Житель Донецка 100 дней не выходил из дома, чтобы избежать мобилизации. ASTRA публикует истории мужчин, сумевших сбежать из «ДНР», несмотря на военное положение и запрет на выезд

19 февраля 2022 года в так называемой «Донецкой народной республике» объявили мобилизацию. Всего за несколько дней Донецк стал «городом женщин» — всех, кого было можно, отправили на фронт, а остальные пытались избежать мобилизации, как могли, в основном, не показываясь на улице. 

По данным «Восточной правозащитной группы», к середине июня в так называемых «ДНР» и «ЛНР» (оккупированные Россией территории Украины) принудительно мобилизовали около 140 тысяч человек, из которых от 48 до 96 тысяч были отправлены на фронт, а остальные — в тыловое обеспечение. Точных данных о населении  «ДНР» нет, но, по приблизительным оценкам, всего в «республике» жили около двух миллионов человек, включая женщин, детей и стариков.

Согласно 51 статье Женевской Конвенции, «оккупирующая держава не сможет принуждать покровительствуемых лиц служить в ее вооруженных или вспомогательных силах. Всякое давление или пропаганда в пользу добровольного поступления в армию воспрещается».

Юра, Костя и Паша (имена героев изменены, — прим. ред.) сбежали от мобилизации в «ДНР», сумев нелегально пересечь границу. По понятным причинам мы не называем их настоящие имена. Несмотря на то, что герои уже покинули Донецкую область, там им до сих пор грозит уголовная ответственность.

Как и куда молодым людям удалось сбежать и как они живут сейчас, Юра, Костя и Паша рассказали ASTRA.

Глава 1. Ураган над Донецком

Дончанину Юре 29 лет. В детстве он всерьез увлекался футболом, болел за донецкий «Шахтер». Вспоминает, что выигрыш «Шахтером» кубка УЕФА в 2009 году вызвал у него похожий эмоциональный шок, как и вторжение России в Украину 24 февраля 2022 года. Только тогда шок был от радости, а сейчас от ужаса.  

«И тогда, и сейчас я две недели просыпался и думал, что мне это приснилось», — вспоминает Юра.

Юра много путешествовал по России, а Новый год-2022 отмечал у друзей в Москве. Там же искал работу, и в феврале 2022 прошел удаленно собеседование в московскую компанию с окладом в 60 тыс. рублей. Собирался переезжать в столицу России буквально на неделе, но невольно опоздал. Он рассказывает, что события в городе за неделю до 24 февраля 2022 года начали развиваться стремительно. Локальные, российские и мировые СМИ рассказывали об учениях и российских и белорусских войск на границах с Украиной, и, по его словам, он, как и большинство населения Донецка, ощущал приближение открытого конфликта, хотя на условной границе «ДНР» с Украиной особой активности не наблюдалось. 

«И 18-го числа “сам себе глава”, как его называют в Донецке очень многие, Пенис Душилин — это уже такой локальный мем, просто объявляет, что всё. И женщин и детей резко начали увозить в Ростов [Ростов-на-Дону] и близлежащие регионы России. Эвакуировать», — вспоминает Юра.

По его словам, такое решение властей стало для жителей неожиданностью. На эвакуацию автобусами сотрудники местного МЧС звали в людных местах всех желающих. Также, говорит Юра, достаточно быстро организовали отъезд и сотрудников госучреждений. Мужчин не брали, а через два часа после объявления об эвакуации последовало пояснение, что мужчинам от 18 до 55 лет выезд из «ДНР» запрещен.

30-летний дончанин Костя подтверждает слова Юры. Он хорошо помнит этот день — 18 февраля у него был день рождения, поэтому он запомнил не только само начало эвакуации, но и точную дату. Со своей девушкой и мамой он поехал в кафе отметить праздник. Заведение было пустое, так как, вспоминает Костя, «началась паника из-за непонимания причин эвакуации, и в тот же день на заправках начал заканчиваться бензин». Друзья звонили и поздравляли с днем рождения, но никто не пришел, так как на фоне новостей предпочитали остаться дома. С девушкой и мамой за столом обсуждали эвакуацию, и они сразу сказали, что никуда не поедут, так как не было понимания, куда они попадут и зачем это нужно. Чуть позже в городе начались «мероприятия по привлечению новых кадров в существующие военные формирования» непризнанной республики.

