Интервью с Александром Яковенко

Interview with Alexander Yakovenko

Сегодня у нас в гостях Александр Яковенко, мастер спорта по альпинизму, восходитель на Эверест, Снежный барс, член Правления ФАР. Александр согласился дать нам небольшое интервью, которое мы предлагаем вашему вниманию. Далее MA – редактор канала Mountain Accidents, АЯ – Александр Яковенко.

 MA: Здравствуйте, Александр! Благодарю, что вы нашли время и согласились дать нам интервью. Расскажите немного о себе, чем вы сейчас занимаетесь?

АЯ: Я был на двух восьмитысячниках, два раза был на Эвересте. Один раз не удалось подняться, второй раз сходил в 2005 году. До этого, в 1991 году, я был участником первой российской экспедиции на Чо-Ойю (Гималаи, 8 188 метров – MA). Мы совершили первопрохождение под руководством Ефимова Сергея Борисовича, на Чо-Ойю. Занимаюсь альпинизмом более 40 лет. Член правления Федерации Альпинизма России, возглавляю комитет классического альпинизма. Судья всероссийской категории, но самое приятное для меня сейчас – я являюсь председателем горного клуба УАЛ, который был создан пять лет назад. В этом году у нас одновременно работает два лагеря: Кязи и Адыл-Су. Кязи работает круглогодично, это полевой альплагерь, там стоят вагончики и большие палатки с печками. В новейшей истории, первый альплагерь, созданный на новом месте, его ранее не было. Если взять все остальные лагеря, они работают на базе советских лагерей, как и Адыл-Су, мы теперь уже понимая, что инфраструктуры недостаточно, занимаемся расширением и восстановлением материальной базы, опираясь на сохранившиеся с советских времен. Кязи возник на новом месте, это событие, которым, я считаю, можно гордиться. Также мы сейчас предпринимаем усилия для организации работы Адыл-Су в круглогодичном режиме работы. У нас все получится, мы находимся на верном пути — это показывают результаты нашей работы за последние годы. Количество участников, желающих научиться альпинизму, с каждым годом становиться больше и больше.

MA: Вы начали рассказывать про горный клуб УАЛ. Как появилась идея его создать?

АЯ: Сначала была идея создать альпинистский клуб, но потом мы сделали его горным, потому что появились другие активности, связанные с горами. Почему появилась такая идея? Я считаю, что в учебном альпинизме помимо предлагерной работы в клубах и в секциях, летом, в сезон, нужно ездить в альпинистский лагерь. Была такая практика в советское время: до второго разряда все проходили обучение в альпинистских лагерях, это был альпинизм под названием — учебный альпинизм. На всю страну была единая программа, по которой работали все лагеря. Ты можешь в городе работать, но в городе нет гор. Приезжая в лагерь ты оказываешься в горах, и ты здесь работаешь под руководством инструкторов-методистов, которые тебя обучают основам альпинизма. Это всё проходит на базе предлагерной подготовки естественно, в первую очередь, физическая подготовка, функциональная подготовка и какие-то элементы техники. В лагере ты оторван от всего, ни на что не отвлекаешься, ты полностью погружен в альпинизм, ты уже в горах! У нас это две недели, а раньше было двадцать дней. Начиная от самого простого: что такое веревка и ледоруб, заканчивая тем, что вы совершается выходы в высокогорную зону - перевальный поход и непосредственно само восхождение. В итоге вы совершаете первое восхождение, второе, третье, доходите до 3Б и становитесь второразрядником. Начиная со второго разряда вы имеете право ходить самостоятельно под руководством тренера. Когда ты перворазрядник, ты начинаешь выступать в соревнованиях, это уже совсем другой уровень. Когда в клубе появляются перворазрядники, им можно предлагать попадать в сборную. Так как я занимаюсь высотным альпинизмом, меня в первую очередь интересуют ученики, которые могут им заниматься, могут попасть в высотную сборную ФАР и страны. В этом и заключается идея создания такого клуба и таких лагерей по всей стране. У нас уже создана целая сеть отделений Горного клуба УАЛ по всей стране. У нас уже есть альплагеря Адыл-Су и Кязи. И есть идея создать еще несколько лагерей на Кавказе, но и, естественно, мы рассматриваем Белуху, как выездной лагерь. Также рассматриваем создание лагерей в Хибинах и в других районах. География для участников должна быть интересной, чтобы не ездить постоянно в Ингушетию и на Кавказ, в целом, будет интересно посетить различные места, где есть горы…

MA: Получается, название клуба оправдывается: Управление Альпинистских Лагерей.

