Исповедь заблудших душ

Наркотики – это бесспорное зло. Но одно дело читать об их влиянии на человеческие судьбы в интернете или в милицейских сводках, и совсем другое – самому проживать сломанную употреблением и распространением психоактивных веществ жизнь.

Для читателей «МБ» свои истории рассказали двое минчан 18 и 19 лет, которые были наркокурьерами, а теперь отбывают наказание в исправительной колонии. В исповеди они признаются, когда и почему попробовали марихуану и мефедрон, о чем думали до и во время задержания, что чувствовали на суде, общаются ли с родителями, друзьями и, самое главное, жалеют ли о том, что вообще взяли в руки наркотики…

 Женя

«Меня зовут Женя, мне 18 лет.

Я осужден по статье 328 Уголовного кодекса на 10 лет лишения свободы.

Отец, сколько себя помню, находился в местах лишения свободы. Мама в целом была обеспечена, образование я получил достойное – учился в гимназии с английским уклоном. Отчим ко мне хорошо относился, готовил к поступлению в чешский вуз на ветеринара.

Я ни в чем не нуждался. Но сам разрушил это благополучие. Что случилось? Связался с плохой компанией, с ребятами, у которых был другой круг интересов: музыка определенного контекста, субкультура. Они были постарше, и мне казалось, что благодаря общению с ними я буду выглядеть более крутым и модным. Постепенно их интересы стали моими.

В 12 лет впервые попробовал марихуану. Сразу мне понравилось: я был позитивным, веселым. В голове тут же отложилось, что это приносит удовольствие.

Дальше до лет 14 вообще не касался этой темы: как будто достиг какой-то цели, попробовал наркотики – и всё, больше не употреблял.

А после стал более самостоятельным, начал больше времени проводить на улице, отстранился от учебы. И вот тогда уже несколько раз в месяц начал употреблять.

Приобретал всё в интернете за деньги, которые получал за разные подработки, что-то у родителей мог просить. Но тогда еще наркотики не распространял.

Окончив школу, поступил в университет, и появилась нужда в деньгах. Большая нужда. У родителей взять не мог, потому что наши отношения испортились, можно сказать, стали ужасными. И я не нашел ничего лучшего, чем заняться распространением.

Конечно, осознавал риски, знал про сроки, которые люди получают по этой статье. Но меня это не пугало. Всё, что заработал, спустил на «хорошую жизнь»: развлечения, подарки девушке и друзьям, сам прожигал как мог.

Для наркомана не важно, что будет дальше, это не имеет вообще никакого значения. Важно только то, что происходит в настоящий момент. Сейчас ты употребил, тебе хорошо, и какая разница, что будет потом...

Догадывались ли родители, что я употребляю? Думаю, нет. Эта тема дома никогда не поднималась.

Мне кажется, ведущую роль в том, что подростки начинают приобщаться к наркотикам, играет пропаганда такого образа жизни в музыке, фильмах. Все топовые рок-музыканты употребляли наркотики, вот у несовершеннолетних и выстраиваются неправильные приоритеты: они считают, что это неотъемлемый атрибут крутых парней из фильмов.

Ну и проблемы в семье, конечно, тоже влияют. Несовершеннолетний таким образом пытается избежать трудностей в кругу друзей, родных.

Меня задержали через четыре месяца после того, как начал распространять. Это был декабрь 2022 года. Задержали сотрудники милиции возле подъезда, когда возвращался домой с закладкой, которую только что взял и должен был расфасовать. При мне было всего 10 граммов марихуаны. За 10 граммов мне дали 10 лет…

Когда задержали, я сначала думал, что это сон, такого не может быть. Вот у меня в квартире обыск, человек 15, все в балаклавах. Сижу в наручниках, попросился выйти покурить. У человека, который меня пристегивает к своему запястью, спрашиваю: «У меня есть вариант не сесть?» – «Нет, ты по-любому поедешь». Я не верил в тот момент. Осознание, куда я попал, пришло спустя недели две, уже в тюрьме. Тогда понял: «Всё, приплыли».

Было три суда. Первые два – прокурорский допрос и судебные прения. Конечно, было страшно, потому что я вообще не понимал, что говорить. А когда уже услышал приговор… 10 лет... Не знаю, как передать эти ощущения. Это ужасно. У меня подкосились ноги, сел и не мог встать. Просто не понимал, что это произошло со мной. Не хотелось смотреть в зал, где сидели родные, девушка любимая. Не было сил даже поднять голову, чтобы посмотреть туда.

