«Музыка не должна следовать трендам — она должна соответствовать тебе самому» Интервью с Kedr Livanskiy
Paprika Magazine
Яна Кедрина aka Kedr Livanskiy — о вызовах, рисках, свободе и, конечно, о работе над новым альбомом «Myrtus Myth» в беседе с Paprika Magazine!
Сложно ли отказаться от привычных рамок, рискнуть всем и честно сказать, что ты чувствуешь? В нашем интервью Яна говорит об этом открыто.
Твой новый альбом Myrtus Myth — это «реалистичная сказка для взрослых». Как ты пришла к этой концепции? Что для тебя значит «сказка для взрослых»?
— Скорее, это мистический арт-поп, оторванный от реальности. Всё, что происходит с лирическим героем, — на грани сознания, в пограничных состояниях. Мой любимый поэт Головин говорил: «Тот, кто идёт против дня, не должен бояться ночи». Этот альбом — моё путешествие в ночь.
Наверное, это моя самая серьёзная работа. В ней сплелись мотивы из ранних альбомов: Ariadna и Liminal Soul. Кажется, тогда мне не хватало мастерства, чтобы полностью раскрыть ту историю, которая теперь ожила в Myrtus Myth.
Что нового ты открыла в себе через этот альбом?
— Я взрослею. Как сказал Янг Лин: «The party is over, it’s totally over». Сейчас мне интересны другие темы, требующие иного музыкального языка. Хочется, чтобы форма соответствовала содержанию.
Музыка, на мой взгляд, не должна следовать трендам — она должна соответствовать тебе самому. После прошлого EP я поняла, что загнала проект Kedr Livanskiy в определённые рамки. Это привело к жуткому кризису: я ощущала, что всё, что я делаю, — не про меня, как будто ношу чужую одежду. Новый альбом стал для меня настоящим откровением — через него я наконец поняла себя.
Были ли моменты во время записи, которые ты считаешь переломными для альбома?
— Когда были готовы первые 2-3 песни, я уже понимала, что это то, что нужно. Ты как будто не пишешь трек, а находишь его, уже зная, каким он должен быть. В тот момент всё вокруг кажется подчинённым твоей идее, а сама жизнь превращается в некую мистерию, особенно когда ты полностью поглощён работой. У меня не было концертов, я читала книги и стихи, писала что-то каждый день, использовала каждую свободную секунду. Я научилась призывать музу.
Я никогда раньше не работала так, как над этим альбомом, и Женя Flaty, мой муж, очень помогал мне в этом. Вообще, это первый альбом Кедра, когда я не имею непосредственного отношения к авторству музыки на альбоме – автор здесь именно Женя. Два-три месяца мы плотно работали над альбомом, мы сидели почти каждый день: он писал, я присутствовала, мы сцепливались — и происходила магия. Потом мы гуляли по заснеженному городу… Обсуждали образы, я раскручивала мотивы из своей головы – это очень помогло поймать вот эту материю. Я очень ему благодарна, это было невероятно, настоящее счастье.
Вообще у Жени совсем другой подход — его музыка деконструированная, ломаная, даже авангардная. Мне очень хотелось попробовать поработать с его готовыми минусами, я даже попросила: «Женёк, поскидывай мне что-нибудь!» Мне они безумно нравились, но я просто не могла в них «вклиниться». Как бы мне ни хотелось сделать что-то авангардное, оно просто не шло. В итоге Женя начал писать специально под меня, и всё равно получилось что-то очень «кедровое», с моими привычными мотивами.
Что вдохновляло тебя во время работы над этим альбомом?
— В тот период я читала «Имя Розы» Умберта Эко — постмодернистский роман о расследовании в монастыре. Там и охота на инакомыслящих, и инквизиция, и монашеская жизнь — в общем, средневековая эстетика. Также я много читала Гумилёва, особенно его раннюю «рыцарскую» лирику. Читала письма Пушкина, и это было похоже на разговор с другом. Пересматривала «Twin Peaks» Линча. Кстати, меня сильно поддерживала книга Рика Рубина «A Creative Act». Мне кажется, Рубин — это психотерапевт для авторов.
Трек «Anna» кажется очень личным и тёплым — воспоминания о навсегда утраченном прошлом. Что вдохновило тебя на создание этого образа?
