История одного читателя

Некоторое время назад мы предлагали нашим читателям рассказать о себе, своём опыте переживания войны и сопротивления. И вот, нам до сих пор присылают истории.

Я не буду называть себя, но представлюсь, насколько возможно. Я автор христианского канала BibleCode @biblecode, это канал по изучению мест Писания и об отсылках к нему в мировой культуре. Я веду этот канал уже седьмой год, и христианином являюсь больше 25 лет. По профессии я программист (отсюда название канала), получил высшее образование в этой сфере. Долгое время я служил в церкви как SMM (или журналист), служил в прославлении, говорил проповеди и был в составе организаторов различных инициатив в церкви. На момент начала войны я переживал сложный период в жизни — с одной стороны, мы семьей переехали в Петербург и это было лучшим временем моей жизни, с другой, из-за ряда жизненных неудач я ощущал себя на обочине жизни, боролся с апатией, не понимал Бога, и просто пытался «вырулить на тормозах» — не делать поспешных выводов.

Когда я услышал о начале войны, то не сразу смог понять, ЧТО это значило. В тот день, вместо того чтобы работать, я листал новости о ракетных ударах и наступающих войсках. На видео люди жили в таких же домах, как мой, их дворы были похожи на Россию. Я не мог представить, чтобы над такими городами могли летать ракеты. Это казалось странным, как будто происходило в какой-то другой реальности.

Я состоял в чате с админами христианских каналов, среди которых было много украинцев. Они тогда начали заполонять чат сообщениями: «Вы не понимаете! У нас над головами летают ракеты! Сделайте что-нибудь! Остановите это!» Россияне писали: «Вы серьезно? В новостях нам говорят, что атакуют только военные объекты».

У меня не было проблем с тем, чтобы понять, что гибнут мирные жители. Я верил в Иисуса, а веры в «высокоточное оружие» у меня недоставало. Какой-нибудь осколок, часть снаряда, кирпич в стене — что-нибудь из этого обязательно должно было отлететь и — убить. Но первое время все новости превратились в сплошной белый шум, заявления были кардинально противоположными, и от этого не хотелось верить никому.

До этого я интересовался социальной стороной политики России, но украинским направлением — совсем нет, и это вдвойне осложняло для меня оценку ситуации, я не понимал, какие триггеры могли спровоцировать на такой критический шаг. Конечно, я сразу был предвзят. Я не верил заявлениям власти, потому что видел, как оно управляло страной все эти годы. Я начал изучать украинский конфликт, и скоро понял, что не могу увидеть никакой ясной причины. Вокруг войны образовалось много слухов — от боевых комаров и биолабораторий до ядерного оружия на Украине. Для меня это был абсурд — якобы что-то из этого делало Украину опасной для России — с её ядерным оружием. Российское правительство в очередной раз говорило общими фразами и не сопровождало утверждения фактами.

Меня неприятно впечатлило то, как быстро правительству удалось консолидировать общество. У России появился внешний политический враг, который (оказывается) был виновен во всех наших бедах. Я, воспитанный в христианстве, и потому привыкший искать бревно в своем глазу, подумал: да ну как же.

Сразу же начались политические задержания. Их было много, но, самым показательным для меня было задержание Дмитрия Силина, который без какой-либо агитации бесплатно раздавал «1984». Это сообщало мне больше, чем все остальные задержания.

Я начал клеить в подъезде надпись: «Как долго будет длиться эта война?» Надпись срывали, и я снова клеил.

8 марта я пошел на митинг. Я попросил жену вырезать мне красное сердечко вместо плаката, и пошел с ним в центр Питера, держа над головой. Чувствовал себя наивным идиотом. В центре было глухо. Люди собирались, но бродили как неприкаянные. Никто нас не организовывал — всех, кто мог, уже задержали. Постепенно толпа начала оживляться, и мы пошли по городу. Временами наталкивались на ОМОН, бегали, но неизменно собирались, снова шли и кричали: «Нет войне!»