«Начали клубы тормошить. Просто могли залетать ближе к 10-11 вечера в масках, [класть] всех на пол. Тех, кто ни при чем. Кто без связей, всех забирали и не отпускали уже. Ну, типа вот последние прям [дни] перед объявлением [началом войны 24 февраля] уже начали прям грести [людей на мобилизацию]», — вспоминает 28-летний доначанин Паша.

В этот период он болел ковидом и был в основном дома. По району в день объявления эвакуации ездила машина с громкоговорителями, объявляя, что жителям нужно явиться на пункты сбора с вещами. Паша с друзьями в это время решили прогуляться по району. По его словам, чувствовалось, что людей на улице стало ощутимо меньше. 

«Обсудили [c друзьями], что происходит, но не могли представить, что случится 24 февраля. Сошлись на том, что это, видимо, «показуха для Москвы» на фоне признания властями РФ «ДНР» и «ЛНР», — говорит Паша.

19-20 февраля 2022 года выпали на субботу и воскресенье, поэтому Костя оставался дома, а 21 февраля поехал на работу в офис в центре Донецка. Днем коллеги Кости начали отпрашиваться с работы: они сообщали, что их родных прямо на улице забрала комендатура, например, во время прогулки с собакой. Таких новостей от знакомых к знакомым становилось все больше с каждым днем. После того, как 19 февраля вышел указ о всеобщей мобилизации, местные чаты и телеграм-каналы начали сообщать адреса, где «ходит комендатура и забирает мужчин».

«Когда они поняли, что не могут набрать ни людей с улиц, ни тех, кто приходит по повесткам, они пошли по госучреждениям: сначала рабочих (Пушилин обязал предприятия отправить на мобилизацию 50 процентов сотрудников), а потом студентов. Студентов нельзя забирать по закону: пока ты учишься в вузе, у тебя отсрочка от всей этой истории. Студентам говорили: вы должны прийти в военкомат, там вам дадут справку, что вы до сих пор учитесь, и всё у вас [будет] хорошо. Они приходили туда, а назад уже не уходили», — вспоминает Юра.

По его словам, большая часть знакомых, которые оказывались в военкоматах, оставались без связи и не давали знать о себе в течение нескольких недель, потому что у них отбирали телефоны. Начали появляться слухи, что, если пойти на контракт, то есть, добровольно явиться в военкомат, то тебя отправят охранять какую-то часть или объект в более-менее безопасном месте, а не отправят на штурмы.

«У меня есть знакомые в органах, которые мне позвонили и сказали, что нужно будет недельку-две посидеть дома и не высовываться», — говорит Костя. Он решил прислушаться к этому совету.

Глава 2. Пустые земли

Юра рассказывает, что проблемы с водоснабжением носят в Донецке многолетний и системный характер. 

«Тебе холодную воду включают весь год раз в три дня. И то, не везде и не всегда. И маленькой струйкой. Сейчас вроде бы стали включать раз в два дня. А горячей воды нет почти два года. И у моего знакомого, Паши, отец поехал куда-то воду набирать», — говорит Юра.

По словам Паши, его отца забрали из автобуса, когда он поехал за водой в другой район города. Телефон ему оставили, но отправили прямо с баклажками воды, прямо в той же одежде, в которой он был, в пункт сбора под Донецком, потом на месяц в лагерь в Джанкой (город в аннексированном Крыму) и уже после этого в Херсонскую область.