У мамы в первую очередь была тоска, разочарование сильнейшее, несбывшиеся надежды…

Могло бы быть, конечно, хуже, если бы я не остановился, если бы меня не задержали. Я бы мог в своем распространении и употреблении наркотиков зайти куда дальше.

Конкретно в моем случае марихуана была трамплином для более тяжелых веществ. Когда наркотики еще были для меня запретной темой, я попробовал и подумал: «Ну вот, это же меня не убило, так почему убьет остальное?» И это стало толчком. Поэтому мне кажется, не стоит ее легализовывать.

Когда прибыл в следственный изолятор, начал ощущать апатию, вялость, депрессию из-за того, что организм уже привык получать дозу, а тут ее не стало. Ломка очень давала о себе знать.

Здесь, в колонии, распорядок дня стандартный: подъем в 6:00, завтрак, утренняя проверка, дальше иду работать на производство, после трудового дня ужин, проверка, личное время и сон. Конечно, обстановка отличается от домашней: там у меня постоянно были какие-то тусовки, приятели, подруги, знакомые. Я всегда находился в очень большом кругу людей, а тут стал обособленным. Мне есть над чем подумать.

Девушка еще год писала, а недавно предложила расстаться: у нее уже другой парень. Конечно, обидно. С ней связано много моментов, которые вообще никакого отношения не имеют к наркотикам. Это были светлые, чистые… чувства. Но как есть.

А друзей, как я понял, у меня и не было, потому что от них вообще никаких известий.

Родители, конечно же, пишут, созваниваемся. Мне положены в год три краткосрочных свидания по четыре часа и три длительных по трое суток – только тогда могу видеться со своими близкими, обнимать родных. Эмоции? Радость. Раньше я этого не ценил. У нас были плохие отношения, но мое нахождение здесь очень сильно их изменило. Я вспомнил, где был неправ, родители что-то переосмыслили. Сейчас у нас очень крепкая связь.

После освобождения мечтаю быть счастливым, вести правопослушный образ жизни. В первую очередь это любимый человек, хорошая работа, отсутствие зависимости и нужды.

Что я буду делать в первый день после освобождения? Не думал об этом: срок большой, мне еще очень долго отбывать наказание. До 2032 года есть время подумать. Дни в календаре не зачеркиваю, просто живу. Морально помогает то, что у моего отца после освобождения жизнь наладилась, а ведь он отбывал наказание в этой же колонии.

Здесь планирую получить высшее образование, есть такая возможность.

А для тех парней, которые в моем возрасте тоже употребляют наркотики либо думают об этом, смотрят на знаменитостей, скажу: мой пример показателен, как можно очень просто сломать себе жизнь. Хочу посоветовать им одуматься, заниматься правильными вещами и ценить родителей, чего не делал я.

Конечно, в школе и в университете постоянно проводились классные часы и лекции по поводу вреда наркотиков и ответственности за их распространение. Я уже в это время и употреблял, и распространял, но никак не воспринимал эту информацию: белый шум. Думал, это не мне говорят, это кому-то…

Что могло бы меня спасти? Возможно, более пристальный контроль со стороны родителей. Если бы не попал в ту плохую компанию, может, это спасло бы меня.

Наркотики – это вещества, вызывающие тяжелое привыкание. Они дарят мимолетное ощущение удовольствия, но при этом забирают очень-очень много ярких моментов из жизни».

 Андрей

«Меня зовут Андрей, мне 19 лет. Осужден на 10 лет по части 4 статьи 328 Уголовного кодекса за распространение наркотиков в организованной группе.

Я родился в 2004 году в Минске. Мама работала швеей, папа – в строительной компании. Ходил в среднюю школу вместе со старшим братом, с ним занимался спортом – футболом, баскетболом. Учился – не скажу, что прямо хорошо, но лучше, чем некоторые. В 12 лет я начал заниматься спортивным ориентированием, скалолазанием, участвовал в соревнованиях. Потом играл в разные компьютерные игры, даже писал музыку.

С наркотиками впервые познакомился в 16 лет. Приехал к друзьям, которые были чуть младше меня, и они такие: «Есть классная штука, от нее очень хорошо, нет привыкания, нет зависимости, это легкие наркотики, можно спокойно совмещать с учебой».

Что на самом деле? Это был мефедрон. Почувствовал эйфорию, да, но сразу возникло привыкание, зависимость: хочется еще и еще. После первого употребления наркотиков жизнь без них становится серой, очень мало красок.
С наркотиками более спокойно. Кажется, что тебе только это и надо было.

