Иван Засурский и всадники климатического апокалипсиса: «Нельзя говорить о светлом будущем, если не уделять внимание климату»  

В рамках совместного проекта РАСО и ЦСП «Платформа», при поддержке агентства Nexus Eurasia, публикуем ключевые тезисы спикера с мероприятия экспертного клуба «Платформа».

Справка: 

Иван Засурский – журналист, продюсер и общественный деятель, специалист по истории средств массовой информации России, кандидат филологических наук. Автор доклада комиссии по экологическим правам СПЧ по климату «Зеленый поворот», создатель базы знаний по климату Climatescience.ru.

В 2023 г. в издательстве ВЦИОМ вышла книга «Зеленый разворот. Новая международная климатическая повестка», где для создания объективной картины Иван Засурский собрал краткие обзоры важнейших книг и научных статей климатологов, публицистов, предпринимателей, ученых, защитников природы (Михаил Будыко, Билл Гейтс, Грета Тунберг, Джон Доэрр, Майкл Манн). Авторский обзор современных изданий, посвященных этой теме, показывает масштабы грядущей климатической катастрофы, возможные выходы и пути решения проблемы.    

Основная позиция автора:

Человечество должно развернуться от краткосрочных бед к стратегическим и фундаментальным проблемам. Откладывать это уже нельзя. Сейчас мы столкнулись с четырьмя всадниками климатического апокалипсиса: экстремальная жара, засуха, пожары и наводнения. Мы делали вид, что лечили хроническую болезнь – выбросы диоксида углерода (CO2), в то время как фатальный рост концентрации метана (CH4) застал нас врасплох. 

Необходим «зеленый» разворот в сторону поиска стратегий выживания человечества в целом. У нас остаются считанные годы для реализации набора эффективных антикризисных мер. Если шанс будет упущен, вероятно, последуют катастрофы и отчаянные попытки стабилизировать климат через распыление аэрозолей в атмосфере («одеяло Будыко»), однако не факт, что это поможет, а побочные эффекты подобной «терапии» мы и представить себе не можем.

Требуется осознать тот факт, что климат меняется – и это настоящая угроза, и выработать новое климатическое мышление. Отдельное внимание надо обратить на то, что человечеству угрожает не СО2, как мы привыкли думать, а метан. Концентрация метана в атмосфере растет быстрее: она уже в два с половиной раза выше, чем в доиндустриальный период (тогда как CO2 еще даже не удвоился за тот же период). При этом метан на два порядка интенсивнее согревает планету. Это главный вызов будущего и причина глобального потепления, однако мало кто борется с выбросами метана, изучает возможности снизить концентрацию газа.

Американцы гораздо острее чувствуют проблему: нельзя исключать, что именно отказ России от подписания «Метановой инициативы» стал реальной причиной подрыва «Северных потоков» и поводом для ограничения доступа России на углеводородный рынок. Мы не получим хороших условий урегулирования конфликта, пока не займем действительно активную позицию в борьбе с изменением климата, – иначе у наших соперников нет ни малейшего повода оставлять нас с деньгами, проще раздавить и уничтожить. Тем не менее наша страна с упорством, достойным лучшего применения, выбирает роль спойлера, хотя у нас температура растет самыми высокими темпами на планете, и через пожары, волны жары, наводнения и засуху мы уже начинаем видеть, какое будущее нас ждет.

Для спасения человечества нужен план Б, и нужен он еще вчера. По-другому нам просто не выжить. Но для начала необходимо хотя бы говорить на эту тему, восполнить дефицит научной литературы, знаний и информации о климатических изменениях и их последствиях. 

Климат меняется, температура растет

На фоне политических событий климат оказался вытеснен из актуальной повестки дня. Но климат действительно меняется под воздействием антропогенных факторов. Еще 40-50 лет назад в Москве зимой было -30, а летом не было ураганов. Сейчас несколько раз за летний сезон в Москве ветер начинает валить деревья, и нельзя проехать, например, по Ленинскому проспекту, потому что там огромные лужи. А Урал и Сибирь тонут весной в паводках. Примерно так все вокруг и меняется. 