Уже 21 февраля 2022, в понедельник, Костя решил остаться дома, как и советовали знакомые из органов, и работать удаленно. По его словам, также поступили его коллеги и знакомые. «Были версии, что приедет какое-то руководство из России и нужно показать, что у нас там большая армия или что-то еще. И только 24 февраля стало понятно, для чего собирали людей», — рассказывает Костя.

Паша же все это время продолжал болеть. «Я еще неделю, пока все сидели, ходил в больницу, потому что у меня были документы на руках, что я на больничном. Я ходил, но по пути никто не попадался А после я дома тоже осел. И сидел тихо», — вспоминает Паша. Мужчинам скрываться от комендатуры и мобилизации помогали близкие люди — женщины или родственники, получившие бронь. Приносили продукты, воду и прочие вещи первой необходимости, так как очень скоро стало понятно, что выходить на улицу даже в пределах подъезда и двора собственного дома опасно. «В доме моих родителей поймали паренька, который вышел с подъезда в магазин, который у нас находится в 30 метрах», — говорит Костя.

Со временем меры предосторожности стали еще серьезнее: плотно зашторивались окна, свет включался только в случае крайней необходимости, на звонки или стуки в дверь не реагировали, так как комендатура могла прийти и под видом визита «работников ЖКХ или почтальонов», вспоминает Костя. В итоге Юра провел в таком добровольном плену два месяца. Костя, по его собственным словам, «просидел 100 дней ровно». Паша в апреле 2022 года получил от своей организации бронь.

«Очень страшно было даже ехать в лифте, потому что я понимал, что будет, если дверь откроется — и вот они стоят. Что мне тогда делать?», — вспоминает Паша.

Юра рассказывает, что за два месяца вышел из квартиры три раза, и то в темное время суток: вынести мусор, посидеть у подъезда в машине друга, у которого была бронь, и после звонка знакомой: спускался забрать продукты, которые она принесла ему, предварительно убедившись, что во дворе никого нет. Костя вспоминает, что не выходил на улицу вообще, только на балкон квартиры ночью, так как опасался не только прямой встречи с комендатурой, но и не доверял никому из случайных прохожих.

«Ты не знаешь, какие у тебя на самом деле соседи. Потому что были такие случаи, что у кого-то забрали сына, и он назло говорит: "А вот в том доме еще есть”. Потому что его сын воюет, а кто-то другой просто сидит», — говорит Костя.

Глава 3. Ожидание на краю

В марте 2022 года, примерно через две недели после объявления мобилизации в Донецке, стала появляться информация о способах выехать за пределы непризнанной республики. По словам собеседников, у пограничного контроля «ДНР» не было задачи задерживать мужчин призывного возраста и отправлять в военкоматы, этим занималась комендатура и военные на блокпостах, в том числе стоявшие на дорогах и трассах. Паша вспоминает, почему решил уехать: «Ты понимаешь, что это (боевые действия. - Прим.ред.) не до мая. Май уже вот он. Все ж как [думали]? Сначала в мае все закончится, потом в конце лета все закончится... Ты понимаешь, что оно продлится долго». Также он вспоминает, что брони от мобилизации были ровно на шесть месяцев с 21 февраля, то есть предполагалось, что через полгода все закончится. Именно поэтому поначалу многие считали, что можно отсидеться в Донецке.

Юра рассказывает, что появление объявлений в местных пабликах и каналах, с предложениями вывезти потенциальных мобилизованных за границу, то есть в РФ, на фоне страха и недоверия выглядело подозрительно, ходили слухи, что так тоже могут отлавливать мужчин для отсылки на войну. Поэтому дончане использовали проверенный и надежный способ — сарафанное радио, по которому передавались из рук в руки контакты надежных перевозчиков. В случае Юры посредником был знакомый, который до 24 февраля 2022 года занимался организацией поездок жителей Донецка в Украину — Харьков и Киев. Такие поездки, зачастую через территорию России, особенно в период пандемии, были востребованы и для оформления или продления украинских документов, и для того, чтобы навестить родственников — практически вся семья Юры на момент начала полноценной войны жила в Киеве. 