— Эта песня — разговор с моим другом, которого уже нет. Мне немного тяжело об этом говорить… Его звали Митя, а я пою про Анну, потому что фонетически это имя хорошо вписалось в песню. Это своего рода творческое допущение — в искусстве можно менять всё, что угодно.
Мы часто тусовались у Мити на даче, и многие мои воспоминания связаны именно с этим местом. Через образ дома я хотела показать образ человеческой души. Когда моего друга не стало, я проходила мимо его дачи, и на меня нахлынули эти образы из прошлого. Помню, как пришла на чердак его будить, было солнечное утро, пыль поднялась в воздухе и начала искриться на солнце. Эти воспоминания стали основой для песни. Она получилась светлой и очень живой.
Что касается вокала в «Anna» — кажется, у тебя сложные технические партии. Это что-то новое в твоём исполнении?
— Был такой эпизод в моей жизни. Я хожу на вокал, и моя преподавательница однажды сказала мне: «Ты знаешь, Ян, большинство твоих песен в до-мажоре. Ты строишь мелодию в этом ключе». И я подумала: «О, как банально, почему я так делаю?»
Я начала заниматься гитарой, сольфеджио, а в вокале мне хотелось делать более интересные партии. Понимаешь, вокал — это тоже форма выражения. Я поняла, что устала от простых мелодий, от этих на-на-на-на-на-на. В этом альбоме я захотела вывести вокальную эмоциональность на новый уровень, и это, в том числе, благодаря изменениям в подаче вокала. Он стал более насыщенным и многослойным.
Я долго стеснялась и зажималась, потому что пение — это открытость, уязвимость. Раньше я часто использовала ревер, чтобы скрыть свой голос, делала его более отстранённым. Но здесь я решила рисковать. Я пошла ва-банк. Это может не всем понравится, и я это понимаю, но мне важно было выразить это так, как я чувствую. Я не буду стыдиться, потому что сделала эту работу искренне. Конечно, это страшно — показывать свой голос. Это психологически тяжело, но мне хотелось, чтобы он звучал именно так, без прикрас.
Новые песни совсем не похожи на твои прошлые сольные работы. Были ли у тебя сомнения насчет нового материала?
— Не буду кривить душой, сомнения были и есть. Во-первых, была «Косая Гора». Этот проект освободил меня, я почувствовала, что вернулась к тому, с чего начинала. Я начала слушать электронную музыку, клубную и IDM, только после 20 лет. А раньше я слушала инди и шугейз.
На самом деле, я даже хочу, чтобы меня стали воспринимать по-другому. Иногда, когда я пою «Sky Kisses», мне как-то неловко, потому что это уже не совсем я. Я просто хочу быть собой. И если новый альбом не всем нравится, значит, нам не по пути — и это нормально. Когда я пытаюсь быть кем-то другим, меня это ломает. Зачем жить не в своей роли? Моё сознание и тело всегда чувствуют ложь, и я знаю, что в таком состоянии я не буду счастлива.
Но я не переживаю. Моё комьюнити клёвое. Хотя, наверное, каждый артист считает, что его фанаты — самые лучшие. Мои друзья, которые приходят на концерты, говорят: «Блин, Кедр, у тебя такие умные лица среди людей, такие глазки ищущие…»
Кто из мира музыки повлиял на звучание этого альбома?
— Я много слушала готического, балладного, вмазанного: психоделический рок, spiritual jazz, электронный минимализм. Вдохновлялась Roxy Music, Кейт Буш, Филом Коллинзом, Джоном Фрушанте и, конечно, Янг Лином. Странно, но каждого из этих людей я воспринимаю как своего внутреннего друга.
Планируешь ли ты визуальное или перформативное воплощение нового альбома?
— В апреле у меня будет live-выступление в ARMA17 в Москве. У меня будут бэк-вокалистки, но не профессиональные — кому это вообще надо? Меня больше привлекает неожиданная синергия с людьми, с моими слушателями. Поэтому мы проводили конкурс на бэк-вокал в Телеграме. Материал получается очень красивым. Во многие песни идеально бы вписались живые инструменты — виолончель, саксофон. Возможно, в будущем получится реализовать такие идеи, почему нет?
Что для тебя хорошая музыка?
— Если в музыке я слышу честность, я её уважаю, даже если мне не нравится звучание или подача. Мне нравится, когда человек открыто делится тем, что его действительно беспокоит. Для меня это и есть ценность. Хорошая музыка — это честная музыка. Иначе нахера это делать?
Интервьюер — Саша