Этой весной страна столкнулась с наводнениями, которые нанесли большой урон жителям и экономике. Но откуда взялись эти наводнения? Все объяснимо – растет влажность, растут осадки, увеличивается температура: резко становится теплее. В нашем северном климате она растет быстрее, чем в южных регионах, в 2-2,5 раза за счет эффекта полярного усиления. Повышение температуры приводит и к другой проблеме в северном регионе – снижению биоразнообразия: на Севере самый большой перепад температур и наименее приспособленные к теплу виды растений, рыб и животных.

Когда мы говорим про миграционные процессы в Европе, надо понимать, что это в основном климатическая миграция. Люди перемещаются из-за того, что там, где они жили, они больше жить не могут из-за изменений климата. Пока это ручейки, но будут и реки.

Если не уделять внимание климату сейчас, то ни в Европе, ни у нас нельзя говорить о светлом будущем. Людей успокаивают: «Не волнуйтесь, мы построили условную дамбу, – так говорили в Орске, а сейчас говорят в Петербурге. – И эта дамба нас всех спасет». Потом выясняется, что дамбу съели грызуны, и надо кого-то посадить. Но это никому не поможет. Ситуация развивается так, что в перспективе – люди под водой, города – под водой, урановые рудники размыты, рост раковых заболеваний и гибель урожая, лесные пожары и так далее. 

Например, Петербург. У города с Ладогой разница в пять метров между уровнем воды и сушей. При этом море поднимается, а дамба стоит поперек течения. Поэтому, когда перекрывают дамбу, скапливается Нева. Я настаивал на экологическом совете в Петербурге на проектировании обводного или отводного канала. Это лишь позволило бы выиграть время, но время – это все. Заодно сделали бы резервный источник водоснабжения города, построили бы новую марину. 

Если начинается большой сток Невы и при этом штормовая погода, нагонная волна на море, то можно закрыть дамбу максимум два-три дня. И город начинает изнутри затапливать. Сток Невы надо куда-то сбрасывать, чтобы вода возвращалась в море. 

Другой пример – Китай, который, на самом деле, очень хрупкий. Там только что затопило один из городов. В стране десятки, если не сотни тысяч плотин, которыми они не умеют управлять в режиме реального времени. Они сделали ставку на развитие малой энергетики. Еще Мао сказал: «Надо строить плотины».  

И сейчас Китай – очень сложная страна, с очень большими паводками. Ситуация там напоминает поезд, который на скорости 600 километров в час едет в стену, или в поле, или в болото. Никому не известно, что будет с Китаем, потому что он очень сильный экономически, но в то же время очень хрупкий в климатическом плане. А каждый градус потепления увеличивает влажность воздуха, что сказывается не только на росте количества осадков, но и на частоте проливных дождей и ливней, так как испарение влаги происходит быстрее. К сожалению, природа не работает по расписанию.

Почему люди не осознают проблему

Есть маленький секрет – почему люди не борются с глобальным потеплением. Потому что каждый считает, что в результате климатических изменений умрет или пострадает кто-то другой. 

Жителям Москвы все равно, что происходит на Урале. А лужу на Ленинском проспекте они как-нибудь переживут. Поедут на метро. Жители Нью-Йорка думают, что власти Нью-Йорка их защитят, а тот, кто живет в Майями, – сам виноват, зачем было там покупать квартиру.

Сейчас для нас каждая катастрофа как полный сюрприз. На Урале людям сказали, что есть дамба, поэтому они не перевозили вещи. Хотя у них было время, они могли бы подготовиться. Да за это время дамбу можно было бы построить заново. Конечно, что-то им возместят и где-то расселят, но так как нет специалистов-гидрологов, то это будет опять в поймах рек или в каких-то других уязвимых местах. 

Это как во Флориде, где ты отстраиваешься после каждого урагана заново. Страховка все возмещает один раз, другой, но потом выяснится, что тебя уже не страхуют и твой дом больше никому не нужен, потому что без страховки его невозможно продать. 

