Искусство после эпохи его технической воспроизводимости (и причём здесь инстаграм?)

В эссе 1936 года «Искусство в эпоху его технической воспроизводимости» немецкий философ и теоретик культуры Вальтер Беньямин рассуждает, как изменилось восприятие искусства и его социальная роль после появления техники для мгновенного репродуцирования. Проще говоря, как люди стали относиться к уникальной картине/зданию/статуе после того, как получили возможность сфотографировать её и повесить у себя дома (и картина/здание становились ни разу не уникальными). Однако за 83 года ситуация в мире изменилась; баланс между «уникальностью» и «репродуцируемостью» кардинально сдвинулся в сторону последнего. Разбираемся, какое развитие получили идеи Беньямина спустя почти век технического прогресса.

Для начала определим систему координат – обозначим основные понятия и процессы, описанные Беньямином.

Что говорил Вальтер Беньямин?

Стремление к присваиванию: «Страстное стремление «приблизить» к себе вещи как в пространственном, так и в человеческом отношении так же характерно для современных масс, как и тенденция преодоления уникальности любой данности через принятие её репродукции»

_____________________________

Фундаментом для всех рассуждений Беньямина служит понятие «ауры». Несмотря на всю его противоречивость и неточность («Всё это мистика… В таком виде подается материалистический взгляд на историю», - писал Б.Брехт), нам крайне важно принять его для оценки современной картины с беньяминовских позиций. Итак, «определение ауры как «ощущения дали, как бы близко при этом рассматриваемый предмет ни был», есть не что иное, как выражение культовой значимости произведения искусства».

То есть аура – некий ореол уникальности и культовости, возникающий вокруг произведения, который разрушается и исчезает из-за постоянного копирования.

_____________________________

С эпохой технического прогресса связано появление видов искусства (фото, кино), изначально рассчитанных на репродуцируемость («Чтобы окупиться, полнометражный фильм должен собрать 9 миллионов зрителей»).

_____________________________

Понятие «экспозиционной ценности». «В восприятии произведений искусства возможны различные акценты, среди которых выделяются два полюса. Один из этих акцентов приходится на произведение искусства, другой – на его экспозиционную ценность». Беньямин противопоставляет эти два аспекта – чем больше экспозиционная составляющая (доступность для масс) – тем менее сакральным и «ауричным» произведение является. Конечно, больше всего в этом преуспела фотография, с появлением которой «экспозиционное значение начинает теснить культовое значение по всей линии».

Что изменилось сейчас?

Произошедшие в технике и обществе изменения не такие поверхностные, как кажется на первый взгляд. Очевидно, благодаря смартфонам и интернету репродуцируемость (или «техническая воспроизводимость») искусства достигла колоссальных масштабов. Сделать копию произведения или найти ее в сети – дело нескольких секунд; количество подобных копий каждой картины может достигать нескольких миллионов. Однако изменилось и восприятие уникальности произведений человеком.

Мартин Хайдеггер определяет современное общество как  «мир техники» - став заложником постоянной гонки за прогрессом, человек потерял над ним контроль. Локомотив прогресса, став неуправляемым, постоянно набирает скорость, и тот, кто не может поддерживать конкуренцию, неизбежно выбывает из гонки. Аналогичные изменения произошли с отмеченным Беньямином «страстным стремлением «приблизить» к себе вещи»: в своей безумной страсти к присваиванию любой опыт должен быть непременно запечатлен, с любой уникальной вещи обязательно должна быть снята репродукция. Короче, не сфоткал Мона Лизу – значит, зря побывал в Лувре. (кстати, Сьюзен Сотнаг ещё в 1970-е годы отмечала эту тенденцию, говоря о «зависимости от камеры как устрой­ства, придающего реальность пережитому»).

Весь парадокс состоит в том, что аура оригинала не стёрта в ничто, а, напротив, возродилась из пепла и заняла свою традиционную нишу. Каким образом? Всё дело в том, что после революции репродукций (появления цифровой камеры, а затем и телефона) описанные выше процессы привели к изменению занимаемой репродукциями ниши. Теперь копии даже не повторяют произведение; они его констатируют. Турист фотографирует Эйфелеву башню не для того, чтобы наслаждаться дома её красотой - это фото нужно, чтобы показать факт его (туриста) присутствия рядом с Эйфелевой башней. Мир победившей оболочки, где информация о наличии произведения (или близости конкретного человека к нему) предшествует созерцанию оного и его глубокой сути.

И?

Резюмируя: Беньямин говорил о том, что изобретение фото стирает ауру сакральности с самого произведения. Сейчас эта аура возвращена, потому что задачей репродукции стало не копирование произведения, а обозначение факта его существования или физической близости к фотографу/обывателю с камерой. Мысль по своей природе постмодернистская - тенденция к отсылкам и намекам; не точное копирование произведения, а лишь кивок в его сторону. То же самое касается и более обыденных сторон нашей жизни. Яркий тому пример - сторис в Инстаграме. Публикация в профиль требует описания, минимальной обработки, указания места - то есть формирования цельного контента, более-менее раскрывающего суть события/момента. Сторис же - лишь его обозначение, они как правило не говорят нам больше того факта, что нечто произошло. Таким образом, наводнение контентом и информацией ведет к тому, что нас больше интересует не раскрытие одной темы, а констатация нескольких (пресловутый баланс "количество-качество").

Почему получается так, что в отношении искусства аура возродилась (вряд ли человек не пойдет в галерею, потому что уже видел фотографии представленных там картин), а в повседневной жизни мы довольствуемся потреблением множества копий? Мне кажется, вся проблема как раз в разделении "обыденного" и "возвышенного".

Что делать?

Выйти из мира репродукций возможно. На мой взгляд, путь к осознанному восприятию контента (который претенциозно можно назвать отдельным жанром искусства 21 века) лежит через изменение повседневных привычек. Крайне неправильно разделять восприятие информации на "высокое" (походы в музеи и чтение) и "обыденное" - просмотр ленты в соцсетях. Всё это представляет собой единый поток, изменяющий и дополняющий наше видение мира. Фильтруя этот поток, мы можем "настраивать" образ восприятия информации и её обработки; превратить "техническое", хайдеггеровское потребление в осознанный процесс.

В конце стоит оговориться, что столь бегло рассматривая эти процессы, многие (в том числе и положительные) стороны мы вынужденно оставили за скобками. Пусть завершением статьи послужит цитата Беньямина, акутальная и по сей день:

«Техническая воспроизводимость искусства изменила отношение масс к искусству. Из наиболее консервативного <…> оно превращается в самое прогрессивное <…>. Для прогрессивного отношения характерно при этом тесное сплетение зрительского удовольствия, сопереживания с позиции экспертной оценки.»