утром в квартиру, которую снимали вместе с тремя парнями, тихо снял кроссовки и прошел, стараясь не шуметь, в свою комнатушку. Одетым упал на кровать и тут же провалился в тяжелую дымку Морфея…



II. Сладкий плод запрета.



У Макса было жесткое правило: отношения какого-либо рода между персоналом и посетителями – табу. Для этого существовали такие, как Карла. Это была их обязанность. Их работа, если хотите. И каждый винтик отвечал за свой шпунтик. Каждый актер играл отведенную ему роль.
Ничего не значащий флирт, вежливые улыбки, ласковые слова и комплименты, но не более. Переходить эту грань было нельзя. Иначе… Я не знал, какое могло быть наказание. И почему все так негласно соблюдали это правило. Ведь это жизнь – никогда не знаешь на кого поведешься. Но, наверно, в этом был смысл.
Пока это меня не касалось, и я не думал об этом. Мне было все равно. Я же не знал, что так всё… перевернется…
Я два выходных провел в жуткой, отвязной беготне. Съездил в институт на пары, потом встретился с друзьями – решили поехать в боулинг. Там, катая шары, познакомились с какими-то девчонками. Мне приглянулась одна, мы потом ко мне поехали после всего. Ну и развлеклись по полной. Только вот какая штука. Когда трахались мы, я не о теле подо мной думал… Закрывал глаза, а там… Другое было. Картинки, пленки диафильма, разврат жуткий, а главные герои… Что это, я не мог понять. Почему так штырило меня нереально. Я ведь не загонялся никогда ни по кому. Равнодушный.
Чаще даже было так, что хочешь тело: нравится, возбужден, насадить, подчинить, чтоб стоны слышать, крики, мольбы… Так, чтоб в кайф обоим. И все замечательно. Искры, страсть, судороги оргазма, удовлетворение. А потом… опустошение. Смотришь на нее, лежащую рядом с тобой, только что облюбованную с ног до головы. И противно. Она медленно, но верно превращается в проблему. Лежит такая – сопит, или прижимается к тебе, и пахнет… А тебе противно – до тошноты, до невозможности. И хочется спихнуть ее, послать к чертям, не видеть, избавиться, стряхнуть… Как использованный презерватив – выкинуть и забыть.
И выкидываешь, и забываешь. По мразотному, да. Согласен. Но по-другому редко было, к сожалению. Когда хотелось с кем-то еще встретиться, и еще. А если было, то быстро приходило пресыщение. Может, я ненормальный? Не любил никогда. Никого. Только себя. Эгоист до мозга костей. Нет, я не кичусь этим. Просто мне как-то пох.
И, знаете, ведь в тот момент, когда я эти тела поутру ненавидел – понимал, что себя в данную секунду ненавижу сильнее. От неспособности почувствовать большего, как другие люди…
На следующий день отсыпался, а вечером сходил в кино на «Мечту Кассандры» Вуди Аллена. Отменный фильм – я переключился немного. Жизненно так снято, хоть и гиперболично.
В «Саквояж» на смену пришел в приподнятом состоянии духа. За выходные расслабился и успокоился немного. Настроил себя, что заводиться не от чего. Повода ведь, реально, не было.
Не было… До того…
В комнате для персонала переоделся в белую приталенную рубашку и черные брюки. Такая форма была у всех барменов на первом этаже. Удобно и ненавязчиво. Осмотрел себя в зеркало, нанес на вьющиеся волосы гель, чтобы кудри не пушились, как у долбанного одуванчика.
И вышел в зал. До открытия оставалось не больше десяти минут. Диджей уже раскачивался треками, официанты кучкой стояли на противоположной от меня стороне в конце барной стойки и о чем-то трепались. Я кивнул снующему по залу в поисках чего-то напарнику в знак приветствия. Собственное расслабленное состояние обнадеживало.
– Влад, тебя Макс зовет.
Я удивленно обернулся – телохранитель Кирина, Коля Зимин, стоял у меня за спиной.
– Случилось что?
– Я не в курсах. Зайди к нему в кабинет.
