История становления фашизма. Часть 1

Во время прочтения книги "Дорога к рабству" я был приятно удивлен тем, что нашел тезис, с которым я не могу не согласиться:

"Есть еще одна насущная причина, заставляющая нас сегодня задуматься, какие силы породили национал-социализм. Мы таким образом сможем лучше понять, против какого врага мы воюем". 

Так что же такое национал-социализм? Социализм ли это, и если да, то почему национальный?

"Зарождается государственный социализм нового типа, совершенно отличный от того, о котором мы думали или мечтали. Частная хозяйственная инициатива и частнокапиталистическая экономика не будут ликвидированы, но будут подвергнуты регулированию с точки зрения государственного социализма, при котором концентрация капитала будет происходить в национальной экономике, и этот капитал будет получать единую направленность. Этот сдвиг капитализма естественно требует перестройки движения, являвшегося прежде противовесом ему, — интернационального социализма. Последний превратится в национальный социализм, избирательным лозунгом которого будет: работа, а не громкие фразы".

Этот отрывок произнесен Вернером Дайтцом — руководителем одного из заводов I. G. Farben. Возможно, это одна из самых честных фраз, произнесенных национал-социалистами о себе. Мне же остается лишь разобрать каждую ее часть. 

Итак, национал-социализм — "государственный социализм нового типа, совершенно отличный от того, о котором мы думали или мечтали". То есть ничего общего с социализмом в привычном понимании этого слова национал-социализм не имеет, причем по мнению самих национал-социалистов. Чем отличается новый, национальный "социализм" от обыкновенного? "Частная хозяйственная инициатива и частнокапиталистическая экономика не будут ликвидированы, но будут подвергнуты регулированию (…) при котором концентрация капитала будет происходить в национальной экономике и этот капитал будет получать единую направленность" — надеюсь, все обратили внимание на словосочетание "частнокапиталистическая экономика". Как часто приходится слышать от различных политологов с различным уровнем авторитета, нацисты якобы, хоть политически и были правыми, но экономически — левыми, и не просто левыми, а социалистами, но при этом не всегда нам говорится, что имеется ввиду под социализмом. Но как мы видим, сами нацисты с этим не согласны.

Сущность любого государства

Очень часто под социализмом понимается государственный контроль над экономикой (у Хайека эта мысль тоже часто мелькает, например, когда он касается вопроса системы экономики скандинавских стран), и именно в этом смысле употребляет слово "социализм" Вернер Дайтц. Если уж мы коснулись такого определения социализма, то мне хотелось бы затронуть и проблему определения фашизма, равно как и сил, которые установили фашистскую диктатуру в странах Европы.

Что же нам могут рассказать о фашизме люди, что защищали и воплощали идеалы фашизма в первой половине двадцатого века? Лидер фашистской партии Италии считал, что "суть фашизма заключается в том, что это политическая система, при которой интересы государства ставятся выше интересов отдельных личностей". Но чьи интересы отстаивает государство?

А что такое государство вообще? Без четкого ответа на этот вопрос наши размышления будут лишены основы. Очевидно, государство — это организация, система, которая устанавливает правила общественно-экономической жизни на определенной территории и обладает аппаратом принуждения, к примеру, полицией и армией, чтобы контролировать исполнение этих правил. Почему важно установление таких правил? Ответ покажется очевидным всем, кроме либертарианцев, ведь если не будет таких правил или тех, кто следит за их исполнением, общество перестанет эффективно вести хозяйство из-за внутренних противоречий. Нечто подобное можно наблюдать в Сомали или в России 90-х, где государство было не в состоянии держать эти противоречия (природу которых мы дальше также затронем) под контролем, из-за чего разного рода антисоциальные элементы, всяческие вооруженные группировки и бандиты, свободно терроризировали гражданское население. Однако не стоит думать, что жизнь без государства вовсе не является возможной — она вполне возможна, и она даже более выгодна для большинства населения. Впрочем, есть одна роковая важнейшая деталь — государство нельзя уничтожить до уничтожения внутренних противоречий, что обуславливают его существование. Если это еще не ясно, то дальше по ходу рассказа суть государства и главного условия его существования должна стать яснее, а значит и вопрос его уничтожения будет более понятен.

