История коррупции: Древний Рим

Крылатую фразу Radix Omnium Malorum Avaritia (Жадность – корень всех зол), которая первыми буквами каждого слова образует слово «РИМ» (ROMA), относят к IV веку уже нашей эры, однако коррупция в Древнем Риме имела куда более давние традиции. Известно, что Юлий Цезарь прибегал к любым средствам (в том числе и финансовым, а не только насильственным), чтобы получить доступ к консульству, свергнуть Сенат и стать новым отцом-основателем Рима. Плутарх сообщает нам, что народный трибун Метелл хотел воспрепятствовать Цезарю взять деньги из государственной казны, ссылаясь на законы, однако Цезарь ответил: «Если ты недоволен моими действиями, то иди-ка лучше прочь, ибо война не терпит никаких возражений. Когда же после заключения мира я отложу оружие в сторону, ты можешь появиться снова и ораторствовать перед народом. Уже тем, — прибавил он, — что я говорю это, я поступаюсь моими правами: ведь и ты, и все мои противники, которых я здесь захватил, находитесь целиком в моей власти». После этого Цезарь направился в казнохранилище и, не найдя ключей, приказал выломать двери, а когда Метелл попытался ему помешать, Цезарь пригрозил, что убьет его, если тот не уберется восвояси. В итоге Цезарь захватил 15 000 золотых слитков, 30 000 серебряных слитков и тридцать миллионов сестерциев. Чтобы быть избранным, он влез в многочисленные долги и финансировал свою кампанию, используя средства, предоставленные в его распоряжение такими персонажами, как Красс, богатый строитель, позже награжденный государственными контрактами. Откаты и роспилы – все как у людей.

Марк Лициний Красс, один из первых настоящих олигархов, по словам Плутарха в самом начале своего жизненного пути «имел не более трехсот талантов» (денег), и все богатства свои «извлек из пламени пожаров и бедствий войны». Не случайно само имя этого триумвира и проконсула Сирии, погибшего в Парфии, стало синонимом безумного богатства с сомнительным происхождением. Сочетание возвышенных речей и намерений и не слишком добродетельных поступков является ярким маркером коррумпированного общества. Народные трибуны из плебейских родов Гай Лициний Кальв Столон и Луций Секстий Латеран, жившие в IV веке до н.э., ввели ограничения на накопление земли в руках одного владельца и жестко регламентировали права должников. Но при этом самого Столона позже обвинили в нарушении собственных же законов.

Активно римскую коррупцию бичевал историк и политический деятель Гай Саллюстий Крисп, писавший в своем сочинении «О заговоре Катилины»: «Алчности свойственна любовь к деньгам, которых не пожелал бы ни один мудрый; они, словно пропитанные злыми ядами, изнеживают тело и душу мужа; алчность всегда безгранична, ненасытна и не уменьшается ни при изобилии, ни при скудости». Данный свой труд Саллюстий написал, по разным оценкам, в период с 44 по 41 год до н.э., а всего годом ранее, в 45 году до н.э., его самого вызвали в Рим, где судили за коррупцию. Будучи проконсулом римской провинции в Африке, Саллюстий буквально выжал ее досуха и прославился незаконными конфискациями чужого имущества, вымогательством и взятками. В итоге, ища защиты от гнева правосудия, Саллюстий обратился за помощью к своему другу и патрону Гаю Юлию Цезарю, который вмешался в судебный процесс и буквально его «отмазал». Так что, обличая чужую алчность и мздоимство этот почтенный муж, без сомнений, не понаслышке знал, о чем говорил. Ну а Цезарь, в свою очередь, тоже получил откатик – на часть денег, которые опальный Саллюстий нажил на своих махинациях, он купил себе виллу недалеко от Тиволи.

В Древнем Риме государственная казна-сокровищница располагалась в старом храме Сатурна, отчего и получила своего название – Эрарий Сатурна. Если с Сатурном все ясно, то «эрарий» - это производное от латинского aes, то есть «бронза», «деньги», «жалованье». Даже когда деньги начали изготавливать из серебра и золота, сокровищница сохранила свое название, отсылающее к бронзе. Именно при Цезаре и, особенно, при Августе эрарий (сенатская или, в более широком смысле – государственная казна) начал терять свое значение, постепенно вытесняемый «фиском» (fiscus) – личной казной правителя. Поступления в эрарий были радикальным образом сокращены – теперь туда поступали лишь деньги от муниципальных контрактов и доходы от сбора налогов с сенатских провинций. Но самые большие доходы, от императорских провинций, шли в фиск.

Кратенькая справка для тех, кому лень гуглить: при Октавиане Августе римские провинции были разделены на две категории – императорские и сенатские. В число сенатских входили старые территории в центре империи, далекие от пограничья и лояльные. Там практически не требовалось присутствие войск, а риск восстаний был минимальным. Наместники в эти провинции назначались Сенатом. По аналогии, в императорские провинции наместников назначал государь.

В Риме воровали всегда. Известный оратор и обличитель людских пороков Катон Цензор свыше сорока раз оказывался втянут в разбирательства относительно коррупционных схем. Все знают его фразу «Карфаген должен быть разрушен», которой он заканчивал буквально каждую свою речь в Сенате. Но почему вообще Катон был так одержим Карфагеном. Наверное, боялся, что старый враг воспрянет и снова будет угрожать Риму? Кто знает. Злые языки болтали, что причиной всему – оливковое масло, которое активно экспортировал Карфаген, тогда как семья Катона также занималась этим бизнесом и сам Цензор, таким образом, хотел устранить главного конкурента. Одним из символов римской «корруптократии» стал губернатор Сицилии Гай Веррес, управлявший этой провинцией межд 73 и 70 годами до н.э. Было подсчитано, что он украл более сорока миллионов сестерциев из римской казны и буквально опустошил вверенную ему провинцию.