Я нахмурился. Максу, вроде, не было до меня дела. Сталкивались мы с ним редко. Тогда, с Карлой, я просто под руку подвернулся – увидел, как он ее в свой кабинет волок, пьяную. Больше не общались. А тут – на тебе!
Поднявшись на второй этаж, я прошел по коридору, украшенному черными глянцевыми дверьми с серебряными номерками, за которыми были звукоизолированные комнаты для господ. Дошел до конца, свернул налево и опять до упора. Остановился у двойных массивных дверей и бодро постучал. Услышав, что войти можно, я втек в кабинет босса.
Макс стоял у огромного окна, тонированного в «зеркало» с внешней стороны. В его руке был квадратный бокал с янтарной жидкостью и льдом. Я помялся и прочистил горло тихим кряканьем, обозначив свое присутствие.
Макс обернулся – весь такой холеный, в дорогущем костюме от Армани – и посмотрел на меня.
– Как работается, Влад? Уже полгода, как ты здесь… – он улыбнулся, но глаза были равнодушные, как всегда.
– Да нормально все. Меня устраивает. Разве кто-то жаловался? – в открытую спросил я, прямо посмотрев на Макса.
– Не ершись ты, – тихо рассмеялся Кирин. – Наоборот. Тебя хотят на второй этаж.
Вот сейчас я напрягся, да. Как кувалдой по голове. С какого, собственно?
– В смысле? – решил протупить я.
– В таком. Сегодня ты работаешь в пятой комнате. Там ничего сложного. Просто закрыто ото всех. Будешь разливать свои коктейли, обслуживать клиента и ничего более. Только единственное – когда работа окончена, закрыв за собой дверь «ВИПа», ты должен забыть обо всем, что слышал и видел. Гонорар в три раза больше, чем у тебя сейчас. Все понятно?
Я кивнул, чувствуя, как клокочет в груди. Я был счастлив. Да, меня, придурка, нисколько не насторожил тот факт, что меня кто-то хочет. Тогда только купюры в глазах мелькали, и нетерпение охватывало всю мою меркантильную натуру.
– Понятно, – выдавил я как-то.
– Ну, раз понятно, тогда все. Форму возьмешь у Коляна, он тебе все и покажет.
Я кивнул и вышел, дверь с щелчком захлопнулась на автоматический замок, запечатав кабинет от посетителей.
Колян, действительно, мне все показал и рассказал. И теперь я стоял за шикарной черной барной стойкой, отливающей «металликом», и на радостях поправлял алую бабочку на шее. Комната была дорого отделана и обставлена. Все в черных и красных тонах, как в каком-нибудь будуаре. Здесь были и огромные широкие кожаные диваны, столы, лоснящиеся в приглушенном свете ламп, шкуры каких-то животных, расстеленные на полу и на диванах, огромная плазма на стене, техника, винтажные торшеры и подсвечники, как ни странно, прекрасно сочетающиеся с современными технологиями. Комната была агрессивна по дизайну, и мне это нравилось. Будоражило.
Прошел час, а я все ждал клиентов. Может, кто знакомый из телека будет. Посмотрю «в живую» хоть.
Я знал, что на первом этаже в это время народ уже отрывается по полной, а бармены бегают, как в задницу ужаленные, вдоль стоек. Усмехнувшись, налил себе минералки и залпом выпил. Я уже немного нервничал. Но старался собраться.
Во втором часу ночи, когда я уже рассмотрел, казалось, каждый предмет интерьера в комнате и «залипал» от безделья, дверь с легким щелчком замка отворилась, и я увидел долгожданного гостя.
Сказать, что я охуел – ничего не сказать.
Это был Гер.
Волчий взгляд и дерзкий оскал. Комната как будто сжалась, и стало теснее от всепоглощающей, давящей, опиумной энергетики этого зверя. То, что человеческого в нем мало, не было преувеличением. Сплошной вызов. И, как не хотелось себе признаваться, животная сек
Волосатая Пиздища Жены
Прикольную брюнетку развели на хора и обкончали красивое лицо
Падчерицы предлагают отчимам снять оргию