Сначала употреблял раз в неделю, потом хотелось больше. И друзья предлагали: пойдем погуляем, отдохнем, с собой брали вещества. Иногда сам покупал через закладки.

Прошло, может, месяца три-четыре, и стали нужны деньги на эти вещества.
А самый простой способ – это устроиться в «магазин». Я употреблял с 16 до 18 лет, но «работал» с перерывами.

Денег я не заработал: всё тратил на дурман. Сразу же говорил [кураторам], что мне деньги не нужны, и брал зарплату наркотиками. Иногда забирал маленькую сумму, рублей 20, на сигареты, алкоголь и минимальное развлечение.

Я знал, что вещества в одной дозе могут смешивать в разных пропорциях, из-за чего легко получить передозировку и попасть в больницу или умереть. Но в моменте об этом не думаешь. Предчувствуешь ломку и живешь одним днем.

[В день задержания] я делал закладки в Московском районе, а какой-то прохожий, обычный человек, заподозрил, что я распространитель наркотиков, и погнался за мной. Я пытался убежать, но не смог. При себе у меня было 0,5 грамма альфа-ПВП, а в закладках нашли 170 граммов метамфетамина и 30 граммов «альфы». Я употреблял и то, и то.

Со мной задержали парня, который тоже распространял. Мы дружили лет с 12. В свое время я уезжал в другой город, когда мама и папа разошлись, а в 16 вернулся обратно. Тогда он и предложил попробовать, мол, «мы же давно знакомы, я тебе плохого не посоветую». Сразу я отказывался, боялся. Ведь стандартная ассоциация с наркоманами – это иглы, человек лет 40, щуплый, сморщенный. Но друзья были не такие, не так выглядели. Они уверяли: «Если что – вместе завяжем». Я и согласился.

Первые эмоции после задержания? Меня уже посадили в служебную машину, а я не верил. Думал, что это не со мной. Потом думал, может, возможно как-то все вернуть. Был в шоке, в состоянии стресса.

А в РУВД я плакал. Не из-за того, что дадут срок, а по большей части из-за родителей. Именно тогда начал осознавать, что у меня же только жизнь начинается, я всё равно рано или поздно выйду, начну все заново. А вот родители, которые там обо мне больше беспокоятся, чем я о себе, они не вечные. Они сидят дома и не знают, как я, что я ем… Конечно, общаюсь с ними, но не так, как мог на свободе – в любой момент взять и позвонить, обнять, пожелать спокойной ночи.

Самое дорогое, что есть у каждого человека, это родители. Они тебя любят таким, какой ты есть.

Судов у меня было шесть, родственники приходили на все. Было очень стыдно смотреть им в глаза, дрожал голос, когда отвечал на вопросы. Потому что родители не подозревали, куда я попал. Они, конечно, каждый раз спрашивали, как у меня дела, но они в разводе, у них тоже свои вопросы…

Когда прокурор запросил 11 лет, я был в шоке. Голова закружилась, начал пошатываться. Не находил себе места, хотел провалиться сквозь землю, как будто очнуться. Даже щипал себя: думал, что это сон. Когда озвучили приговор, на родителей пытался не смотреть, потому что понимал, в каком они состоянии. Мне бы потом снился их взгляд, их разочарование. Потом я посмотрел. Они пытались держаться, однако слезы текли по щекам…

Сразу после задержания было очень трудно: не мог хорошо соображать, даже разговаривать, руки тряслись, болели все органы, особенно печень, самочувствие подавленное, депрессия. Уже после первого употребления у наркомана меняется психическое состояние, а это еще больший вред, чем от физической боли.

В колонии тоже можно чем-то увлекаться, заниматься саморазвитием, читать книги, получать образование. Да, конечно, сейчас я теряю самые золотые, как говорят, годы, когда можно было намного большего достичь, но уже как есть.

Пишу письма, общаюсь с родственниками, мамой, бабушкой, потому что только они остались. У меня было много друзей, но они все меня позабыли.

Мой нынешний распорядок дня кардинально отличается от того, который был на свободе. Жил не по расписанию, без режима: проснулся, употребил наркотики, послушал музыку, пошел распространять, потом мог выпить что-нибудь. И так изо дня в день, от вещества к веществу. И кроме этого ничего хорошего не видел.

Больше всего скучаю по родителям: вживую услышать их голос, обнять, сходить куда-нибудь вместе, пообщаться на любые темы!.. До того, как попал сюда, мы разговаривали в стиле: «Привет!» – «Привет» – «Пока!» – «Пока».
Я употреблял, и мне было не до этого. Я был эгоистом. Думал, что они меня вообще не понимают, зачем я им нужен – они же расстались и не слышали, что мне без них будет трудно.