«И всё это закрылось 18-го числа.. Перевозчики же тоже мужики, и им тоже выезжать нельзя. Они даже людей возить не могут. Но, естественно, у них остались какие-то связи, и они как-то начали договариваться, искать способы выезда», — говорит Юра.

Костя вспоминает свои наблюдения: «Много людей уезжало с работы, соседи со двора, где ты рос, выехали. И ты с ними разговариваешь, и они говорят: «Да, есть люди, которые вывозят. И ты понимаешь, что это реально, это можно сделать». По его воспоминаниям и информации, собранной от знакомых, способы выезда и стоимость подобных услуг разнились от случая к случаю — от 40 тысяч рублей до 2000 долларов (140 тысяч рублей на тот момент. - Прим.ред.). С другой стороны, Паша, в итоге получивший бронь от учреждения, в котором работал на тот момент, фактически «выехал за 230 рублей», просто купив билет на электричку через погранпереход Успенка.

Глава 4. Трое в дороге

Почти два месяца Юра провел дома. Свой обычный день он описывал так: «Ем, сплю, играю в компьютерные игры, смотрю телевизор. Всё». Одновременно с этим наводил справки о способах уехать, проверенных контактах, примерных суммах за услугу выезда из «ДНР». Он выехал из Донецка 11 апреля 2022 года. После того, как договорился о сумме со знакомым перевозчиком, ему сказали ждать звонка. Он собрал сумки, документы и поздно вечером ему сообщили, что через два часа за ним приедет серый Suzuki. Юра собрался и вышел, предварительно оставив ключи в подъезде, так как жил не по прописке, а в квартире своего дедушки, и спрятал сумки "у подъезда, рядом, где дверь, куда мусор по трубопроводу скидывают". Дальше все происходило не совсем так, как предполагал Юра: «Водитель подъезжает, я сажусь к нему. Он такой: «Деньги». Я ему даю, и он говорит: «Всё, через час за тобой приедут». Я переспрашиваю: «В смысле? А мы не сейчас поедем?». Он говорит: «Нет, через час за тобой приедут. Выходи. Я скину номер». Я выхожу. На улице почти 12 часов ночи. Я спрятался в кусты в центре пустого двора». В итоге Юра прождал следующую машину полтора часа, сумки с документами и ценными вещами перепрятав в цокольном этаже своего дома — "в девятиэтажках есть вниз такие ступенечки в подвал" — так как боялся, что кто-то будет заходить в подъезд и увидит его вещи рядом. Прятал же сумки на случай, если нужно будет убегать от комендатуры.

Вскоре подъехал джип с абхазскими номерами (с 2014 года по сегодняшний день на стороне «ДНР» воюет бригада «Пятнашка», изначально образованная жителями Абхазии - Прим.ред.), где на переднем сидении были двое в военной форме и один парень в гражданской одежде сзади. Как потом выяснилось, он тоже уезжал от мобилизации. По ощущениям Юры, ехали «120 в пол» по центральным улицам Донецка и по трассе, включали мигалки, не останавливаясь на блокпостах (в «ДНР» военным разрешено использовать спецсигналы с 2015 года. - Прим.ред.).

«Ты едешь и думаешь, а вдруг это всё развод. Вдруг это всё ловушка? Ты просто переживаешь. А вдруг они тебя кинут на границе? А вдруг что-то там случилось, их сейчас остановят, и они ничего сделать не смогут. Вдруг их поймают на том, что они людей вывозят? Понимаешь? Спустя два месяца уже начали ходить слухи, что идут проверки тех, кто вывозит нелегально», — говорит Юра.

Последний блокпост был в 50 метрах от границы. Юру высадили за шлагбаумом, отправили его на паспортный контроль и пообещали, что все будет нормально. 