Что ведет к повышению температуры? 

 Главная причина глобального потепления исторически – выбросы CO2, но чем дальше, тем больше растет роль выбросов метана. Они объясняют треть роста температуры, и роль метана в потеплении будет усиливаться. Значительная часть мировых выбросов метана в атмосферу – это результат деятельности человека. Задерживая тепло в атмосфере, парниковый газ не дает планете остыть, но его избыток ведет к обратному эффекту – растет температура, и, как следствие, мы получаем наводнения, потопы, ураганы и другие природные катаклизмы, которых не наблюдали ранее.  

Еще одна причина – рост энергопотребления. Например, в Америке люди любят большие дома и большие машины. Этот результат «имперского» образа жизни, нацеленного на роскошь, который мы все очень любим и который становится климатической проблемой. Первое климатическое политическое событие на памяти нашего поколения – это победа на выборах голливудского актера Рональда Рейгана над первым «климатическим» президентом США Джимом Картером. Пригодилась тема с захватом заложников в Тегеране, которая отрицательно сказалась на репутации Картера, что позволило Рейгану победить. Именно Рейган снял ограничения на выхлопы автомобилей – появились большие джипы (SUV), изменилось регулирование. Прекратилась разработка электромобилей.

Мы тоже, разумеется, на стороне роскоши, комфорта, больших автомобилей, кондиционирования, большого энергопотребления, и хотим так жить. Мы не готовы из какой-то иллюзорной солидарности сокращать свое потребление или иметь меньше, чем привыкли. Это то, что нас объединяет с западными элитами. 

К тому же интересы промышленных гигантов глубоко интегрированы в социум. Крупнейшие доноры нью-йоркской оперы – нефтяники, крупнейшие доноры университетов – тоже нефтяники. Как и табачные компании, производители углеводородов делали все для того, чтобы скрыть проблему. 

Крах Советского Союза и деиндустриализация как результат краха помогли на время притормозить проблему. У нас не работала сельскохозяйственная и промышленная индустрия, поля заросли лесами. Но это помогло только на время, потому что рядом уже начал чудовищно чадить Китай. 

Климатическое мышление как стратегия выживания

Необходимо искать новые способы адаптации к климатическим изменениям. Это могут быть какие-то фундаментальные решения. Например, города другого типа, которые за счет плотности связей обеспечивают экономию в потреблении ресурсов. Можно сконцентрировать человечество в супермегаполисах и за счет этого освободить пространство вокруг них. Или по-другому проектировать, строить и отапливать дома.

Сейчас все системы работают как бензиновый двигатель первого поколения, то есть совсем неэкологично и неэкономично. А надо хотя бы перейти на условно «гибридную» систему. Например, мы потребляем в городе воду и гоняем ее через водохранилища по трубам, а могли бы очищать прямо в городе, используя какие-то резервуары. Хотя бы для технических целей. Может быть, нам и не ливневки нужны, а подземные резервуары, подземные станции по очистке воды. Это концепция «города-губки».

Если мы сейчас не перейдем к климатическому мышлению, то скоро столкнемся с серией катастроф, каждая из которых будет масштабнее предыдущей. Я сам в Америке не мог проехать по хайвею из-за шквальных дождей. То есть это действительно катастрофа везде. Причем эти осадки не решают проблемы засухи. Чем раньше мы начнем адаптацию, тем раньше сможем найти позитивный ответ или зацепиться за полезные стратегии, тем проще нам будет выживать.

Внедрение полезных стратегий можно начать хотя бы с Москвы. Она подходит как место, которое может стать носителем долгосрочной стратегии и одной из опор для человечества. По крайней мере, лучше, чем Петербург или другие прибрежные города.

У России в связи с этим совершенно особая роль. Самые большие риски глобального потепления связаны с нами, с Канадой и с Аляской. Потому что самое большое количество углерода – это метан, который лежит в почвах вечной мерзлоты, и газогидраты, которые лежат на шельфе. Когда начинает теплеть, метан выходит. И поэтому от нас очень многое зависит с точки зрения предотвращения самых опасных сценариев развития событий. Это принцип предосторожности: если риски огромные, даже если вероятность не очень велика, их нельзя игнорировать.