Как я уже сказал, обществу нужна такая регуляция из-за внутренних противоречий. Под такими противоречиями стоит понимать разность интересов, в данном случае экономических. Но ведь государство существовало не всегда, а следовательно, и разность экономических интересов тоже. В первобытно-общинном строе не было государства, так как удовлетворение естественных потребностей в пище и воде было делом всей общины. Даже слабых, приносящих меньше всего еды, нельзя было обделять, потому что тогда человек если и не умрет, то точно начнет еще хуже охотиться, что может привести к гибели всей общины. Однако если еды не хватало, то человеком, который потребляет больше еды, чем добывает, конечно, могли пожертвовать — ребенком, стариком, больным — все для выживания всей общины.

Все поменялось с переходом от собирательства и охоты к земледелию и скотоводству и следующей за этим передачей тех примитивных средств производства, полей и скота, из общей в частную собственность. Переход к производству вместо собирательства сопровождался разделением труда — некоторые племена начали специализироваться на скотоводстве при кочевом способе жизни, другие осели и начали возделывать землю. Излишки начали использовать для обмена между племенами. Так как факт такого изменения остается неоспоримым, не думаю, что стоит подробнее описывать этот процесс, так как он не связан с темой статьи напрямую. Интересующихся отсылаю к труду Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства".

Итого, переход средств производства из общей собственности в частную позволил присваивать и продукты производства в частную собственность. Но средства производства приносят пользу лишь когда ими пользуются. И как мы знаем, с их помощью трудится далеко не всегда их владелец. Так, например, в ходе стычек между племенами, побежденных могли обратить в рабство, если наличие еды позволяло, и заставить работать на своих полях и т.д. Стоит подметить, что вначале побежденных могли принять совсем как полноценного члена общины без обращения в раба (безоговорочное рабство стало характерным позже), но они хоть и считались полноценными членами общества, отличались тем, что должны были периодически бесплатно трудиться на хозяина. С течением времени положение рабов становилось все хуже — обострялись классовые противоречия. Чем более ухудшается положение рабов, тем более увеличивается их недовольство существующим положением дел, поэтому нужна сила, способная сдержать гнев угнетенных. Такой силой и выступает государство — продукт классовых противоречий, что создан, чтобы их притуплять и сглаживать путем принуждения и насилия. Известная формула одного знаменитого деятеля начала двадцатого века гласит: "Государство — это есть машина для поддержания господства одного класса над другим".

Теперь, когда мы описали природу государства, можем вернуться к фашизму. Легко заметить, что определение фашизма, данное Муссолини, не имеет смысла, поскольку государство не имеет собственных интересов, ибо оно создано, чтобы отстаивать интересы правящего класса. Однако эта фраза все равно очень примечательна — такая формулировка свидетельствует о том, что ограничений для государства, то есть аппарата насилия, не будет при такой социально-экономической системе. Другими словами, фашизм является террором правящего класса в своих интересах для подавления противников, как внешних, так и внутренних, даже если судить лишь по словам Муссолини.

Вернер Дайтц и Муссолини дают определение нацизму и фашизму соответственно с экономической и политической точки зрения. Конечно, политика и экономика неразрывно связаны, но порой бывает сложно судить о взглядах человека на политику по его взглядам на экономику и наоборот. Если же сравнивать фашизм и нацизм по одному признаку, экономическому (я это частично сделал в прошлой своей статье) или политическому (стоит ли доказывать, что нацизм — это тоже террористическая диктатура?), то единая природа этих явлений будет еще заметнее. Одно только, что прикрывают свою неограниченную власть разными фразами — фашизм устанавливает диктатуру под лозунгом "все для государства", а нацизм под лозунгом "все для нации".

Правящий класс

Я долго думал, стоит ли объяснять такие элементарные вещи, ведь казалось бы, что фразой "частнокапиталистическая экономика" вопрос о том, кто является правящим классом при фашизме, можно считать закрытым. Но разногласия по этому вопросу, к сожалению, слишком сильны, чтобы закрыть этот вопрос так просто.

