Из сердца тьмы. Автофикшен-трилогия Оксаны Васякиной — "Рана", "Степь", "Роза"

В конце апреля и начале мая дочитал автофикшен-трилогию Оксаны Васякиной. Проходило это моё знакомство не сказать, что б гладко. "Рану" прочитал ещё в начале прошлого года (наименее подходящей книги для новогоднего чтения, пожалуй, и не придумаешь) — специально к своей курсовой работе о прозе тридцатилетних. А вот "Степь" и "Розу" закончил совсем недавно — торопился к обсуждению "Розы" в книжном клубе нашей магистратуры. После травмирующей и очень больной "Раны" думал, что больше ни за что не возьмусь за прозу Васякиной, но после последующих двух книг понял, что не так она и страшна и даже очень прекрасна.

Сначала Васякина бьёт тебя под дых, выворачивает наизнанку, не оставляя живого места, а потом будто бы извиняется (на самом деле, нет), поднимает тебя, отряхивает и предлагает поговорить ещё — на этот раз мягче, без кулаков. И ты несмело киваешь, усаживаешься поудобнее и слушаешь историю семьи, где никого уже нет в живых: мать главной героини умерла от рака, отец — от СПИДа, а тётя — от туберкулёза.

Это фирменный васякинский ход — сначала вскрыть старые раны, то есть рассказать о личностном опыте честно и откровенно, а потом объяснить — самой себе и читателю, — как теперь залечить эти раны и зачем для этого нужно долго вглядываться во тьму.

"Рана"

Оксана Васякина. Рана. — М. : Новое литературное обозрение, 280 с. — 2021.

Некоторые читатели после "Раны" недоумевают, как это всё нудно и депрессивно, зачем вообще писать такие книги? Их реакция понятна и даже отчасти справедлива. "Рана" — это самая тяжёлая и беспросветная книга трилогии Оксаны Васякиной. Она выступает своеобразной проверкой на прочность: те, кто выживет после прочтения "Раны" и не разочаруется в жизни, могут смело знакомиться с прозой Васякиной дальше — их уже ничего не сломит. Но у этой книги есть и другая особенность, которая может сбить с толку. "Рана" — это не только история про то, как героиня везёт прах матери из Поволжья в Сибирь, но и манифест о природе женского письма и исследование женственности как таковой. Автофикциональному тексту в принципе свойственна такая гибридность: посреди привычного повествования может возникнуть эссеистика или даже поэзия. "Рана" Васякиной включает и то, и другое, и третье. Неподготовленного читателя такое жанровое разнообразие вполне может смутить.

В предисловии к "Ране" филолог Полина Барскова очень правильно отмечает:

"Проза эта удивительно, почти нестерпимо прямая, открытая. Закон предисловия гласит, что писать следует безлично, притворяясь читателем-невидимкой; но законы в литературе для того и есть, чтобы их нарушать. Как читатель-автор, я не представляю себе такого прямописьма: оно смущает меня, оно трогает меня. Ровный голос прямо, спокойно говорит о смерти, болезни, коррозии. Привносит все это в литературу, делает речью, не позволяет отвращать внимание, отворачивать сердце".

Это правда: проза Васякиной очень безэмоциональна, и там, где обычный герой бы закричал от горя и отчаяния, героиня Васякиной сохраняет отстранённость и какую-то холодноватую стойкость. Это заметно и в остальных частях трилогии, однако в "Ране" такой стиль письма служит яркой иллюстрацией взаимоотношения героини с матерью. Тёплыми и нежными их не назовёшь: недомолвки и нелюбовь (пожалуй, самое подходящее слово) делают мать и дочь не близкими родственниками, открытыми друг другу, а, скорее, наоборот — сложно себе представить людей, которые были бы настолько далеки друг от друга. Отношения героинь в "Ране" укладываются в частую модель, где один человек изо всех сил хочет обратить внимание другого, поговорить с ним, но тот его не слушает или не хочет слушать.

В "Ране" есть всё, чем уникальна проза Оксаны Васякиной: предельная прямота, откровенность, рефлексия и обширнейший самоанализ. Но ответа на вопрос, зачем Васякина погружает себя в пучину темноты и безысходности, в "Ране" нет. Именно поэтому важно прочитать следующие два романа, чтобы увидеть, как у самой писательницы формируется представление о собственном творческом методе.

"Степь"

Оксана Васякина. Степь. — М. : Новое литературное обозрение, 2022. — 232 с.

Второй роман трилогии Оксаны Васякиной о своей семье, наверное, самый сбалансированный, где повествование, рефлексия и эссеистика гармонично переплетены. Это делает "Степь", пожалуй, самым сконструированной книгой трилогии.

Как и "Рану", "Степь" условно можно разделить на две части: повествовательную и эссеистическую. Если в первой книге героиня через всю страну везёт прах матери и мысленно вступает с ней в диалог, то во второй она путешествует с отцом-дальнобойщиком по Поволжью и Центральной России, пытается найти с ним общий язык и вообще понять, что он за человек.

Дорога в прозе Васякиной занимает особое место. Для неё она — модель жизни: человек долгое время идёт по ней и наблюдает за тем, как меняется пейзаж вокруг него.