АЯ: Да, оно так и есть. Первое, о чем меня спрашивали мои товарищи: «Какие у вас лагеря и чем вы управляете?». Был один лагерь, сейчас их два. Уже почти три, потому что я последние полмесяца на Чемпионате России работаю в Узунколе. Если у людей будет желание туда поехать, то мы и там будем работать. Все уже для этого создано!

MA: Вы затронули тему Чемпионата России, насколько я знаю, вы на нём присутствовали. Можете рассказать о впечатлениях?

АЯ: Я являлся директором и судьей чемпионата России по альпинизму. Моей задачей было всё организовать, чтобы судьи могли заехать, чтобы они могли там находиться, чтобы сам чемпионат работал. Чемпионат прошёл очень удачно. Точные цифры сейчас не назову, но порядка 15–16 пройденных «шестерок», около 20 «пятерок Б» в течении 10 дней. Отличный показатель, прошло без происшествий (более подробная информация о результатах чемпионата будет в комментариях под постом – MA).

MA: Я следил за Чемпионатам, читал новости. Была очень насыщенная программа. У вас были личные симпатии к какой-то команде?

АЯ: Во-первых, я организатор и в такой-то степени судья. Конечно, мне были интересны ребята, которые из проекта «Высота» (высотная сборная – MA). Они все начинающие перворазрядники, им было рекомендовано выступить на чемпионате. Но предпочтение я никому не отдавал. Когда ты являешься судьей и имеешь симпатии, ты теряешь объективность. Можно перед этим людей настраивать, потом разбирать, но, когда идёт работа, не может быть по-другому и не должно быть.

MA: Давайте вернёмся к вашей поездке Эверест. На сколько я знаю, у вас было две поездки, одна из которых, к сожалению, закончилась неудачно, вторая увенчалась успехом. Можете рассказать о своих впечатлениях от этих поездок?

АЯ: Мой Эверест, который был в 1994 году, это совсем другой Эверест, чем тот, который сегодня, или который был у меня в 2005 году. Когда мы ходили в 1994 году, мы специально шли осенью, не в сезон и в то время очень мало, кто ходил осенью, правда, как и сейчас. Это была иркутская команда, которую я вёл. Нашим старшим тренером был Сергей Ефимов. Эта сборная до этого сходила на Мак-Кинли (Аляска, 6 190 метров - MA). Потом мы летом сходили на Ушбу (Кавказ, 4 700 метров – MA) и Эльбрус, жили порядка двух недель на вершине Эльбруса, готовились. В 1994 году Эверест был ЭВЕРЕСТОМ. Сегодня это коммерческая гора, особенно когда ты идёшь по классике. Целые бригады шерпов обрабатывают маршрут до самой вершины, у нас ничего такого не было. Мы шли с севера, из Тибета, у нас не было ни одного шерпа. Был только кеченбой (повар – MA), который готовил еду. Всего тогда было четыре или пять экспедиций, они максимум дошли до 7300. Мы были на горе одни, всё делали сами. У нас было по одному кислородному баллону, мы шли с минимумом кислорода. Сегодня на Эверест поднялось более 10 000 человек, а в то время ещё не было коммерческих экспедиций. В то время на вершину Эвереста поднялось около 500 человек, и гора совершенно по-другому воспринималась. Это была не сборная России или Советского Союза, это была чисто региональная команда, одна из первых региональных экспедиций России, после экспедиции АвтоВаза. Мы дошли до 8500, провели там две ночи. Конечно, было очень обидно: потраченное время на организацию, потраченные деньги и куча всего. А самое главное: я уже до этого стал Снежным барсом, порядка 10 лет занимался высотным альпинизмом. Мы все были готовы. Но нельзя было перейти грань, была ужасная погода… и то мы держались до конца. Пережидали непогоду и надеялись подняться. Но потом стало ясно, что нужно спускаться, потому что стало совсем тяжело.

