Империя Бернара Арно

Компания LVMH скупила многие из крупнейших мировых брендов класса люкс. И Арно еще не закончил делать покупки.

Каждое субботнее утро Бернар Арно в сопровождении постоянно сменяющейся свиты помощников, телохранителей и детей проводит несколько часов, осматривая свои владения, предназначенные для сумок, одежды от-кутюр, ювелирных изделий и часов по непомерно высоким ценам.

75-летний председатель совета директоров и главный исполнительный директор LVMH Moët Hennessy Louis Vuitton SE пришел сюда не за покупками. Обладая острым чутьем, выработанным за десятилетия работы на модных показах, когда он создавал магазины Christian Dior, Bulgari, Celine, Fendi и Louis Vuitton, Арно замечает любые несоответствия, которые могут нарушить тщательно созданную им ауру роскоши. Затем он пересылает тексты и электронные письма своим топ-менеджерам, в которых описывает все предполагаемые недостатки в мельчайших деталях.

Антуан Арно, его старший сын и глава отдела коммуникаций и имиджа LVMH, вспоминает одно из таких писем от своего отца в апреле, в котором он критиковал прилавок в магазине Berluti в Токио. "Ему понравилась первая концепция, которую я сделал для Berluti вместе с архитектором 12 лет назад", - говорит Антуан. Он вернулся ко мне со словами: "Помнишь бар с отделкой патиной, который был в том магазине? Попробуй разместить его здесь".

Александр, младший сводный брат Антуана, исполнительный вице-президент по продуктам и коммуникациям другого дома LVMH, Tiffany & Co, поделился похожей историей: "Он сделал кучу замечаний, которые были очень, очень подробными, - о стульях в магазине и обуви, в которую были обуты продавцы. Вещи, на которые обычно не обращаешь внимания, но после того, как за годы работы видел десятки тысяч магазинов, думаю, именно это сразу приходит на ум".

Их обувь? Когда Бернара Арно спросили об этом, он сразу вспомнил жалобу. "У парня были, не знаю, кроссовки Nike или что-то в этом роде", - объясняет он с нескрываемой улыбкой, отмечая, что это были не Air Force 1, выпущенные в рамках сотрудничества Nike и Tiffany, которые продавались за 400 долларов. "Наши продавцы должны быть одеты в одежду [LVMH]".

За последние 40 лет Арно собрал крупнейший в мире конгломерат предметов роскоши и глобализировал сектор, некогда сдерживаемый консервативными взглядами семейных европейских компаний. Конечно, не он изобрел демонстративное потребление. Но почти исключительно благодаря ему роскошь стала всеобщим увлечением покупателей на шанхайской Нанкинской улице, миланской Виа Монтенаполеоне и Родео-Драйв в Беверли-Хиллз, а также туристов, которые стекаются в магазины LVMH на Елисейских полях в Париже и Пятой авеню в Нью-Йорке. Арно одевал королевских особ и президентов, супермоделей и знаменитостей. Возможно, как никто другой, он создавал одежду и аксессуары, которые демонстрируют статус среди мировой элиты, а также ее неуверенность в себе.

Благодаря этому он является самым богатым человеком в мире. Или очень близок к этому, в зависимости от дня. (И от французской политики, которая в последнее время была неспокойной и пагубно влияла на стоимость акций LVMH). По состоянию на середину июня его чистое состояние составляет около 200 миллиардов долларов, согласно индексу Bloomberg Billionaires Index. Его состояние, построенное на самых аналоговых отраслях, сравнимо лишь с цифровым богатством нескольких титанов, которые построили свое состояние на расширении доступа к таким вещам, как программное обеспечение, облачные вычисления и электромобили. Джефф Безос, Илон Маск и Билл Гейтс, которых часто критикуют за их социальные и дизайнерские вкусы, изобрели наше будущее. Арно, воплощение вкуса, соединил вместе бренды нуворишей, которые символизировали послевоенное влияние Европы, и экспортировал их по всему миру.

