Испытание героев. Михаил Зощенко

Я, товарищи, два раза был на фронте: в царскую войну и во время революции, в гражданскую. Воевал, можно сказать, чертовски.

Однако особых героев я не знал.

А вообще говоря, герои были. Но особенно сильно запал мне в душу один человек.

🍓 Запрещённое в соцсетях искусство — t.me/kartiny/7008

Этот человек не был такой, что ли, очень крупный революционер или там народный предводитель, вождь или покоритель Сибири.

Это был обыкновенный помощник счетовода, некто Николай Антонович. Его фамилию я даже, к сожале­нию, позабыл.

🧲 Вот как другие зарабатывают деньги на своём канале в telegram: @raskruti и ты свой канал — получи удовольствие от дохода в telegram

А работал этот Николай Антонович совместно с нами в управлении советского хозяйства в городе Арюпино. Нет, я никогда не был любитель работать в кан­целярии! Мне завсегда хотелось найти более чего-ни­будь грандиозное — какой-нибудь там простор полей, какие-нибудь леса, белки, звери, какой-нибудь там за­кат солнца. Хотелось ездить на велосипедах, на вер­блюдах, хотелось говорить разные слова, строить зда­ния, сараи, железнодорожные пути и так далее и то­му подобное.

👍🏻 Кстати, попробуйте почитать рассказы на чистом королевском английском — @one_story

Нет, я не был любитель перья в чернильницу ма­кать.

Но, между прочим, пришлось мне поработать на этом чернильном фронте.

Меня заставил пуститься на это дело целый ряд несчастных обстоятельств.

Я работал до этого в совхозе. Я имел командную должность — инструктор по кролиководству и куро­водству.

Вот, имею я эту должность, и происходит у меня чудовищная пренеприятность.

А именно: стали у меня утки в пруде тонуть. То есть, скажите мне, бывшему инструктору по кроли­ководству и куроводству, что утка может в воде по­тонуть, я бы никогда этому не поверил и даже, на­верное, грубо рассмеялся бы в ответ. Утка, можно ска­зать, существо вовсе и даже совершенно приспособ­ленное к воде. Ей, по своей природе, вода доступна. Она плавает и ныряет прямо как утка, как рыба. И тонуть ей, ну, просто свыше не разрешается.

Однако у нас по неизвестной причине стали утки в прорубе тонуть. Куры, конечно, тоже параллельно с ними тонули. Но куры — это неудивительно, курам, по своей природе, тонуть допустимо. Но утка — это уже, знаете, слишком.

Тем не менее утки стали у меня тонуть. И за ме­сяц потонуло у меня тридцать шесть уток.

Вот тонут у меня эти утки. А я — инструктор по кролиководству и птицеводству. И от этих делов у меня сердце замирает, руки холодеют, и ноги отни­маются.

Стали мы наблюдать за этим делом. Видим — все в порядке. Прорубь на озере. Утки плавают и ны­ряют.

Вот они плавают, ныряют и забавляются. И видим мы, что обратно на лед они выйти не могут.

Другие утки, более мощные и которые похитрее,- те выходят при помощи своих собратьев по перу. Они нахально становятся другим уткам на голову и на что попало и после прыгают на лед.

А последние утки, более растерявшиеся и которым не на что опереться,- те, к сожалению, тонут. Они плавают подряд несколько часов, кричат нечеловече­скими голосами и после, от полного утомления и от невозможности выйти на высокий лед, тонут.

Тут крестьяне из соседнего совхоза стали давать советы: — Что вы,- говорят,- арапы, делаете с своей живностью! Вы,- говорят,- обязаны лед несколько поддолбить и песком его посыпать, а иначе,- гово­рят, — у вас вся птица на дно пойдет.

Тут, действительно верно, с нашей стороны был преступный недосмотр и, главное, незнание всей сути. И хотя в то время кой-какой экзамен на звание куро­вода мы и сдавали, однако о всех куриных тонкостях понятия не имели, тем более что экзамены мы сдава­ли во время голода, так что, собственно, даже и не до того было, не до экзаменов. К тому же мы сдава­ли в более южном районе, где зима бывает слабая и льду никакого нету. Так что таких вопросов, ну, про­сто не приходилось затрагивать.

Что касается своих совхозских ребят, то они, ве­роятно, кое-чего знали и понимали, но молчали. Тем более, это им было на руку — они утонувших утей после составления акта жарили, парили и варили, и, несмотря на утонутие, с наслаждением кушали их с кашей и с яблоками.

Вот потонуло у меня тридцать шесть утей, и, зна­чит, дело дошло это до высшего начальства.