В 2005 году я участвовал в экспедиции «7 Вершин», они, по-моему, только второй раз туда организовали мероприятие. Нужно было добить этот вопрос по Эвересту, и я участвовал в коммерческой экспедиции. Но у меня не было шерпов, было два баллона кислорода, под одному на подъём и на спуск. И хотя у тебя стоят высотные лагеря и занесено все для жизни в них, тем не менее, нужно готовиться и работать самому, идешь своими ножками, за тебя их никто не сможет переставлять. Всё равно ты сам идёшь ногами и высота очень большая. Нужно отдавать себе отчёт в том, что та статистика, которая существует на сегодня, она сохраняется: желающих под горой порядка 500 человек, заходит порядка 200 человек, а человек 10 там остаётся. И все прекрасно знают, когда идут на Эверест, что такая статистика существует. В какой части ты окажешься покажет гора, твоё состояние и твоё желание это сделать.

MA: Хочу спросить по поводу вашей первой попытки восхождения, когда вам пришлось развернуться и спускаться вниз. Как вы относитесь к подобным неудачам?

АЯ: Это альпинизм, я здраво и практично это оцениваю. Всегда нужно найти в себе силы не просто потерпеть и дойти до конца, но и вернуться, подготовиться и сходить ещё раз, если не получилось сразу, и это весьма ценная практика. Это даже ценнее, чем, когда просто проскочил, повезло. Всё равно, как бы ты не был готов, какое снаряжение бы ни приобрёл, чтобы на себя не надел… всё это упирается в Гору. Всё равно она главная. Если ты не будешь психологически к этому готов, ты можешь серьёзно вляпаться и попасть в совсем нехорошую ситуацию. Я знаю ребят, которые не доходили 100 метров до вершины и были вынуждены спускаться и пройти этот пусть снова. Можно выразить благодарность альпинизму за то, что он позволяет пройти такие процессы, перебороть себя. Проверить свой внутренний стержень, сможешь ли ты сделать это снова? Мы прекрасно понимали, что Гора – она есть и к ней можно приехать снова. Я ещё понимаю первые советские экспедиции, например экспедицию 1982 года. Те люди понимали, что они навряд ли приедут туда второй раз. Потому что страна была закрытой и даже очень крутым альпинистам было практически невозможно выехать. И только в начале девяностых, когда всё открылось, туда моментально все поехали. До этого мы могли только мечтать о том, куда хотели бы поехать или какие горные районы хотели бы посетить – для нас всё было далёкой мечтой. Сколько альпинистов до этого не дожило: начиная от Абалакова, заканчивая Кавуненко. Они были точно готовы идти на Эверест по любому маршруту, но не было такой возможности.

MA: Вы затронули тему второго шанса, в плане отношения к горам. Многие люди думают, что у них есть только один шанс подняться на гору и, если они его не реализуют, то другой попытки не будет. И это влияет на безопасность.

АЯ: Да. Один из членов нашей экспедиции, когда мы проводили собрание перед выходом, сказал: «Я готов. Ради Эвереста пусть у меня отрежут все пальцы». Я его сразу переставил из первой группы во вторую. Если у тебя в голове такие мысли и ты допускаешь это, то это явно рискованная ситуация. Я считаю, что, если я организовываю это мероприятие, все должны приехать живыми и здоровыми, и получить какую-то толику радости от совершенного дела. Я понимаю, что для многих небольшое удовольствие превозмогать, жить в холоде, во льду или на стене, но всё равно должно быть удовлетворение от совершённого. Если ты ради Эвереста готов пожертвовать своими пальцами, я считаю, что это какая-то проблема у человека и это точно не самое прекрасное удовольствие.

MA: Я полностью с этим согласен. В жизни есть и другие вещи, помимо гор, хотя горы, конечно, очень красивы. Давайте теперь перейдём к следующей теме. Вы говорили об обморожениях. Были ли какие-то инциденты, в которых вы участвовали, или свидетелем которых вы были?