«Я подхожу, даю паспорт. А там такой мужичок килограммов 130: «А как вы тут оказались?». Я махнул в сторону: «А вон. Нас привезли». Мужичок поставил штамп, и мы прошли», — вспоминает Юра. В целом свою поездку с военными и переход границы Юра описывает так: «Ты просто едешь и не молишься, но думаешь: «Главное выехать. Выедем — и дальше разберёмся». В итоге на другой стороне границы его встретил знакомый из Ростова-на-Дону и отвез к себе погостить на пару дней. Соседа по машине они тоже подкинули до города. 

«И только тогда я понял: «Блядь, боже мой, я нахожусь в месте, где есть человеческое право. И человек тут человек, а не муравей, тебя тут просто так не возьмут и не убьют, не загонят, куда хочешь, как стадо», — вспоминает Юра. Тогда, в апреле 2022 года в России еще не проводились активные мероприятия по пополнению рядов военнослужащих в зоне боевых действий — «частичную мобилизацию» с игнорированием отсрочек объявили только спустя четыре месяца, давление на мигрантов и срочников с требованием подписания контрактов еще не началось, а вербовку заключенных в колониях в незаконные военные формирования никто себе даже и не мог представить.

Костя выехал месяц спустя после Юры. Вспоминает, что остался дома после объявления мобилизации 21 февраля, работал удаленно, так как должность позволяла не приезжать в офис. Насчитал ровно 100 дней своего добровольного заточения, каждый из которых повторялся как день сурка: «Я просыпался, садился за компьютер, работал до вечера. Вечером, когда стемнеет, выходил на балкон просто и сидел, дышал воздухом свежим. У меня были гантели, дома тренировался. Все». Из дома до своего отъезда Костя не выходил ни разу. Вспоминает, что окончательно решил выбираться из Донецка не только потому, что стало понятно, что «все это надолго». Рядом с домом Кости был топливный объект, после прилета снаряда в который в соседнем доме повыбивало стекла. Он понял, что оставаться здесь становится слишком опасно. Также Костя вспоминает еще одну историю весны 2022-го:

«Плюс меня еще подтолкнула очень сильно [уехать из Донецка] история луганских матерей и девушек. Когда забрали мужиков, они вышли на протест, и их всех арестовали, возбудили уголовное дело за «дискредитацию» и им грозили годы в тюрьме. И я понял, что, оставаясь здесь,  я подвергаю опасности не только себя, но и свою мать, и свою девушку. Я знаю их, и если меня каким-то образом заберут, они не будут молчать. Именно тогда у меня все перевернулось, и я понял, что нужно уехать», —подытоживает Костя.

Через знакомых он узнал номер человека, с которым договорился об оплате в 40 тысяч рублей. Перевозчик попросил его быть готовым к немедленному выезду в ближайшие дни. Про отъезд Костю предупредили за 40 минут. Деньги водитель попросил заплатить только после прохождения границы. Машина была с обычными «ДНР-овскими» номерами, ехали днем по малозаметным дорогам, а потом и вовсе «через поля, где вообще дороги не было».

«Я впервые местность такую видел. Мы ехали, где просто какие-то бугры. Может, там какие-то тропинки и были лет 40-50 назад, но это не полноценная дорога. Там вообще людей не было.  Никаких пунктов, блокпостов. Какие-то дома вдалеке. И так, по полям, на старенькой убитой машине мы выехали непосредственно к границе», — вспоминает парень.

По воспоминаниям Кости, разговаривали мало. В основном он слушал монолог водителя, который выражал явное недовольство войной и много шутил на эту тему. Костя же старался отмалчиваться, объясняя это тем, что впервые видел этого человека и не доверял ему. В итоге приехали к пункту пропуска, на котором Костя ни разу не был — КПП Мариновка. На нем, в отличие от пункта Успенка, где перед пограничным контролем стоял блокпост комендатуры, однако никаких дополнительных проверок не было. Машину оставили перед границей, так как проход был только для пешеходов. По воспоминаниям Кости, никаких вопросов к нему у пограничников не было, несмотря на то, что он проходил таможню с украинскими документами. После того, как оказались на российской стороне, Костя отдал перевозчику деньги, а через 10 минут к ним подъехал еще один немолодой человек, который и довез его до Таганрога. Как понял Костя из разговора между водителями, это были отец и сын.

