Четвёртый Департамент
Insane 1.01 › Глава 6
Всю ночь Томас Левенштайн провёл за компьютером, изучая документацию по е-элементам, а уже утром, в начале десятого, шагал по сонным улочкам Южного Бостона. В этом районе сняли рекордное число фильмов про мафию и преступные разборки, но лихие годы остались в прошлом. Дорогая недвижимость, хорошие рестораны, частные школы и детские сады — Саути стал воплощением благополучия и скуки, которую приносят с собой успешные молодые профессионалы.
По указанному адресу находился многоквартирный дом, возле которого стояла Александра, одетая в джинсы и ветровку поверх джемпера.
— Привет! — сказал Томас. — Как тебе Саути, не дороговато?
— Всё зависит от дома. Мой наверняка развалится от сильного ветра, а квартира напоминает музей Оливера Твиста, зато цена не кусается. Мне тут недолго осталось. Декан сказал, что в истории факультета ещё не было такого позора — никто не знает, что со мной делать.
— По крайней мере, не отчислили.
— Предлагаешь сходить на занятия?
— Я предлагаю их вместе прогулять.
Александра прищурилась на один глаз.
— И что мы будем делать?
Александра протиснулась через толпу и оказалась перед стеклянными дверьми с надписью «Демонстрационный павильон EVA». Последней преградой на пути внутрь был робот с глазом-объективом, занимавшим добрую половину его головы.
— Доброе утро, — приветствовал робот. — Ваш пропуск, пожалуйста.
— Мы студенты МТИ, — сказал Томас.
— Какое совпадение, мои родители тоже учились в МТИ. Вы ведь слышали про Качински и Венига, которые в 2064 году усовершенствовали процессор распознавания изображений, да?
— Мы родились несколько позже.
— Но вы же слышали про Паскаля и Эйнштейна? И не слышали про Качински и Венига?
Диафрагма в объективе начала сужаться.
— Не тех ли Качински и Венига, — вмешалась Александра, — которые в 2064 году усовершенствовали процесс распознавания изображений?
— О, похвальная эрудиция! Меня всегда восхищали знатоки истории техники. Правое крыло, третий этаж, секция А-2.
Робот пропустил «знатоков техники» в просторный холл, где уже стояли несколько сотен людей, ожидавших начала презентации. Это было центральное событие конференции разработчиков, на которой EVA представляла свои новинки. Считалось, что попасть сюда с улицы невозможно.
— То ли нам повезло, — предположила Александра, осматриваясь, — то ли EVA действительно пускает студентов. Только не нравятся мне эти роботы, как уставятся своими объективами...
— Фейс-контроль. Они видят человека насквозь, прямо через одежду — маникюрные ножницы без спросу не пронесёшь.
— Стивенс боится за свой маникюр? А что лучше, когда тебя раздевает взглядом робот или человек?
— Робот.
— Почему?
— Не знаю. Он не испытывает никаких эмоций.
— И не всякий человек испытывает. Представь, что конференция под угрозой, и тебе надо просвечивать одежду, чтобы вычислить террориста...
— Я пришёл сюда с террористом.
— Нет, серьёзно!
— Я не стал бы пользоваться такой функцией. Это неэтично.
— И даже не проверил бы ту девушку?
— Девушку?
— Рыженькую, возле стенда!
Обернувшись, Томас увидел симпатичную девушку с рыжими волосами, заплетёнными в длинную косу. Чуть поодаль от неё стоял невесёлый мужчина в прямоугольных очках, державший в руке стакан воды. Вроде и ничего необычного, но Томас застыл на месте, встретившись с ним взглядом.
— Обманщик, — буркнула Стенфилд. — И не стыдно так пялиться?
— Нет, я...
— Дамы и господа! — раздалось из динамиков. — Прошу вас занять свои места в зрительном зале. Представление вот-вот начнётся!
— Сверху мы ничего не увидим, — сказал Томас, теряя странного типа из виду. — Поищем места внизу, поближе к сцене.
— Нас не выгонят?
— Пока не выгонят, не узнаем.
Друзья проскочили в зал, порыскали по рядам, упустив несколько хороших вариантов, и в итоге заняли кресла в девятом ряду. Сцена была перед ними, как на ладони, а на огромном экране истекал обратный отсчёт. Последние секунды растворились в темноте, медленно окутавшей зал. Наступила полная тишина.
В один миг чёрный экран сменился деревянным столом с глиняной посудой, связкой верёвочек и амулетом, высеченным из камня. Все эти предметы теснились по краям экрана, а в самом центре сверкало лезвие топора. Раздался отдалённый удар барабана, — один, второй, третий — и чья-то рука схватила топор со стола. Мелькали другие столы и другие руки, хватающие свои грубые орудия. Несколько бородатых дровосеков вошли в лес и начали отбивать ритм топорами. Удар — скамья. Удар — забор. Удар — дом.