Вот начальство вызывает нас в управление, кри­чит и говорит разные гордые, бичующие слова, дес­кать, человек вы, без сомнения, в своем деле весьма опытный, ценный и понимающий, даже были ранены в начале гражданской войны, но поскольку, черт возьми, у вас утки стали тонуть, то это экономическая контрреволюция и шпионаж в пользу английского-ка­питала. И если это так, то вы, скорей всего, не соот­ветствуете своему назначению. Вас, говорят, мы, ко­нечно, не увольняем, только сделайте милость, не ра­ботайте больше. А идите себе в управление — входя­щие бумаги, черт возьми, в папку зашивать.

Такие бичующие слова говорит мне высшее на­чальство и велит становиться в канцелярию.

Вот являюсь в канцелярию, в управление совхо­зов, и приступаю к своим прямым обязанностям.

А комиссаром в этом управлении был некто такой Шашмурин. Он был черноморский моряк. Очень такой отчаянный человек и дважды раненный герой граж­данской войны. Но, между прочим, тем настоящим героем был не он. Настоящим героем оказался счето­вод Николай Антонович.

Так вот, этот комиссар Шашмурин дело держал строго. Он опаздывать не разрешал, чуть что — ужас­но ругался и всех работников канцелярии подозревал в том, что они мало сочувствуют делу коммунизма. И от этого вопроса он сильно страдал и волновался.

— Ну, конечно,- говорит,- еще бы, все вы, чуть что, морды свои отвернете. Ну-те, придет белая гвар­дия, и вы,- говорит,- обратно начнете свои канце­лярские спины выгибать и разные чудные царские и дворянские слова говорить.

Белый же фронт, действительно верно, был от нас не очень далеко. Нет, он до нас не дошел. Но пока что он подвигался, и даже одно время мы ожидали падения города Арюпино, Смоленской губернии.

И чем более, знаете, подвигался белый фронт, тем ужасней был наш военный комиссар Шашмурин.

Он очень всех ругал последними словами, волно­вался и выспрашивал каждого — какие кто имеет мысли и кому больше сочувствует — коммунистическо­му ли движению во главе с III Интернационалом или, может быть, дворянским классам.

Но, конечно, все уверяли его в полной своей пре­данности, божились, клялись й даже оскорблялись, что на них падает такое темное подозрение.

Одним словом, однажды комиссар Шашмурин устроил у нас в канцелярии штуку, за которую он впоследствии слетел со своей должности. Он получил строгий выговор, и, кроме того, его убрали в другой город за право-левацкий загиб и превышение власти.

А захотел он проверить, кто у него из вверенных ему служащих действительно враждебно настроен и кто горячо сочувствует власти трудящихся.

Нет, сейчас вспомнить про это просто удивитель­но. Это была сделана грубая комедия. Все шито-кры­то было белыми нитками, но в тот момент никто ко­медии сгоряча не заметил, и все было принято за чи­стую монету.

Вот что устроил военный комиссар Шашмурин.

Белый фронт был тогда близко, и даже каж­дый день ждали появления неприятелей и смены власти.

И вот комиссар Шашмурин подговаривает одно­го своего идейного товарища пойти на такую сделку. Он одевает его получше, в желтый китель, он дает ему в руки хлыстик с серебряным шариком, надевает лучшую кепку на голову, высокие шевровые сапоги. И с утра пораньше в таком наряде сажает его в свой кабинет как представителя новой дворянской власти.

А сам он помещается рядом в чулане, взбирается там на стул и своими глазами глядит из окошечка.

Нет, конечно, сейчас совершенно смешно предста­вить эту проделку, до того все было заметно. Но слу­жащие, которые были нервные и панически настроены и каждый день ожидали падения большевизма, ниче­го особенного не заметили.

Вот утром собрались служащие.

Сторож Федор, который тоже был подговорен ко­миссаром, замыкает тогда двери на ключ, произносит какой-то дворянский лозунг и говорит,- дескать, вот, робя, падение большевизма совершилось. И пущай каждый служащий по очереди заходит в кабинет к, но­вому начальству на поклон.

Вот служащие совершенно оробели и начали по очереди являться в кабинет.

Вот видят — стоит новое начальство в гордой дво­рянской позе. Вот в руке у него стэк. Глаза у него сверкают. И слова он орет громкие, не стесняясь при­сутствием машинистки.