Адаптация или митигация

Необходимо как можно скорее начать адаптацию к климатическим изменениям. Попытки строить планы адаптации уже делаются в регионах. «Без слез не взглянешь», – говорят ученые, хотя и признают, что есть определенная эволюция. Но если заниматься адаптацией честно, довольно быстро приходит понимание, что она возможна только до определенной степени изменения климата. Действительно поможет только митигация, то есть смягчение, предотвращение последствий. Мы еще не заглянули в эту бездну, поэтому не способны до конца осознать масштаб стоящего перед нами вызова. Так мы упускаем время.

Например, в Венеции власти предприняли меры по спасению города, создали систему защитных дамб от нагонной волны, но дальше выяснилось, что это помогает только при определенном уровне воды. А денег больше нет. Однако уровень воды растет, причем этот рост ускоряется. 

Правильные и честные усилия по адаптации приводят к осознанию необходимости более масштабных действий, но пока мы тянем время, вполне возможно, окажется, что уже поздно что-то предпринимать. И что адаптация бесполезна, надо переезжать. Переехать придется миллиардам людей, и нужна стратегия для приема климатических мигрантов. В книге я подробно рассказываю, что предлагают ученые.

Климатический консенсус в экономике

Сейчас наша промышленность загружена. Но во всем мире начинается сжатие объема углеводородного рынка, в том числе нефтяного и газового. Например, рынок автомобильных масел все время сужается. Связано это с тем, что масло становится лучше и потребляют его меньше. Компании, которые работают на сужающихся рынках, – это прекрасные «дойные коровы», однако на их месте рано или поздно возникнет пузырь в виде обесценившихся активов. Чтобы избежать этого, не только ради экологии, стратегические инвесторы сторонятся углеводородных активов. 

Нужно создать новый образ жизни, с новыми товарами, с новыми практиками потребления, с новыми вещами. Это позволит нам снова оказаться в привычных условиях экономического роста. К сожалению, здесь мы тоже упускаем время, занимаемся борьбой за земли, в то время как Китай наращивает производство солнечных батарей и электромобилей и отказывается от «Силы Сибири – 2». 

Обсуждается введение климатических денежных единиц, например, карбоновых. Уже есть карбоновые кредиты, будут карбоновые права заимствования или что-то в этом роде. Поэтому компании могут не только сажать деревья, но и улавливать метан, который выходит из шахт, и получать карбоновые кредиты за предотвращение вреда.

Нам не хватает специалистов, которые способны работать с реальностью. Это наш самый большой дефицит. Если бы у нас были гидрологи, мы могли бы предотвратить паводки. Если бы мы слушали климатологов и выделяли деньги на суперкомпьютеры для климатических исследований, мы знали бы больше о грозящих нам опасностях. К сожалению, даже в программе развития России нет почти ни слова о климате, кроме упоминания необходимости «подготовки» климатических проектов. Может показаться, что незнание освобождает от ответственности за ошибки, однако даже события этого года – потопы и начинающиеся лесные пожары – покажут, что это не так. 

Осознать риски и иметь план Б

Человечеству и управленческой системе важно осознать непредсказуемость ситуации, необходимость срочных решений. Не надо верить, что планета обязана жить по нашим прогнозам. Мы уже находимся в ситуации, когда что угодно может произойти в любой момент. Людям необходимо учитывать риски. Например, продавая квартиру в Сочи, риэлтор не будет вам рассказывать, что два раза в год дороги и город затапливает, каждый год там сносит набережную и ее нужно заново строить. Вам не будут говорить о проблемах с водоснабжением, об эрозии почвы, о сходе селей. 

Необходимы серьезные инвестиции в создание устойчивости наших городов, нашего образа жизни. К сожалению, наше осознание ситуации отстает от скорости эскалации проблем, не говоря уже о планировании, тем более о реальном реагировании на вызовы. Есть какие-то углеродные полигоны, где учат правильно сажать лес, изучают, что там делается и как. Но это надо было делать 30 лет назад. Уже «пошел» метан.