Паше, покинувшему «ДНР» летом, было проще, чем остальным. Он получил бронь от вуза, с которым сотрудничал, и единственным препятствием для отъезда было отсутствие командировочного листа — бумаги, подтверждающей служебную необходимость выезда за пределы «ДНР». Вуз такой лист выдать отказывался, но Паша договорился со знакомыми в одной общественной организации и все-таки получил заветную бумагу. До пропускного пункта Успенка его довез знакомый на служебной машине со спецномерами.

«Поэтому его просто так не останавливали, да и я был в случае чего при документах. В итоге нас проверили только два малых каких-то на блокпосте перед границей. Ну как малые — просто студенты какие-то военные», — говорит Паша.

Он считает, что именно неопытность проверяющих помогла ему пройти проверку. «Они [военные на блокпосте] просто посмотрели наличие [документов]. Он посмотрел, что у меня есть бронь, хотя бронь у меня с одной работы, а командировочный лист с другой. А он просто каких-то пару печатей увидел, даже не вчитывался. И все, сказал, иди», — рассказывает Паша.

Глава 5. Выбрались. Что дальше?

Юра провел в Ростове-на-Дону один день, переночевав у знакомого.

«Там [в Донецке] жизнь остановилась в 2014-м и даже откатилась ещё на десятилетия назад. Приезжаешь в Россию: цивилизация. Разметки на дорогах, заправки (смеется). Всё хорошо работает, много продуктов всяких, сладости, которых нет у нас. И всего остального. Ты на это всё смотришь по-другому», — удивляется Юра.

На следующий день он купил билет на автобус до Москвы, связался со своей знакомой из Донецка, которая уже давно обосновалась в столице, и договорился пожить у нее первое время. В итоге он у нее оставался до декабря. Тем временем свой путь в Москву начали из Украины родители и брат Юры. «В “ДНР” ты ничего заработать не можешь, поэтому мои родители уехали работать в Киев в 2019 году. Сначала уехал отчим: он работал там год, жил сам. Потом мама туда переехала с малым», — вспоминает Юра. После 24 февраля 2022 они эвакуировались из Киева на запад Украины, и в апреле 2022, когда старший сын выбрался в Москву, решили ехать к нему. «Когда объявили всю эту ситуацию [начало широкомасштабного вторжения], они думали, как малого [брата Юры] оттуда [из Украины] вывезти, который оказался по ту сторону баррикад, но с такими же проблемами [как мобилизация]. Купили малому [брату Юры] документы, что типа он учится в институте в Польше. Приехали на границу [Украины и Польши], где им просвечивали [проверяли] документы. Они [пограничники] говорят: «Мы сейчас любому преподу оттуда будем звонить. Вы пятая, кто с документами из этого вуза за сегодня пришел. Я вас не пропущу, но и арестовывать не буду, хотя могу. Всё, что я могу для вас сделать, это сказать — попробуйте на другой границе», — рассказывает Юра. 

На следующий день они смогли выехать через другой пограничный пункт. Проехали по Польше, Латвии и Литве,  въехали в Россию. Теперь они живут в Москве, недалеко от Юры. По его словам, в Москве образовалось небольшое комьюнити «донецких». Периодически они помогают друг-другу с поиском работы, адаптацией, бытовыми вопросами и даже собираются играть в настолки. Другая часть знакомых Юры из Донецка, которые в период с 2014 года переехали в Украину из «ДНР», отписались от него в инстаграме, когда увидели, что он в Москве. В то же время и российские родственники относятся к нему настороженно.

