Итог недели

Прошла неделя с момента диверсии на Северных потоках. Тема почти ушла из российского пространства, Кремль крайне абстрактно и туманно обвинил в диверсии неких «англо-саксов», столь же невнятно идут почти ленивые разговоры о проведении какого-то расследования и возможного ремонта-восстановления.

В целом это позиция банального терпилы, если перейти на понятную российской кремлевской братве терминологию. Нормальная сверхдержава или региональный лидер в течение суток назначили бы виновного, не дожидаясь, когда там следователи со своими лупами облазят место происшествия. Разница между региональной и мировой державами заключалась бы в уровне назначенного виноватого. Страна Третьего мира ревела бы белугой и устроила кастинг между крупными странами — кто станет ее защитником в вопросе наказания виновного. Страна-терпила просто утёрлась и пошла дальше заниматься своими терпильскими делами.

Здесь мы, скорее всего, имеем достаточно сложную картину, в которой переплетены как объективные, так и субъективные факторы. С объективными в целом понятно: конвенциональный ответ для России сегодня (и в достаточно протяженном будущем) попросту невозможен: Путин истребил и похоронил армию на территории Украины, а стращать кого-то мобилизованными, которых даже толком экипировать не получается, нелепо. Неконвенциональный ответ технически, наверное, возможен, но таких ответов ровно два — встречные диверсии/теракты или испепеляющий ядерный удар. Что, впрочем, тоже мало отличается от теракта.

Однако неконвенциональный ответ наталкивается на второй фактор — субъективный. Проблема здесь вот в чем.

Бандиты-уголовники и представители спецслужб (по сути, это один и тот же психологический тип, просто по разные стороны формального закона) не в состоянии мыслить проектно. Они не могут концентрироваться на результате, их парадигма существования и деятельности — процесс.

Проект — это изменение реальности, которое имеет четкие фазы своей реализации: собственно проектирование — воплощение — фиксирование достигнутого результата — формирование базы следующего проекта.Хороший политик после реализованного проекта проектирует или передает последователям базу для нового проекта, государственный деятель одним проектом формирует базу сразу для нескольких проектов.

Бандит не мыслит такими категориями. Если у него не получилось ограбить одного — всегда найдется другой. Полицейский не мыслит в категориях «ликвидации преступности» - он понимает, что преступность вечна, а потому вся его деятельность — это всегда процесс удержания уровня преступности в приемлемом диапазоне. Тайная полиция не ставит перед собой цель искоренить инакомыслие, она создает условия, когда это инакомыслие не выходит за рамки латентных проявлений. Наконец, внешние спецслужбы ведут свою вечную борьбу с внешними противниками, нисколько не предаваясь иллюзиям, что у этой борьбы есть хоть какое-то, пусть и промежуточное, решение.

Проще говоря, для этой категории людей целью является сам процесс. Их деятельность — это постоянное движение в одной плоскости. Именно поэтому ни бандиты, ни представители любых спецслужб психологически не способны быть политиками, тем более государственными деятелями. Военные — теоретически способны, хотя и в ограниченных пределах. Чекисты, полицейские, прокурорские или уголовники — однозначно нет.

Поэтому кремлевские, которые сплошь и поголовно представляют именно криминальное сословие и специфическую прослойку силового сословия, могут мыслить и действовать в формате спецопераций, терактов и гоп-стопов. Но для проведения системной политики, нацеленной на достижение зафиксированного результата, с которым согласны (неважно — вынужденно или добровольно) окружающие — нет. Это не про них.

Кстати, если посмотреть на «достижения» Путина за все прошедшие 20 лет его правления, то мы увидим, что все эти достижения базируются на зыбком песке. Нет ни одного сюжета, который был бы доведен до логического завершения. Включая и войну в Чечне, на которой был создан миф о Путине. Всё временно, неустойчиво и всё рассыпется, как только он уйдет. Вся деятельность Путина — то бесконечная череда тайных спецопераций, терактов и диверсий. При этом ни один проект не был реализован, как положено — с фиксированием достигнутого результата.

Именно поэтому Путин не сможет ответить ни на один системный вызов — у террориста нет ни единого шанса против системы. Он может причинить вред, может создать локальную катастрофу, но ни победить, ни навязать свою волю системному противнику не сможет никогда. Структурность организации террора всегда меньше структурности даже слабого системно работающего аппарата управления. Прямой пример: слабая Украина (а по всем объективным показателям Украина, безусловно, слабее даже сегодняшней России) внезапно оказалась более управляемой, чем Россия, управляемая Кремлем. Тривиальный системный отпор бандитскому «наезду» оказался неприятно эффективным. 

Может ли Путин дать ответ на диверсию в отношении Северных потоков? В системном конвенциональном поле у него нет ресурса и нет технологий управления. В неконвенциальном поле он неизмеримо слабее системного противника.

И, кстати, поэтому на вопрос: может ли Путин применить ядерное оружие в качестве инструмента террора, ответ однозначно положительный. Может. Может ли он развязать ядерную войну? Нет, точно не может. Он просто не понимает, что это. Запустить ракеты — может. Понять, для чего он это делает — нет. А раз он не способен этого понять — то как он убедит подельников? И как он вообще будет выигрывать такую войну?