Под бодрую музыку стучали топоры, звенели пилы, трещали костры. Подкошенные сосны, дубы, кедры, берёзы, клёны валились на землю, пока в домах появлялись столы и стулья, кровати и шкафчики, пока на воде возникали лодки, а за лодками — корабли. Работали пилы и топоры, горели костры и печи, крутились колёса телег и ветряки мельниц. На месте лесов появлялись сады и поля, сёла и замки, дороги и города.
А дровосеки шли дальше, вырубая, вырывая, выкорчёвывая деревья с корнями. Поленницы превращались в связки брёвен на сухогрузах, кусочки пергамента — в газеты и журналы, в книги и энциклопедии. Дымили трубы, горели мартеновские печи и огромные костры, где дрожали языки пламени. А в музыке дрожали тревожные нотки. Целая армия дровосеков в высоких сапогах маршировала по площади, чеканя шаг. Вслед за ними ехали гусеничные машины-секаторы и длинные колонны грузовиков. Вот уже из космоса было видно, как поредели зелёные массивы, ставшие серыми пустошами.
Армия дровосеков продиралась через густые джунгли, путаясь в лианах и зарослях, с трудом прорубая себе дорогу вперёд. За их спинами немедленно начиналась стройка. Над аттракционами и американскими горками проплывали дирижабли, неся на тросах гигантские буквы, которые складывались в слово «СТИВЕНС-ЛЕНД». Рабочие подпевали маршу дровосеков, воздвигая статую Джона Стивенса в королевской мантии.
Над лесом спустилась ночь. Расчистив заросли, армия вышла к одинокому дереву на холме. На бородатых лицах загорелся жестокий азарт.
Громко забили барабаны!
Подняв топоры и факелы, сотни людей бросились в яростную атаку. Спотыкаясь о корни, врезаясь в пеньки и обломки ржавых пил, они бежали по холму наверх. Статуя Стивенса с явным одобрением следила за ними.
И вдруг обезумевшая толпа остановилась. Осеклась и барабанная дробь.
Солнце неторопливо поднималось над горизонтом, подкрашивая листочки в радостный зелёный цвет. Широкая крона предстала в спокойном величии, и эта картина возвращала в памяти людей другие моменты: как они, совсем детьми, лазали по веткам; как прятались под деревом от дождя; как пытались с кем-то вдвоем обхватить толстый ствол, едва касаясь кончиками пальцев. Камера совершила полный оборот и вновь вернулась к холму, где уже не было того могучего дерева. Остался лишь слабенький молодой росточек.
Пронзительная музыка сопровождала одного из дровосеков, который опустил топор и подошёл ближе. Чувство стыда и бессилия смешались в его глазах — неужели он не понимал раньше...
От душевных терзаний мужчину отвлекла лесная нимфа, по-видимому, работающая курьером в службе доставки. Она протянула планшет на подпись, козырнула к кепке и умчалась на своём грузовичке, оставив клубы пыли и коробку с этикеткой:
Когда экран погас, на сцену выехал настоящий фургон. Деловитая друид в кепке открыла задние дверцы, порылась в кузове и вынула уже знакомую коробочку. Как только машина тронулась с места, зал охнул и засмеялся от неожиданности — за фургоном, как оказалось, уже стоял Джон Стивенс.
— Я люблю нашу доставку, — признался он, сдерживая улыбку. — Она быстрая, надёжная и меняет костюмы каждый сезон, не переставая удивлять наших клиентов. Ну, самое время заглянуть внутрь.
Из коробки вылетел мини-робот, мало отличающийся от того, который донимал Александру в полиции. Робот раскрутился юлой, помахал залу рукой-манипулятором и, повернувшись к директору, спросил:
— Как вас зовут?
— Джон.
— Очень приятно, Джон. Поливатор.
— Поливатор?
— Модели П-800. Мне нужна ваша одежда, сапоги и доступ к водопроводу.
— Поливатор — ценитель старого кино, — пояснил Стивенс. — И универсальный садовник, который изменит наше отношение к растениям раз и навсегда. Одна такая машина способна обслуживать сорок гектар лесного массива, включая защиту от вредителей и пожаров. Поливатор позволяет вам разбить собственный сад и собрать урожай, не прикладывая усилий — будь то клубника или яблоки, фисташки или абрикосы...
— Привет фермерам, — шепнула Александра, — от пособия по безработице.
Демонстрация робота, занявшая порядка двадцати минут, оказалась весьма зрелищной и увлекательной даже для людей, далёких от садоводства. На экране развернулась подробная карта города.