«У меня дедушка здесь двоюродный. Когда я приехал, он мне помог получить временную регистрацию на два месяца. Ну, и предлагал у него в комнате пожить. На полу. Но я не сильно этого хотел. У него был разговор, когда уже приехала мама, спустя полгода. Они дружили, общались. И он сказал моей маме такую фразу: «Чё вы вообще сюда приехали? Вы видели, что у вас происходит? Едьте и защищайте своё. Я-то своё защищал». И от этого у меня сгорает жопа. Что ж его сын тогда на рыбалку ездит в Подмосковье, а не там находится?» — возмущается Юра.

Иначе сложился путь Кости. После прохождения границы его довезли до Таганрога, откуда он отправился в Ростов-на-Дону и остановился у знакомого, ожидая, когда приедет из Донецка его девушка Оля, которая в это время решала вопросы с документами, с квартирой и машиной. «В Ростове я был около 10 дней. Впервые за долгое время я стал свободно выходить на улицу - посещать спортзал и магазины», — говорит Костя.

Изначально Костя и Оля планировали задержаться в России, но в итоге, узнав, что родные обосновались во Франции, решили отправиться к ним, так как с украинскими документами на руках также могли претендовать на защиту и поддержку в ЕС. «Они [родные] предложили хотя бы попробовать добраться до них. Это в любом случае было более надежно, потому что я не хотел оставаться в России, понимая, что если в Донецке была мобилизация, то, возможно, будет и здесь», — рассуждает Костя. Они с Олей купили билеты до Варшавы на рейсовый автобус из Донецка. При посадке обнаружилась новая проблема: когда он проходил границу, он не заполнил «миграционку». Миграционная карта или, как ее неофициально называют, «миграционка» — это, по сути, анкета, которую нужно заполнить при пересечении российской границы. Информация, содержащаяся в миграционной карте, свидетельствует о том, сколько вы находитесь в России, и что ваше нахождение здесь легально. В ней указаны самые главные персональные данные об иностранце. И  у Кости ее не было.

Где-то под Москвой сотрудники ДПС остановили их автобус и начали проверять документы. Из-за отсутствия «миграционки» Костю попросили выйти «на разговор». В деревянной будке посреди поля, где были только стол и стулья, как говорит Костя, инспектор, из-за отсутствия необходимого документа, начал продолжительную беседу, обвиняя парня в том, что он «с батальона «Азов». 

«Сказал, что сейчас будут снимать меня с автобуса: то есть, автобус поедет дальше, а со мной будут разбираться, проверять, как пересек границу, и так далее», — рассказывает Костя.

Он понимал, что за отсутствие «миграционки» ему грозит максимум штраф или предупреждение, но также понимал, что автобус может уехать и без него, и как добираться до границы в таком случае — неясно. Поэтому Костя предложил инспектору «договариваться».

«Он [инспектор] внаглую спросил, сколько у меня денег. Я сказал, что 10000 рублей. "Доллары есть?", спрашивает. Я отвечаю: "Только 200". Он продолжает: "А у девушки?". Я говорю, что у девушки это ее деньги. Он посидел, подумал, отдает мой паспорт и говорит: "Ладно, неси доллары. Положишь их в паспорт". После того, как я отдал деньги, он меня отпустил. Я его спрашиваю: "А вы справку какую-то дадите, что у меня все нормально? А то, может, такие посты каждые сто метров?". Он говорит "Не переживай, дальше нет". А водитель нас почему-то еще предупреждал, что мы типа едем в Пермь и никому не должны говорить, что едем на границу. И гаишник еще подгадил мне настроение, вслед сказал: "Можешь на границу даже не ехать, тебя там не выпустят без миграционки". Все это время дальше у меня в голове пульсировало "пустят-не пустят". На границе я сказал, что «миграционку» потерял. Пограничник пробил меня по компьютеру и сказал, что все в порядке», — рассказывает Костя.