Мы ходили долго, но в конце концов нас окружила полиция и всех развезли по участкам. Мы просидели ночь в участке, и на следующий день, без возможности заиметь адвоката, нас отвезли в суд. Из задержанных многие отрицали участие в митингах: якобы проходили мимо или сидели в пиццерии рядом. Но я хотел проявить несогласие, поэтому на суде согласился с протоколом, в котором говорилось, что я кричал «Нет войне!» Когда меня спросили «почему», я ответил: «Из пацифистских соображений», — хотя никогда не был пацифистом и на митинг вышел только из христианских убеждений. Я струсил отвечать правду, во-первых, и, во-вторых, не хотел подставить церковь, в которой числился членом. Нас неоднократно предупреждали не вмешивать в свои политические взгляды церковь. Поэтому, думаю, я по большей части пытался избежать лишней дискуссии по поводу «кто меня надоумил» или кто мне заплатил. Это был мой первый привод, я был очень напуган и устал от ночного допроса.

Мне назначили штраф и отпустили. На тот момент я уже лишился заработка из-за санкций, поэтому был безработным и (так сложилось) безденежным. Близкий человек, узнав о моем задержании, без моей просьбы перечислил мне сумму штрафа.

После этого ко мне несколько раз заглядывала домой полиция и советовала не лезть в политику. Однажды на улице в полночь меня остановили патрульные и, после того как нашли в базе, начали расспрашивать, почему я выходил на митинг. После я понял, что этот вопрос мне будут задавать постоянно, и вряд ли отстанут. Я не собирался молчать, не хотел растить в такой обстановке детей, и предчувствовал мобилизацию. Поэтому решил уехать. Мне повезло (Бог всё устроил), я нашел компанию, которая хорошо платила и помогла с релокацией.

Казалось бы, на этом должны были закончиться мои треволнения. За рубежом меня приняли хорошо, мне повезло с церковью, с пастором, с городом, с квартирой. Да, я был на свободе, но в ситуации полной неопределенности. Я был в незнакомой стране, без уверенности в завтрашнем дне, мне приходилось много работать, и я считал, что это надолго.

Духовный кризис, в котором меня застала война, лишь только обострился. Я считал себя христианином, но всё больше терял взаимопонимание с христианами. Та церковь, где я числился членом, поддержала войну. Протестанты России промолчали, РПЦ милитаризовалась. Я сильно спорил со своими верующими родственниками. У меня сложилось стойкое ощущение, что я один. К началу войны я боролся с апатией, из-за которой ничего не мог писать в канал. Теперь же я в ней утонул.

Раньше, если меня отвергал мир, я «укрывался» в церкви, она продолжала меня поддерживать. Теперь мне некуда было идти, и я день за днем задавал себе вопрос: если я один, может быть, это я неправ?

Через год такой жизни я постепенно начал приходить в себя. Всё это время я смотрел интервью с разными оппозиционерами, читал статьи, стабильно следил за новостями. Одной из книг, которые мне сильно помогли в этот период, была «Неудобное прошлое» Николая Эппле — она показала мне, что проблемы России, с которыми пришлось столкнуться нам — это во многом проблемы нерешенного прошлого.

Когда я уезжал из России, то пастор питерской церкви переслал мне дипломную работу одного их служителя. Она была о взаимоотношениях церкви и государства в истории США. Это был труд по политической теологии, автор упоминал в нем Лютера, Кальвина, Мартина Лютера Кинга и других. Только спустя год вне России я прочел этот диплом, а потом сразу связался с его автором. Мы пообщались, и после этого я начал погружаться в тему глубже. Чем больше я узнавал, тем больше понимал, что формула «вся власть от Бога» вовсе не означает беспрекословного подчинения власти, и что власти нужно сопротивляться — если речь о тирании. Это всё в той или иной степени убедительности аргументировалось самой Библией. И это — имело для меня колоссальное значение. 

Мне заметно полегчало. Мало-помалу я начал снова писать в свой канал. Освещение этой темы стало для меня новым вектором. Бог свидетель, я никогда не интересовался этой темой, и я верю, что Он привел меня к этому.

Сейчас я чувствую себя куда спокойнее. У меня есть заработок, я помогаю людям и не прячу свои убеждения — для меня это уже много. Я больше не задаюсь вопросом, неправ ли я. Сомнения хороши, чтобы проверить свои мотивы, но затем их нужно перерабатывать в новые убеждения.

В Библии говорится: «Не следуй за большинством на зло». Это означает, что большинство способно ошибаться. Приспособиться — это всегда очень удобное решение, и даже церковь здесь не стала исключением. Пророк Илия в пустыне тоже думал, что остался один, но Бог ободрил его. Я думаю, мы все заслуживаем этого ободрения: есть Свет, который светит внутрь нас, и который ничто не может угасить. Именно поэтому любое наше действие сейчас не напрасно, если мы поступаем по совести.