 АЯ: Сплошь и рядом, когда ты ходишь на такие восхождения, как Победа, Коммунизма или Чо-Ойю. Я хочу отдать дань памяти своему другу, который погиб на Чо-Ойю. Мы ходили первопроход, зашли на вершину, на спуске он погиб. Мы даже не смогли его спустить, он остался на горе. Это мой должок, я не знаю, как бы мне снова прийти к нему. Когда ты выходишь на такой уровень, риск всегда есть. У нас даже есть такая поговорка, когда ты идешь на Победу: «Фифти-фифти». Пятьдесят на пятьдесят не то, что ты совершишь восхождение или нет, а вернёшься ты или не вернёшься. Когда решаешься идти на Победу, это большая ответственность не только перед собой, но и перед твоими близкими, которые прекрасно понимают, куда ты идешь. И ты должен понимать, что ты несешь ответственность перед ними, ты должен вернуться домой. Если ты выходишь на такие восхождения, твой опыт, твоё мастерство должно им соответствовать. Этот риск должен быть оправдан. И мы этому учим в наших лагерях. После определенной категории трудности никого нельзя уговаривать идти на восхождение, он должен сам чётко понимать куда и с кем туда идёт. Можно уговаривать идти на «двойку» или «тройку», там ты можешь сам перестраховать и помочь. Но выше тройки, особенно если идти на какую-то высокую гору, когда ты находишься в автономной экспедиции, понятно, что никто к тебе не придёт на помощь в ближайшие несколько суток, а может быть и вообще никогда. Поэтому, в первую очередь, ты должен быть готов, во вторую очередь должна быть готова та команда, в которой ты участвуешь и, в целом, ваше мероприятие должно быть настолько оправдано и обосновано, чтобы у тебя не было мысли, что тут что-то держится на какой-то нестыковочке и на усилиях какого-либо шерпа, пусть даже самого великого. Надо отдавать отчёт и чётко понимать, даже шерпы – это живые люди... всё может быть в экстремальной ситуации. Постараться всё предусмотреть или стремиться к этому!

MA: Расскажите о вашем первом горном опыте, о том, как вы пришли к альпинизму?

АЯ: Я родился в Казахстане и мечтал стать лётчиком. Но не прошёл в лётное училище по зрению. Я советский мальчишка и все наше воспитание было основано на том, что мы должны совершать какие-то героические поступки. По крайней мере я так рассуждал. После того, как я не поступил в лётное училище у меня не было другого выбора, кроме, как становиться геологом. Всё, что я смог найти ближайшее от моего Казахстана, это Иркутский Политехнический институт, геологоразведочный факультет. Я даже в тот момент не понимал, что там рядом находится Байкал, есть какие-то горы, для меня это было совсем далеко, я ехал поступать в институт и становиться геологом. И уже на первом курсе увидел объявление о наборе в секцию альпинизма. Первое восхождение было на хребте Хамар-Дабан, который находится на юге Байкала. В первую очередь это было не то, что сходил гору и стоял там на вершине хмельной. Конечно же нет, это была компания и атмосфера. Это взрослые люди, которые учатся на пятом курсе, естественно, ты на них смотришь, как на каких-то инопланетян. И когда ты видишь, как они с тобой общаются, как они между собой общаются, ты начинаешь рассуждать: «Если я буду себя хорошо вести и хорошо тренироваться, то я тоже стану такой же, как они». Учёба и геология располагала ко всему этому.

MA: Спасибо за ответ. Давайте теперь перейдём к блицу в формате «вопрос – ответ». Ваша любимая гора?

АЯ: У меня все мои Горы – любимые!

MA: Самое сложное восхождение в вашей карьере?

АЯ: С одной стороны Победа, а я другой стороны первопроход Саук-Джайляу по стене (Памир, 5 120 метров – MA). Там мы первыми в истории Советского Союза применили платформу.

MA: Какого альпиниста вы считаете своим идеалом?

АЯ: Мой тренер, Виктор Пономарчук.

MA: Что самое главное вы вынесли из своего горного опыта?

АЯ: Альпинисты – это особые люди!

MA: Что бы вы пожелали нашим подписчикам?

АЯ: Берегите себя. Желаю всем, кто идёт на маршрут, Погоды и Удачи!

MA: Большое спасибо за уделённое время!

Перепечатка без согласия администрации канала запрещена.

TG: @Mountain_Accidents