Уже в Варшаве Косте и Оле начали помогать волонтеры. Они подсказали им, где переночевать, поесть, принять душ и купили билеты на поезд до Берлина. В Берлине их также сориентировали на месте и прислали билеты до Парижа, где их уже встретила знакомая семьи Оли, а местное отделение «Красного креста» купило им билеты до небольшого города, где семья воссоединилась и живет до сих пор. Костя вспоминает, что на всем пути от Польши до Франции им ни за что не пришлось платить, благодаря российским волонтерам и местным благотворительным инициативам.

Теперь ребята много общаются со своими соотечественниками. Они ходят вместе на курсы французского и помогают друг-другу. При этом все удивляются, как им удалось выбраться из «ДНР». Паша сначала так же, как и Костя, думал ехать в ЕС, но среди родных и близких он не нашел никого, кто хотел бы уехать с ним, поэтому он сначала оставался в Ростове, а спустя пару месяцев решил ехать в Москву, где было гораздо больше друзей. Там Паша нашел работу и учебу. Его сестры перевелись учиться в Санкт-Петербург. С мамой и отцом ситуация сложнее: отец был мобилизован, и до сих пор числится военнообязанным, но, по словам Паши, пытается максимально "откосить" по состоянию здоровья, так как  «когда там [в зоне боевых действий] насиделся, ему это уже все не нравится».

«Взрослых никак не переубедишь. Украина – это все. Это наши враги. И после 21-го февраля 2022 года, начала мобилизации в “ДНР”, часто с ними спорили. Но сложно объяснить», — говорит Паша. 

Насчет знакомых, уехавших в Украину, говорит, что дружеское общение сохраняется, хотя иногда в социальных сетях у них он и видит публикации, которые кажутся ему излишне воинственными. Также Паша рад и за тех, кто смог уехать в Европу. 

«Жаль людей, которые в Донецке, потому что там сейчас, конечно, не жизнь. Там вообще черт-те что. В 2014-м еще были какие-то условные надежды, а сейчас ничего нет», — резюмирует Паша.

Глава 6. Туман будущего

Костя планирует в конце концов вернуться в Донецк, говорит, что ему «хочется домой». «Не знаю, когда поеду, при каких обстоятельствах, но хочется», — говорит он.

Паша считает, что возвращаться ему в Донецк из Москвы нет никакого смысла. «Быстро все не решится, и нужно будет опять начинать все сначала. Мы как-то очень много уже начинали, в 2014 году, в 2022-м. Планы у всех выстраиваются, начинаешь понимать, что тебе делать, чем заниматься... И опять все обсирается», — говорит Паша.
Юра в Донецк возвращаться тоже не хочет. 

«Нет. Мой город… Как это правильно сказать? Блядь. Его уничтожили. Я очень сильно любил Донецк до 2014 года. Потом я остался жить в Донецке. Ты любишь этот город. Любишь, любишь. И в какой-то момент это превращается в ненависть к этому городу. Такое чувство, блядь, что ты его заложник», — говорит Юра.

Он описывает Донецк после 2014 года как серую зону, как город, в котором отсутствует цивилизация, как город, который живет стагнацией, где нет «нормальной человеческой жизни» ни у кого, кроме некоторых приближенных к местной «власти» и военным формированиям. Несмотря на то, что Юра получил российское гражданство, документы и, в теории, может подлежать мобилизации уже на территории РФ, насчет возможной перспективы личного добровольно-принудительного участия в войне он высказывается однозначно, что не пойдет воевать в любом случае. А также довольно эмоционально резюмирует.

«Просто не трогайте меня и не трогайте мою семью, — говорит Юра. —  Всё. Чей это будет город [Донецк]? Да вообще по хую. Поставьте туда флаг Зимбабве. Людям насрать. Просто дайте им жить. И всё».

ASTRA пристально следит и освещает нарушения прав человека на незаконно захваченных российскими войсками территориях Украины. Если вам известны случаи преследования российскими силовиками или военными жителей оккупированных территорий, пишите в редакцию ASTRA. Мы все проверим, и если информация подтвердится, опубликуем ее. Связь с редакцией: @Astra4bot, astrapress@protonmail.com (письма с mai.ru не доходят)