В январе 1929 года в газете "Socialist Review" вышла статья под названием "Третья нация", что пыталась доказать революционность среднего класса и то, что фашистская революция в Италии является революцией среднего класса. Американский журнал "Modern Monthly" в статье "Что такое фашизм" писал, что первая задача фашизма заключается в том, чтобы вырвать государственную власть из рук капиталистов, и возможно это только при поддержке мелкой буржуазии. "Классический фашизм — это движение имущего среднего класса," — утверждает Мартин Липсет в своем труде "Политический человек". И даже социал-демократы, как Филиппо Турати или Клаудио Тревес, в Италии зачастую утверждали, что фашизм снисходительно дарит власть среднему классу. Такая точка зрения не заслуживает права на существование. Во всех странах фашизм пришел к власти на крыльях капитала и при поддержке таких его представителей, как Тиссен, Монди, Юнги, Круппы, Шахт, Гугенберг, Пирелли, Оливетти и так далее. Хотя фашисты и вели антикапиталистическую пропаганду в начале борьбы за политическую власть, эти лозунги остались только в газетах. Разве фашизм рождался в борьбе с буржуазной властью? Ни в одной стране фашизм не был установлен революционным путем, и пусть открытая передача власти фашистам и принимала порой пафосные названия "Великий поход на Рим" или "Национал-социалистическая революция", ничего революционного фашизм с собой не принес. Возложение буржуазией короны на голову фашистской партии приобрело таким образом сакральный смысл, но означало еще большее угнетение рабочего класса, а именно террор против рабочего движения, закрытие профсоюзов, войны.

Откуда берутся такие мысли, что якобы фашизм отстаивает интересы мелкой буржуазии?

Средний класс, или же мелкую буржуазию, с трудом назовешь самостоятельным классом. Обычно принято считать, что это ряд промежуточных слоев общества, что находится между пролетариатом и буржуазией (самозанятые, мелкие торговцы, мелкое и среднее крестьянство, ремесленники и т.д.). Несмотря на то, что этот класс имеет стремление к перерастанию в крупную буржуазию, гораздо существеннее проявляется и обратный процесс — пролетаризация. Поэтому они находятся в двойственном состоянии — интересы большинства среднего класса связаны с интересами пролетариата, но желание выиграть в социальной гонке заставляет их служить интересам капитала, и лишь во время социальных и экономических кризисов все надежды среднего класса начинают рушиться. В это время возможны два исхода: либо средний класс становится в один ряд с пролетариатом для борьбы с угнетателями, либо неизбежно играет на руку крупному капиталу, потому что собственного объективного классового интереса у мелкой буржуазии нет.

Именно на такой развилке оказался средний класс в начале двадцатого века в Европе. Двадцатые годы принесли мало чего хорошего, ведь инфляция, высокие пошлины и налоги, послевоенный кризис, биржевая спекуляция и валютные манипуляции крупных капиталистов вели к разорению как средних слоев населения, так и пролетариата. А доходы же крупных буржуа лишь росли, ибо инфляция позволяла им выплачивать зарплаты и долги в очень дешевой национальной валюте, продавать товар за границей в странах с более стабильным положением и более крепкой валютой, а разорение мелких собственников лишь убирало конкурентов на рынке. Пережив этот период и дожив до стабилизации ситуации, люди начали с новой надеждой создавать накопления, еще не зная о предстоящем кризисе — одном из самых больших за всю историю. Речь, конечно, идет о Великой Депрессии. Такие перемены заставили широкие массы среднего класса, лишенные четкого классового сознания, проснуться от политического сна, и они были готовы пойти за любым движением, которое обещало перемены к лучшему. И в этот же момент перед ними встает миф о "третьем пути", о их независимой роли, что играет на самых сокровенных чувствах и давит на самые больные точки. Например, у немцев это были обида на "Версаль", желание реванша. Даже более того — манипуляторы эксплуатируют и социалистические настроения. Не зря же германские фашисты назвали свою партию "социалистической" и "рабочей", а передачу власти нацистам назвали "революцией". Гитлер в своей книге "Моя борьба" писал, что даже красный цвет их флагов был выбран специально, чтобы привлечь внимание марксистов, а то, что они в своей среде называли себя "товарищами", вызывало путаницу в головах буржуазных партий.