— Я,- говорит,- выбью из вас красную заразу, трам-тарарам. Я, — говорит, — покажу вам революци­онные начинания. Я,- говорит,- трам-тарарам, не позволю вам посягать на дворянские земли и устраи­вать из них совхозы, колхозы и разные там силосы…

Вот, конечно, вошедший служащий жмется и из­виняется, разводит руками,- дескать, какая там, зна­ете, революция, какие там силосы — не смешите. Да разве мы что… Мы очень рады и все такое…

А начальник в своем кителе орет и орет и заглу­шает своим голосом Шашмурина, который в своем чулане скрипит зубами и чертыхается.

Из десяти служащих опросили только шесть.

Трое говорили неопределенные слова, моргали рес­ницами и пугались. Один, скотина, начал нашепты­вать новому начальству о всяких прошлых событиях и настроениях. Другой начал привирать, что хотя он сам будет не из дворянства, но давно сочувствует этому классу и в прежнее время даже часто у них на­ходился в гостях и завсегда был доволен этим кру­гом и пышным угощением в виде тартинок, варенья и маринованных грибов.

Вот Шашмурин смотрит из своего окошечка, ляз­гает зубами, но молчит.

Вдруг приходит счетовод Николай Антонович.

Он говорит: — Погодите вы, не кричите и своим хлыстиком не махайте. А спрашивайте меня вопросы. А я вам буду отвечать.

Тот ему говорит: — Будешь, трамтарарам, служить нашей старой дворянской власти? Николай Антонович отвечает: — Служить,- говорит,- вероятно, придется, по­скольку у меня семья, но особого сочувствия я к вам не имею.

-То есть,- говорит,- трам-тарарам, как это не имеешь? Николай Антонович отвечает твердо: — Я,- говорит,- хотя и не коммунист, но я в ре­волюцию кровь проливал. И я,- говорит,- завсегда стоял на платформе Советской власти и никогда не ожидал от дворянской власти ничего хорошего. И я,- говорит,- считаю своим долгом высказать свое миро­воззрение, а вы как хотите.

Сказал он эти слова — и вдруг смотрит,- который в желтом кителе — улыбается.

И вдруг слышен треск и шум в чулане. Это ко­миссар Шашмурин от волнения со стула падает.

Он падает со стула и вбегает в комнату.

— Где,- говорит,- он?! Дайте, я его обниму! Ну, — говорит, — дружок, Николай Антонович, я, — го­ворит,- теперича тебя не позабуду. Теперича я тебе молочный брат и кузен.

И берет он его в охапку, обнимает, нежно целует в губы и ласково ведет к своему столу. Там он потчу­ет его чаем, угощает лепешками и курятиной и ведет длинные политические разговоры о том, о сем.

Тут все понимают, что произошло. Все чересчур пугаются. Который нашептывал на ухо начальству, тот хотел в окно сигануть, но его удержали.

Особенных последствий не было. И никаких нака­заний не случилось. Все даже продолжали служить, как ни в чем не бывало. Только стеснялись друг друж­ке в глаза глядеть.

А на другой день после происшествия комиссара Шашмурина попросили к ответу за перегиб. И сразу перевели его работать в другой город.

Так и кончилась эта история.

Николай Антонович работал по-прежнему, и чего с ним случилось в дальнейшем — я не знаю.

Конечно, вы можете сказать — какой это герой, раз он даже служить у дворянства согласился.

Но дозвольте сказать: я много видел самых раз­нообразных людей. Я видел людей при обстоятель­ствах тяжелой жизни, знаю всю изменчивость ихних характеров и взглядов, и я имею скромное мнение, что Николай Антонович был настоящий мужествен­ный герой.

А если вы с этим не согласны, то я все равно сво­его мнения не изменю.

Эти тонкости помогают зарабатывать в Telegram от 50 тыс. до 1 млн рублей

Нет, это не реклама курсов по заработку. Вот этого уж точно — хватит! Однако то, что вы прочтёте, когда перейдёте по ссылкам, возможно, окатит вас, как из ведра ледяной водой, перезагрузит и нажмёт те кнопки в голове, которые переведут в режим: “Вот оно!”

Да-да, понимаю, как сложно и страшно начинать что-то новое. Но есть решение!

Ниже блестящий “чек-лист” того, как начать бизнес в Telegram. Это конкретные инструменты, которые вы будете применять и смотреть, как на ваших глазах происходит чудо:

С чего начать telegram-бизнес

Алгоритм подбора темы канала для заработка

Покупать БУ канал или качать свой?

Какие посты нужно писать в телеграм

Что делать, чтоб дорого продавать рекламу на канале

То, что казалось сложным и невыполнимым, станет очевидным и простым. Чтобы научиться вести канал, продавать, зарабатывать и получать от этого кайф, вам нужно всего-навсего не пропускать тут посты — t.me/raskruti