Компаниям и корпорациям я бы советовал иметь план Б. Даже если вы не до конца верите, но почему бы не придумать запасную стратегию, как вы могли бы воспользоваться международной климатической повесткой в пользу своего бизнеса, чтобы его сохранить или увеличить. Может быть, у вас есть какие-то технологии, которые кому-то нужны. Нефть и газ – это падающие рынки, а рынки технологий, промышленные рынки, рынки новых решений – растущие. У компаний, которые на них зашли, растет стоимость акций, растут прибыли, растут объемы. 

Комментарии экспертов в ходе дискуссии:

Александр Чернокульский, климатолог, кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник Института физики атмосферы им. А.М. Обухова, РАН

Все климатические угрозы – это не придумки алармистов или публицистов, это факты ученых, которые были озвучены 50 и более лет назад. Сейчас можно с горечью признать, что мы уже тогда были правы, но нас никто не слушал. 

Изменение климата – это важная глобальная проблема, с которой очень сложно бороться. Ее проще отодвинуть подальше и не слышать о ней.

Самая главная угроза для России – это таяние мерзлоты. Это несет риски разрушения инфраструктуры северных территорий, риски радикального роста выбросов парниковых газов. Рост уровня океана и жара – риски для всего человечества. 

Есть и положительные последствия. Когда уходят морозы, снижается избыточная смертность от холода. Но проблема в том, что жара все равно нарастает, а к ней нам, как минимум, надо адаптироваться. И хорошо, что в регионах начинают появляться планы адаптации, приспособления к изменению климата. И это проще, чем заходить через митигацию как попытку снизить наше воздействие на климат. 

Что можно сделать сейчас: во-первых, люди начинают мигрировать из неблагоприятных климатических регионов в благоприятные; во-вторых, требуются планы по адаптации, чтобы снизить воздействие изменившегося климата. 

Мы уже сейчас понимаем, что адаптироваться к высокому уровню потепления стоит гораздо дороже, чем к низкому. Но для того, чтобы люди начали понимать, что эти риски – это наша новая реальность, должны несколько раз ливни вылиться на голову и чтоб туристов смыло, тогда начинаем задумываться, что да, что-то происходит. И что надо углеродный след снижать, и с мерзлотой что-то делать, и чтобы метана поменьше выходило. 

Сейчас набирает скорость рост уровня океанов, таяние льдов. Если в 90-х гг. уровень океана прибавлялся со скоростью 2 мм в год, то сейчас – 5 мм в год. Представьте, что за 10 лет уровень океана вырастет на 5 см, а за 20 лет – на 10 см. С ускорением – даже быстрее. 

Илья Горбунов, директор ЦСКП по устойчивому развитию и коммуникациям

Я бы посмотрел с точки зрения экономической политики. Сегодня эксперты хотят отделить политику климата от повестки «семерки» – квоты, трансграничный налог и прочее. Экология касается всех и становится в определенной степени инструментом политики. Страны «семерки» просчитались, размещая производство в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Они не учли, что экономики Китая и Индии не останутся технологическим придатком развитых экономик мира, а совершат колоссальный технологический рывок в независимость. И Россия подписала углеродную нейтральность с 2060 года. И у нее есть время расставить приоритеты. 

И ситуация меняется. Предприятия начинают следовать экологическим принципам. Норильск внедряет «Северную программу», которая коснется сотен тысяч людей. Снижаются вредные выбросы, которыми люди дышат. Меняется ситуация в Челябинске, в промышленных городах, в Нижнем Тагиле. Предприятия начинают думать, как снизить углеродные выбросы. А это все-таки ведущие корпорации, и они начинают работать над инновационными решениями повышения конкурентоспособности.   

Для того чтобы климатическая повестка стала серьезным международным фактором, чтобы она усилила свое влияние, нужно сосредоточиться на реальных проблемах климата, отметая климатические спекуляции.