Все это, а также непонимание классовой природы фашизма, естественно перетягивало разъяренные двумя периодами нищеты слои среднего класса на сторону фашистов, и даже больше — за мелкой буржуазией следовали самые неорганизованные группы пролетариата. 

А что в этот момент происходило в кругах крупной буржуазии?

Стоит заметить, что, как это и полагается, еще задолго до формирования первых фашистских партий некоторые капиталисты были носителями крайне правых идеологий, например, Эмиль Кирдорф, он же "угольный барон", и Альфред Гугенберг были соучредителями Пангерманской лиги (ультраконсервативная организация). Это и не удивительно — вправо их толкает объективный классовый интерес, а в период поднятия революционных настроений в Европе эта тяга вправо особо обостряется. Но что важно, ноябрьская революция очень много дала рабочим Германии: принятие 8-часового рабочего дня, право на заключение коллективных договоров с предпринимателями, введение пособий по безработице, законодательное признание женского избирательного права и др.

Но что хорошо для рабочего, то убытки для буржуя — такое положение дел сильно сплотило капиталистов в борьбе против рабочего класса, например, был образован Имперский союз германской промышленности, который первым же делом начал бороться с законодательным ограничением рабочего дня.

Подъем рабочего класса, страх социалистической революции, неудовлетворение империалистических амбиций после поражения в Первой мировой войне, ностальгия по довоенным, более благоприятным для капитала порядкам — все это толкало даже либерально-демократически настроенную до этого буржуазию к фашистским взглядам. Фриц Тиссен, вступивший в НСДАП еще в 1923 году, сразу же проспонсировал их сотней тысяч золотых марок, о чем он пишет в своей книге. Эмиль Кирдорф, уже упомянутый выше, после своей первой встречи с Гитлером в июле 1927 начал распространять брошюру будущего фюрера с пафосным названием "Путь к возрождению" среди промышленников Рура. Кроме того, также он начал перечислять с фондов Союза горнорудных и стальных предпринимателей по 5 пфеннигов с каждой тонны проданного угля в казну НСДАП, что составляло примерно 6 миллионов марок в год. Чуть ранее, весной 1927, в НСДАП также вступил один из руководителей ИГ "Фарбен" Вильгельм Кепплер. Позже к этой группе присоединились Отто Штейнбринк из концерна Фрика, Август Ростерг из концерна "Винтерсхаль", Эрнст и Вальтер Тенгельман, одновременно связанные с концернами "Гельзенкирхенбергверке АГ" и эссенским концерном "Штейн-Коленбергверке", крупнейшие банкиры Георг фон Штраус (член правления Немецкого банка) и Ялмар Шахт. А после краха Danat Bank к Гитлеру примкнули еще Любберг (генеральный директор "АГ фюр Феркерсвезен"), Эдмунд Хильгард (член правления двух крупнейших страховых компаний), Курт Шмитт (генеральный директор Штутгартской страховой фирмы), Фридрих Рейнхарт (коммерческий и частный банк АГ), Отто Христиан Фишер (банк "Марк, Финк и К°"), Эмиль Мейер (Дрезденский банк) и Карл Раше (Вестфальский банк в Бохуме). В конце концов, когда Гитлер заручился поддержкой уже упомянутого Гугенберга, владельца многих СМИ, от кинокомпаний до газет и издательств, его успехи в плане агитации стремительно выросли, позволив занять второе место на выборах 1930 года в немецкий парламент — Рейхстаг.

Влияние людей из этой социальной прослойки на экономическую составляющую нацизма сложно отрицать хотя бы из-за наличия "кружка Кепплера" — людей, что составляли экономическую часть доктрины национал-социализма.