А когда я отошел от веществ, подумал, сколько они мне пишут писем, уделяют внимания. Это бесценно.

Первое, что сделаю на свободе, – приеду к маме. Она самый дорогой человек, что у меня есть. Проходит со мной этот путь.

Мечтаю, что всё будет хорошо, я забуду опыт с наркотиками и не стану к ним возвращаться. Хочу пойти в клуб анонимных наркоманов, помочь многим людям, буду рассказывать про мой опыт. Жизнь – она очень красочная. Красочнее даже, чем дурман. Под веществами любимая музыка не приносит такого удовольствия, как сейчас. Можно путешествовать, реализовывать себя, получать эмоции.

Человеку, который употребляет, не хватает внимания других людей. Он думает, что его никто не любит. Я буду объяснять, что без наркотиков, наоборот, жизнь только начинается. Буду работать, развиваться в творческом плане.

Думаю, что бывших наркоманов не бывает, есть только выздоровевшие…

В школе рассказывали, что наркотики – это зло, участковые приходили, но они просто объясняли на словах. И я думал, что со мной этого не случится. Но оказалось совсем по-другому. Было бы полезнее, если бы пришел человек, который уже пережил этот опыт, и рассказал правду от а до я.

У наркомана есть всего три пути: тюрьма, больница, смерть. Всё. Не бывает такого, что употребляешь и одновременно хорошо работаешь, а рядом семья. Нет. Ты теряешь контроль над собой, это тяжело.

Ребенку нужно больше внимания лет в 14 – 16, когда хочется пробовать новое. Если бы был рядом важный человек, авторитет, которому доверяю, то, может, я и не начал бы употреблять. Это могут быть родители, но в моем случае они разошлись и, как мне казалось, перестали меня любить, не уделяли внимания. А ведь со временем становится заметно, что человек употребляет.
Я бездельничал, не учился, просто гулял, курил. Но родителям звонил только трезвым или разговаривал очень мало.

Если вы подозреваете, что ваш друг – наркоман, надо ему помочь, найти подход, пообщаться душевно, сходить с ним в тот же клуб анонимных наркоманов. Потому что зависимый человек боится, что его осудят, и сам, увы, не будет ничего предпринимать».

 КОМПЕТЕНТНО

Начальник УНиПТЛ ГУВД Мингорисполкома полковник милиции Кирилл БЕРКОЗОВ:

– В прошлом году благодаря работе столичной милиции из незаконного оборота изъято около 230 килограммов наркотических средств и психотропных веществ, пресечено 16 каналов их поставки в страну, выявлена нарколаборатория. До потребителей не дошли сотни тысяч смертоносных доз.

К ответственности за хранение и распространение запрещенных веществ привлечены более 550 человек, в том числе несовершеннолетние.

От передозировки в столице скончались 33 человека.

 КОММЕНТАРИЙ

Психолог группы идеологической работы и кадрового обеспечения специального подразделения по конвоированию ГУВД Мингорисполкома Анастасия БАРАНОВА:

– На формирование наркотической зависимости у подростков влияют многие факторы, но нарушение семейного функционирования (отсутствие эмоциональной связи между членами семьи) является ее самой частой и важнейшей предпосылкой.

Причем необходимо подчеркнуть, что речь идет не о равнодушии или безразличии в целом. Как правило, родители заботятся о бытовых условиях жизни своих детей, однако не придают значения их переживаниям и духовным потребностям. В этом случае мысли ребенка предоставлены самим себе, его потребность в любви и близких отношениях остается неудовлетворенной. Как результат – ребенок не может определиться с собственной моделью поведения и мечется в поисках внимания.

А нередко родители, наоборот, берут на себя всю ответственность за жизнь ребенка: следят за каждым его шагом, не предоставляют самостоятельности. Такая модель формирует личность, которая попросту не верит в собственные способности, лишена индивидуальности.

В результате подобных подходов к воспитанию в ребенке копится груз неудовлетворенных личных амбиций и желаний. Способность адекватно, гибко реагировать на изменения окружающего мира сформирована не до конца, выражены инфантильность и внушаемость, подростку тяжело отсрочить получение удовольствия и полностью осознать последствия своих действий. Формируются комплексы, каждая неудача тяжело переживается. Такая личность подвержена влиянию со стороны (в том числе авторитетной компании, медиа) и может поддаться соблазну «легко» решить накопившиеся проблемы с помощью психоактивных веществ.

Мария КВАШЕВИЧ