Отчасти развитию коррупции способствовала сама организация римского общества. В Риме существовал класс так называемых «публиканов» (от publica, что означало «выставлять на всеобщее обозрение», но также «конфисковать», «грабить»; слово publica также использовалось для обозначения проститутки), и именно на него приходилась большая часть государственных контрактов, в частности прибыльный бизнес по взиманию налогов. Также публиканы брали общественные подряды на строительство объектов инфраструктуры и поставки продовольствия, что делало их крайне привилегированными людьми. Другим привилегированным классом были банкиры, которые одновременно являлись и спекулянтами, и ростовщиками (как Катон или Сенека). Отсутствие подлинного бюрократического аппарата, по сути, неизбежно влекло за собой делегирование многочисленных административных функций: от взимания налогов до управления концессиями на строительство общественных сооружений. Все это открывало дорогу злоупотреблениям, взятками и распилам.

То, что деньги не пахнут (pecunia non olet), было общим кредо латинского мира и, в частности, высказыванием императора Веспасиана. «Запах прибыли приятен, от чего бы они ни исходил», — будет утверждать и Ювенал. Постепенно порок и имперская власть стали плотно ассоциироваться друг с другом в массовом сознании. Плиний Младший был назначен губернатором Вифинии около 110 г. н.э. – его отправил туда император Траян, поскольку предыдущие губернаторы отметились ужасающей коррупцией и катастрофическим управлением. Некоторые из писем, которыми обменивались император и Плиний (докладывавший о том бардаке, который ему оставили предшественники), дают нам интересную картину политической жизни римской провинции в имперские времена. В частности, очень часто огромные средства расходовались на строительство объектов, которые или вообще не были нужны, или просто оказывались брошенными на середине работы. Например, у жителей Никомедии, столицы Вифинии, не было водопровода. На строительство акведука было потрачено более трех миллионов сестерциев, однако его так и не достроили, попросту забросив, а потом – вообще снесли.

Коррупционные схемы касались не только мирной жизни, но и дипломатии и даже войны. После смерти нумидийского царя Массиниссы в 148 году до н.э., два его внука, Адгербал и Югурта, развернули борьбу за право наследования. Технически, они оба были внуками Массиниссы, вот только Адгербал был законнорожденным сыном нового царя Миципсы, старшего из законных сыновей предшествующего государя, а Югурта мало того, что был бастардом, так еще и – от одного из младших царевичей. С другой стороны, Югурта был крайне популярным среди простых людей и уже прославился как талантливый полководец. В итоге, уже после смерти Миципсы, Югурте удалось выйти из этой борьбы победителем и прикончить Адгербала, однако у того был статус «друга и союзника» Рима, поэтому Вечный город был настроен по отношению к новому царю враждебно. И тогда Югурта отправил в Рим послов с большим грузом золота и серебра, которое пошло на взятки римским политикам. В итоге между Римом и царством Югурты был заключен мир, который, впрочем, оказался недолговечным. Другой показательный случай имел место в 187 году до н. э., как рассказывает историк Тит Ливий: Луций Сципион Азиатский, брат Сципиона Африканского, был обвинен в том, что заключил мир с сирийским царем Антиохом на выгодных для последнего условиях, так как получил крупную взятку.

Живший в III веке нашей эры юрист Ульпиан утверждал, что проконсул не нужно совсем уж сторониться так называемых даров гостеприимства, поскольку это будет невежливо, а нужно лишь обозначить некоторые ограничения. Живший в IV веке ритор Либаний отмечал, что провинции, к сожалению, стали рассматриваться не как территории, подлежащие управлению, но как подлежащие разграблению, а назначенные туда наместники первым же делом подсчитывали суммы средств, которые можно из этих провинций выдоить.

Ну и, естественно, непаханым полем для всякого рода махинаций были выборы. Живший в I веке до н.э. поэт Гораций отмечал, что кандидат в магистраты по обыкновению посещал своих избирателей, как правило – в компании большого количества сторонников и нескольких влиятельных лиц города, дабы переманить на свою сторону как можно больше голосов. Его современника консула Мурену обвиняли в том, что он платил деньги толпе, везде сопровождавшей его во время избирательной компании, чтобы выставить его невероятно популярным в народе. Подготовка предвыборного банкета была решающим моментом в выдвижении кандидата. Квинт Туллий Цицерон в своем трактате «Наставление о соискании», который он написал специально для брата, легендарного Марка Туллия, настойчиво напоминал родственнику, что кандидат мог продемонстрировать свою щедрость несколькими способами, в том числе – и посредством организации пиршеств. Таким образом, уже в Древнем Риме кандидаты тратили огромные средства, как на рекламу своей персоны, так и на увеселительные мероприятия. Выборы были довольно затратным делом, и даже самые богатые римляне, участвовавшие в них, умудрялись влезать в долги, поэтому, как метко подмечал уже Марк Туллий Цицерон, люди, стремившиеся купить себе должность таким способом, намеревались за ее счет восполнить пустоты в своем кармане, образовавшиеся в ходе предвыборной гонки.