История взаимоотношений итальянских крупных собственников и фашистов аналогична. Популярность социалистических идей, в частности Социалистической партии Италии, привела к так называемому "красному двухлетию" 1919-1920 годов. Кульминацией этого периода стало создание местных советов и движения за захват фабрик и аграрных земель, которое, увы, не переросло в революцию. Оно прекратилось после того, как руководители Социалистической партии и Всеобщей конфедерации труда договорились с промышленниками о разного рода улучшениях положения рабочих: 8-часовой рабочий день, лучшие условия труда и так далее. И по счастливому для врагов рабочего класса совпадению, с другой стороны появляются военные, националисты и прочие, кто видят в рабочих предателей, из-за которых Италия так мало получила после империалистической бойни (абсолютно те же мысли излагали немецкие национал-социалисты, и в частности генерал Людендорф). В 1919 году эта группа ненавистников рабочих оформилась в итальянский союз борьбы (Fasci italiani di combattimento). К сожалению, прямо они об этом не заявляют, но эта организация должна была иметь название "Итальянский союз борьбы с рабочими", чтобы соответствовать действительности. В сферу их деятельности входили убийства, погромы, грабежи и так далее.

Первыми, кто пострадал от фашистов, были даже не ячейки Социалистической партии, а палаты труда и кооперативы. Вначале это были просто хулиганские проделки вроде поломки мебели или закидывания краской зданий, где располагались рабочие организации или ячейки Социалистической партии, но с течением времени радикальность все повышалась. Первым организованным терактом стало нападение сквадристов (более известны как чернорубашечники — боевые отряды итальянских фашистов) 21 ноября 1920 года на гуляния в честь победы социалиста Энио Ньюди, который победил на местных выборах. Началась перестрелка между красногвардейцами, охранявшими Палаццо д’Аккурсио, и фашистскими карабинерами. О фашистских преступлениях один из руководителей Социалистической партии Италии, Джакоммо Маттеотти, не раз будет заявлять в палате депутатов. Из его речи 30 мая 1924 года ясно следует, что террор, возведенный в систему, и есть вся суть движения Муссолини за последние 5 лет. Его доклад был посвящен насильственным мерам, таким как убийства неугодных и запугивание избирателей, которые, наряду с законом Ачербо, позволили выиграть фашистам на прошедших выборах и занять большинство мест в парламенте. Министр внутренних дел признал правоту Маттеотти, и уже 10 июня этого же года Джакоммо был убит. Примечательно и то (это отметил и Маттеотти в своем выступлении), что фашисты ответственности за свои преступные действия не несут, но стоит лишь кому-то дать им отпор, как жертва нападения непременно почувствует проблемы с полицией и другими органами поддержания правопорядка.

Пускай напрямую не так уж и много буржуа причастны к этим злодеяниям, но ведь в этом и смысл фашистского движения — чужими руками убрать опасность движения пролетарского. Финансирование, помощь в установке связей с чиновниками, другими промышленниками, давление на правительство, чтобы оно закрывало глаза на беззаконие фашистов, проталкивание фашистских организаций на своих предприятиях и так далее — все это легло на плечи таких компаний, как Фиат, Монтекатини, Пирелли, Ансальдо, Ильва, Конфиндустрия (крупнейшее объединение промышленников Италии), Конфагрокультура (крупнейшее объединение землевладельцев) и других. Вероятно не с самого начала существования Итальянского союза борьбы (с рабочими) фашизм нашел массовую поддержку в кругах крупных промышленников, но очень скоро после красного двухлетия, когда враги рабочего класса осознали реальность угрозы революции, а государство показало свою слабость перед рабочим движением.

Так, например, в письме префекта Милана Лузиньоли к министру внутренних дел от 16 мая 1921 года сообщается, что местные банки постоянно субсидируют фашистские организации довольно значительными суммами, а исследователь итальянского фашизма Ренцо Де Феличе провел исследование, в результате которого было установлено, что на конец 1921 по всей территории Италии фашизм финансировали на 71,8% финансовые и промышленные общества, на 8,5 — институты кредита и страхования, на 19,7% — частные лица.

Не последнюю роль капиталисты Италии сыграли также во время похода на Рим: Джинно Оливетти, Стефанно Бенни, Альберто Пирелли и некоторые другие члены Конфиндустрии телеграфировали главе правительства Италии незадолго до похода на Рим, где говорили о своих симпатиях к Муссолини, со вполне ясным посылом — фашисты должны взять власть. Непосредственно во время марша все те же лидеры Конфиндустрии, а также Конфагрокультуры и лидеры Банковской ассоциации (что тоже проспонсировала марш на Рим) вновь телеграфировали правящим кругам, убеждая их, что другого выхода, кроме правительства фашистов, для страны нет и быть не может.