В какой-то момент дорога сливается со степью — тоже важным символом во втором романе Васякиной. Степь — это, по словам писательницы, бывшее море, место, где раньше была жизнь; сейчас же это — мёртвое, иссушённое пространство, которое простирается на много километров вокруг. Героиня не видела отца много лет, а когда она с ним встретилась, удивилась, что ничего в её душе не откликнулось. С отцом рассказчица чувствует себя ребёнком, у которого нет своей воли: что скажет отец, то она и будет делать. Поэтому степь — лучшая иллюстрация фигуры отца героини, где царит безмолвие и в то же время безграничный простор — фигура отца сочетает в себе и слепок "лихих девяностых", и типичный портрет дальнобойщика, этакого одинокого степного волка без семьи и призвания. Если мать для рассказчицы была неким камнем, который никак не хотел расколоться, то отец для неё — соратник, попутчик, с которым можно поговорить, выкурить по сигарете или искупаться в пруду — но не более того.

Вместе с этим героиня чувствует неразрывную связь с отцом. Вообще, центральная тема "Степи" — это взаимосвязь всего, что происходит в мире. Рассказчица всё время повторяет: ничего не берётся из не от куда и ничего никуда не исчезает. На месте степи когда-то было море, и даже сейчас там можно найти ракушки; похороненное в земле тело со временем разложится, но не исчезнет, а распадётся на частицы и уйдёт в землю; так и героиня "Степи", конечно, не появилась на свет сама по себе, у неё есть отец, и их взаимная чужеродность этого никак не изменит.

Выразительные пейзажи астраханской степи вместе с рефлексией и культурологической эссеистикой (в книге есть интереснейшая глава о формировании так называемого "блатного мифа", который пережил своё возрождение в девяностых годах) делают "Степь" едва ли не самым жанровым романом трилогии, что-то вроде неспешного роуд-стори — с остановками в придорожных закусочных, быстро сменяющимися пейзажами за окном и безграничным пространством степи, поглощающим тебя без остатка.

"Роза"

Оксана Васякина. Роза. — М. : Новое литературное обозрение, 2023. — 200 с.

Завершающий роман трилогии Оксаны Васякиной — самый маленький и, пожалуй, наиболее комфортный — острые темы в нём сглажены, а динамика сведена до медитативного темпа. Для финального штриха портрета своей семьи героиня выбирает фигуру тёти с материнской линии — Светлану, прожившей очень короткую жизнь. Поэтому и "Роза" — шипы говорят о неприкосновенности, а сам цветок — о внешней красоте и скоротечности жизни. Именно розу чаще всего изображали художники на портретах больных туберкулёзом — болезни Светланы.

Светлана — единственная из родственников, в ком рассказчица видит не соперницу и не чужеродного попутчика, а близкую по духу сестру-близнеца. Светлана в семье чувствовала себя лишней, потому что не вписывалась в общую картину, где все должны были себя показать полезными. Не обладая никакими профессиональными навыками, Светлана не задерживалась ни на одной своей работе, жила на пенсию матери и подолгу смотрела телевизор, впадая в депрессивное состояние. В ней угадывается очень романтичная натура: гордость и отчуждённость, выразительный макияж, многочисленные связи с мужчинами... Благодаря тому, что Светлана в семье вечно стоит в стороне, мы смотрим на родственников рассказчицы как бы со стороны: бабка, две её дочери и две внучки от каждой представляют собой обособленный мир женщин, мир, в котором мужчины долго не задерживаются, а сами женщины ненавидят друг-друга, но всё равно делят совместный быт и отмечают все праздники, собирая застолье. Мироощущение Светланы и её отчуждённость позволяют рассказчице к ней проникнуться — она чувствует к ней некоторую сопричастность и духовное родство.

"Ей было неважно, что я была младше на пятнадцать лет. Она рассказывала мне всё как близкой равной подруге, в этих беседах мы сливались в одно пылающее тело. Между нами не было воздуха, я задыхалась, но не могла оторваться и не могла не смотреть в её огромные карие глаза. На её щёках сквозь тёмную кожу выступал румянец, и обе мы с волнением говорили обо всём. И это всё было ничем, пустым, бесконечным поцелуем двух зеркал".

И рассказчица, и Светлана росли в нелюбви. Поэтому они многое проживали внутри себя — вглядывались в собственную тьму, пытались её осмыслить, почувствовать. Фигура Светланы очень трагична не только короткой жизнью, омрачённой тяжёлой болезнью, но и тем, что эту тьму ей попросту было некуда деть. Светлана всю жизнь прожила с нелюбимой матерью в одной и той же квартире, в то время, как главная героиня смогла уехать в Москву и поступить в литературный институт. И здесь наконец уместно нарушить правило, которое проводит границу между главным героем и личностью автора книги. Трилогия Оксаны Васякиной — это сосредоточенье тьмы. Писательница сознательно погружается в темноту и рассказывает о ней — смело, открыто и честно.

"Моя тьма — причина письма, но письмом её не излечить. Писать из тьмы, чтобы её законопатить, так же глупо, как лечиться от отравления ядовитыми грибами".

Васякина пишет о тьме, чтобы обозначить её и показать, что она — тоже часть жизни. Что все раны, которые обретает человек со временем, свидетельствуют о его уникальном опыте и могут быть чем-то особенными.

Впрочем, при желании, в прозе Васякиной можно найти и проблески света. Один из них — это образные, чёткие описания, в которых скрывается естественная красота — красота окружающего мира. Степь, похожая на "жилистый кусок пожелтевшего мяса", рыжие пятитысячные купюры, подхватанные степным ветром из открытого окна грузовика, сырость казахских простор и теснота душных хрущёвок — это тоже часть жизни, в которой можно найти красоту. Прямолинейная и честная проза Васякиной позволяет получить уникальный опыт и посмотреть на мир другими глазами. Именно в этом и заключается сила — и красота — литературного творчества.