«Мы втянулись в совершенно не нужную нам авантюру». Подполковник в отставке Сергей Гуляев — о войне в Афганистане и Украине
Движение «Весна»Неделю назад исполнилось 35 лет с дня вывода советских войск из Афганистана. После окончания долгой и бессмысленной войны никто тогда не мог подумать, что через тридцать с небольшим лет Россия будет воевать с Украиной, а конфликт будет ещё более беспощадным и бессмысленным.
Об афганских событиях нам рассказал Сергей Гуляев, подполковник запаса, проходивший службу в Афганистане с 1983 по 1985 год. Мы поговорили с Сергеем о восприятии войны, разнице между советской и современной российской армией, об отношении к ветеранам и о том, что нас ждёт после окончания войны с Украиной.
Как вы оказались в Афганистане?
Мне был всего 21 год, когда я закончил военное училище и сразу же был отправлен в Афганистан. Перед нами, выпускниками, поставили задачу, что двое из нас должны уехать в Афганистан, и решение нужно было принять на следующий день. Я почему-то подумал, что все выскажут желание и будет как-то неудобно, если я этого не сделаю. Но оказалось, что доброволец был один.
Как вы представляли конфликт?
Мы думали, что выполняем наш интернациональный долг, помогая южному соседу, что боремся за счастливое социалистическое будущее страны, которая встает на путь коммунизма — все эти задачи, которые транслировались по всем трём советским каналам. С таким настроением я и ехал. Мы понимали, что едем не на прогулку и что надо исполнить свой интернациональный долг.
Когда война закончилась, ваши представления изменились?
Всё довольно быстро встало на свои места. Мы понимали, что построить социализм в стране, которая фактически живет в средневековье — завиральная идея. Резонировало это ещё и с тем, что мы смотрели на эту отсталую страну, в которой в каждом магазинчике заграничные товары продавались в свободном доступе. И что мы сюда несём? Они нас опередили, во всяком случае, в торговле. Всё это мы обсуждали с коллегами-офицерами уже под конец первого года.
После 85-го года уже чувствовалось, что мы не строим никакой социализм, и нести эту идею в Афганистан казалось совершенно глупым.
Как вы сейчас воспринимаете эту войну?
Конечно же, это было политической ошибкой советского руководства. Даже не ошибкой, а преступлением перед афганским народом и собственным. Мы втянулись в совершенно не нужную нам авантюру.
Афганистан – это очень своеобразное государство, которое не смогли колонизировать ни англичане, ни советская власть в 20-е годы. Наша десятилетняя кампания в итоге тоже не принесла никакого успеха. На этом же обожглись и американцы. С этим народом трудно воевать: с ним надо жить в мире.
Надо отдать должное Горбачеву, который закончил эту авантюру. Слава богу, перестала литься кровь хотя бы наших граждан. Думаю, что непрекращающаяся гражданская война в Афганистане – в том числе последствие нашей кампании: мы очень разделили это общество, пытались перевернуть сознание людей. В этой войне СССР потерял всех своих добрых союзников даже из соцлагеря. Собственно, это во многом послужило спусковым крючком к развалу СССР, который едва выполз из этой войны. К сожалению, по тому же пути сейчас идёт и Россия.
Какие у вас были условия службы?
Я служил в автомобильной бригаде, и у меня было среди прочих задач — сопровождение колонн в качестве старшего офицера бригады. Самой сложной была служба в автомобильных войсках. Мы были практически не защищены. Рейсы через весь Афганистан, протяженностью 500 км один рейс, длительностью в неделю. Нас ждали ночевки в горах, засады и минированные дороги. Мы были очень уязвимы, и потери в автомобильных войсках были самыми большими по всей группировке. Но всем доставалось, и у всех были проблемы. Пехота была вынуждена атаковать очаги партизанского сопротивления в пешем порядке, потому что техника не проходила в местах, где окапывались душманы.
Сравнивая афганскую и украинскую войну, я думаю, что нам в Афганистане было гораздо легче. У нас за спиной была огромная страна с огромной армией, а на нашей стороне в Афганистане были правительственные войска и спецслужбы. У нас не было большой и единой линии фронта. Вести полномасштабную войну нам не приходилось. Понятно, что потери несопоставимы.
Совсем другое было отношение к солдату. За каждого раненого начальство подробно отписывалось: что произошло? как? при каких обстоятельствах? была ли на нём каска и бронежилет? где в это время находился командир? Был строгий спрос за каждого раненного. Я уже не говорю про пропавших без вести — проводили целые операции по их поиску. Была поставлена задача: не оставить ни одного человека, сберечь людей. К своим подчиненным офицерский состав относился как к родным братьям.
Какое отношение было к ветеранам Афганистана после службы?
Государство всегда погано относилось к ветеранам — что к ветеранам ВОВ, что к ветеранам Афгана. Дали сначала льготы, а потом Путин их забрал в 2005 году, монетизировав. Бесплатный проезд, коммуналка — всё это было заменено компенсацией в тысячу рублей, которая из-за инфляции стала копейками.