— Увидеть Поливаторов за работой, — рассказывал Стивенс, — вы сможете уже сегодня в любом парке Бостона. Мы согласовали с мэрией программу озеленения, согласно которой мы избавляемся от здания мэрии, а на площади высаживаем американские каштаны. Расширяя городской парк на север, мы сносим восемь правительственных учреждений, двенадцать универмагов с парковками, три небоскрёба и Суффолкский университет. Между церковью на Парк-стрит и пышечной «Данкин» мы пробиваем зелёный коридор к могиле Джона Хэнкока; на западе мы убираем два корпуса городской больницы, а на юге — почтовые терминалы. Все железнодорожные пути вместе с вокзалом будут перенесены под землю. Это самый крупный проект со времён «Большого туннеля», но все расходы EVA берёт на себя. Под программу переселения попадают полторы тысячи человек, из которых 93% заявили, что поддерживают идею нового парка. Это невероятный уровень одобрения, учитывая то, с какими трудностями связан любой переезд.
— Людей тоже переселят под землю? — прошептала Стенфилд.
После щедрых аплодисментов Стивенс остановился в центре сцены, сложив руки за спиной. На его лице заиграла улыбка мальчишки, который задумал какую-то шалость.
— Продукты, подобные Поливатору, выпускаются крупными сериями. Однако порой я даю инженерам творческую свободу, позволяя создавать вещи, не имеющие коммерческого смысла. Одну из таких вещей я покажу вам сегодня. Впрочем, это не совсем вещь.
Зал замер в тревожном предвкушении.
— Для этой демонстрации мне понадобится ассистент.
Экран за спиной Стивенса разделился на сотни мониторов, каждый на отдельном кронштейне: рабочие чертежи, трёхмерные модели, сборочные конвейеры, патрульные машины, гоночные байки — всего и не разберёшь. Плитка из мониторов разошлась волной, открывая в себе проход на сцену. В образовавшейся темноте загорелся синий огонёк.
— Как скромен человек рядом со своим творением, — произнёс Стивенс, уступая место высокому чёрному роботу. Робот был похож на человека, который вымахал до четырёх метров ростом, сохранив пропорции античной статуи. — Перед вами первая модель проекта «Паладин».
— Тот парень, — прошептал остолбеневший Томас, — о котором Поливатор может не волноваться.
— ...восемь лет разработки, сотни патентов, тысячи итераций и технических головоломок. Нам ещё нужно подумать над доставкой, поэтому мы пока не открываем предзаказ.
По залу пробежался нервный смех. Когда экран собрался заново, Стивенс побежал по слайдам:
— Максимальная скорость — 170 миль в час с рывками до 350. Система рассеивания импульса при падении. Композитный корпус с энергетической защитой. Управление в ручном и автоматическом режиме. Водонепроницаемость. Огнеупорность. Устойчивость к электромагнитным импульсам и прямым попаданиям — распределённый компьютер поддерживает машину в рабочем состоянии, даже если от неё останется одна рука. Это не разработка для Правительства США лишь в том смысле, что мы планируем создать собственную службу безопасности. «Паладин» — часть тактической группы по борьбе с преступностью, терроризмом и военными конфликтами во всем мире. Мы назвали это подразделение Четвёртым Департаментом.
Директор задержался на краю сцены, давая журналистам достаточно времени, чтобы запечатлеть его рядом с этой надписью.
— Сходство слов forth и force не является открытием. Спортсмены видят силу в мышцах, политики — в статусе, военные — в ракетах. Я признаю силу, которая измеряется в ньютонах. Исаак Ньютон был истинным гением, и всякий раз, когда мы думаем о силе, мы отдаём должное его светлому уму. В основе Четвёртого Департамента лежит интеллектуальное превосходство, в том числе, и над теми доблестными силами, которые сегодня обеспечивают мир и порядок. Мы начнём серию полевых испытаний, как только выберем наиболее подходящую площадку — какую-нибудь страну с военной диктатурой.
— Во что мы ввязались?! — беспокоился Ричард Хоу, поймавший Джона Стивенса за сценой. — Мы сносим исторический центр Бостона, демонстрируем миру «трансформеров» и обещаем вмешательство в чужие войны!
— Часть новостроек в центре, — поправил Стивенс. — Ни церкви, ни могилы, ни «Данкин» не пострадают.
— Да, все очень переживают за судьбу кафе «Данкин». Половина офиса бы осталась без пончиков!
— Про офис можно забыть. Надеюсь, наши игрушки отвлекут журналистов и политиков от более важного проекта. Все студенты уже подписали бумаги?
Этот вопрос застиг Ричарда Хоу врасплох. Впервые и он усомнился в душевном здоровье своего товарища — такие вопросы в такой момент...
— Да, за малым исключением.
— Не затягивайте. Время играет против нас.
— Должен сказать, вы делаете большую ставку на первокурсников.
— И могу просчитаться, — заметил Стивенс, что-то взвешивая. — Я верю в энергию юности, однако любая энергия имеет свойство рассеиваться, уходить впустую. Наше солнце обогревает целые планеты, но только линза за пять центов позволяет ему разжечь огонь. Молодым талантам не обойтись без опытного наставника, который направит их энергию в верное русло.
— Вы намекаете на меня?
— Зависит от того, нравится ли вам Канзас-сити. Говорят, там есть большой военный аэродром. Ваш самолёт вылетает завтра в шесть часов вечера.