К примеру, мой товарищ-афганец, который был прикован к постели последние 10 лет жизни. Мы попросили у администрации, чтобы они помогли со специальной кроватью для лежачих. Они сказали, что у них такого нет и надо обращаться в социальные службы. В социальных службах жуткие очереди. В итоге мы поняли, что ожидать чего-то от этих людей бесполезно, и сами скинулись, чтобы купить ему специальную кровать.
Война в Афганистане похожа на войну в Украине?
Это две совершенно разные войны. В Украине воюют не с партизанами и очагами сопротивления, а с европейским государством, с регулярной и хорошо мотивированной армией, которая готовилась по советским лекалам. Только в Украине остались военные училища, а в России за время путинского режима около 40 училищ в крупных городах пустили под нож: недвижимость в центре города легко было реализовать, и Сердюков, Шойгу и их предшественники с этим успешно справились. Училища расформировали, недвижимость распродали, а деньги растащены по офшорам.
Ещё до начала войны, когда войска начали сосредотачиваться на границе с Украиной, я и мои коллеги по афганскому движению сделали обращение ветеранов за мир и демократию против войны. Мы говорили, что нам ни в коем случае не нужна эта авантюра. В XXI веке невозможно силовым путём захватывать чьи-то территории. Это мир никогда не примет, и нам придётся всё возвращать. И, в общем-то, мы были правы.
Если бы в окружении Путина был хотя бы один смелый генерал, такие, как Лебедь, или Рохлин, или Аушев, то он мог бы честно сказать, что наша армия неспособна вести боевые действия с европейской страной. Но таких генералов, к сожалению, не осталось — все они были зачищены. Путин успешно демилитаризировал наши вооруженные силы, уничтожив остатки российской армии на украинском фронте.
Что вы думаете по поводу мобилизации? Для чего она была нужна?
Вся наша профессиональная, контрактная армия просто полегла в Украине. Сейчас потери российских войск — порядка 400 тысяч всего за два года. При этом за почти 10 лет Афганистана погибло 15 тысяч человек. Эти чудовищные цифры, к сожалению, в обществе не находят никакого отклика, но во многом потому, что их не афишируют.
Мобилизация была проведена как попытка заткнуть дыры. Добровольцев и зэков не хватало для того, чтобы решить задачи на широком фронте, где началось наступление.
На мой взгляд, мобилизация себя не оправдала. Она лишь временно заткнула дыры и не решила никакие задачи. Это люди, которые абсолютно немотивированы, которые вообще не собирались воевать, а у многих даже не было никакого военного опыта. Эти люди были брошены в окопы без подготовки, идеи и мотивации. Они там практически как под конвоем. Бежать некуда. Спустя год [после начала мобилизации] уже отпустили зэков, а они вынуждены и дальше воевать. Уже их жены начинают поднимать голову и выходить на протесты. В ответ им говорят: «Не будет никакой ротации, они придут домой, когда будет подписан указ о завершении частичной мобилизации». Он не будет подписан. Потому что в российской армии нет никаких резервов и невозможна ротация.
Путин — это загнанная в угол крыса. У него есть всего один инстинкт – выживание. Он понимает, что если он проиграет войну, он проиграет свою жизнь. Умирая, он может потащить за собой ещё очень многих людей. Поэтому я предрекаю, что после его инаугурации будет объявлена всеобщая мобилизация. Но России не поможет и миллионная армия, чтобы победить Украину.
Что делать с теми, кто вернется с войны, когда закончится война?
Думаю, что тем, кто там находится без своего желания, не нужно будет гордиться участием в этой войне, лучше всячески его скрывать. Z-патриоты, которые занимались мародёрством и грабежом, должны пройти через обязательную денацификацию. При условии, что в России установится демократия, появится свобода слова и начнут работать независимые суды. И этим людям, конечно, нужна будет реабилитация, нечто похожее, что было в Германии после 45-го года.
Не думаю, что ветераны СВО будут иметь какие-то льготы в новой России. Скорее всего, они эти льготы будут зарабатывать тем, что в качестве добровольцев будут искупать вину в Украине, восстанавливая города, строя новые платины в Днепре, как-то будут пытаться отмыться от той грязи, в которую их окунул Путин. Если они сами на это не пойдут, они навсегда будут изгоями и никогда не будут уважаемыми членами общества, потому что невозможно гордиться убийствами, мародерством, грабежами и расстрелами мирных городов. Это клеймо, которое будет с ними навсегда. Я думаю, что те, кто вернется живыми, сами захотят действенно искупить свою вину перед Украиной и постараются сделать всё, чтобы их по возможности простили.
Посмотреть видеоверсию интервью можно — по ссылке.
Движение «Весна» — молодежное демократическое движение. Вместе построим свободную Россию, где будут соблюдаться права человека.