Поэтому еще более примечательно, что это скорее момент Арно, чем других миллиардеров. В июле внимание всего мира будет приковано к Парижу, где пройдут летние Олимпийские игры. Выписав чек на 150 миллионов евро (около 160 миллионов долларов), LVMH стал одним из главных спонсоров Игр. Посетители Парижа увидят, что Арно и его 75 домов роскоши, охватывающих моду, ювелирные изделия, сумки, шампанское, спиртные напитки и отели высокого класса, находятся повсюду. Рекламные щиты LVMH, магазины и музеи, поддерживаемые Арно, усеяли французскую столицу, включая спроектированный Фрэнком Гери Fondation Louis Vuitton на западной окраине города. Даже собор Нотр-Дам, разрушенный пожаром в 2019 году, вновь откроется в этом году во многом благодаря пожертвованию Арно и LVMH в размере 200 миллионов евро.

Арно встречает репортеров Bloomberg Businessweek в конференц-зале, примыкающем к его офису в штаб-квартире LVMH на авеню Монтень, в квартале от Сены. Он высокий (6 футов 1 дюйм) и стройный, безупречно одет в темный пиджак Dior, черную водолазку, темные брюки и мокасины Berluti, на нем серебряные часы Louis Vuitton Tambour, цену которых он легко называет (18 500 евро). На стенах висят три картины Энди Уорхола; в углу стоит в рамке Пикассо, ожидая, когда его повесят. Снаружи - шпили и громоздящиеся крыши 8-го округа.

В кругах любителей роскоши и моды Арно имеет репутацию задиры; агрессивного воина-капиталиста, который увольнял тысячи рабочих после поглощений, а затем пытался и не смог поглотить конкурентов Gucci и Hermès путем враждебных поглощений, которые считаются trop américaines (слишком американскими) в джентльменском мире европейского бизнеса. "Волк в кашемире", - так однажды назвал его один из членов семьи Hermès.

В общении Арно приветлив и говорит на английском с сильным акцентом. Он говорит о семье, о LVMH как о компании, которая приветливо относится к своим сотрудникам, и намекает на весьма публичную драму преемственности, связанную с тем, кто в конечном итоге займет его место во главе конгломерата. Среди кандидатов - пятеро его собственных взрослых детей от двух браков: 49-летняя Дельфина, генеральный директор Christian Dior Couture, ее брат Антуан, 47 лет, и трое детей от второго брака Арно с концертной пианисткой Элен Мерсье: 32-летний Александр, 29-летний Фредерик, генеральный директор часовых брендов LVMH, и 25-летний Жан, директор по часам Louis Vuitton.

Арно неоднократно поднимал эту тему и подавал ее почти как французскую версию "Наследства": "Что касается будущего, то у меня в группе работают пять членов семьи. Посмотрим, сможет ли кто-то из них взять на себя ответственность", - весело говорит он. Он также создает впечатление, что его дела еще не закончены, и его не беспокоит недавнее снижение расходов на предметы роскоши. "Возможно, в 24-м году экономика будет не так хороша, как в 23-м", - говорит он. "У меня на уме 2030 год. Все наши планы направлены туда".

Арно начинает рабочий день в 8 утра и заканчивает в 8:30 вечера, придерживаясь такого графика не из-за остаточных амбиций, связанных с его десятилетиями работы в индустрии роскоши, а потому что, как он утверждает, "каждое утро я веселюсь, когда прихожу".

Веселье - это не то слово, которое используют многие его подчиненные. Встречи начинаются пунктуально, что, возможно, подобает владельцу Tag Heuer и Hublot. Заместители говорят, что они должны тщательно готовиться и демонстрировать последовательность в своих действиях, поскольку босс обладает сверхъестественной способностью припоминать прошлые решения. Он готов говорить по-английски со своими иностранными руководителями, но настаивает на том, чтобы они выучили французский, причем чем быстрее, тем лучше. Он отправляет так много электронных писем, целый день и каждый день, что его сотрудники делятся советами по сортировке.

Многие давние и бывшие сотрудники, а также посторонние люди, работавшие с ним на протяжении многих лет, кажется, одновременно и восхищаются, и боятся его. Один из них заметил, что, когда Арно входит в комнату, температура в ней падает примерно на 8 градусов. Другой говорит, что он настолько не любит расслабляться и довольствоваться имеющимися результатами, что худший способ начать встречу - сказать ему, что продажи растут: "За это вас убьют". Арно иногда играет роль отстраненного человека. "Может быть, я немного менее, как бы это сказать, теплый", - сказал он в апреле на ежегодном собрании акционеров в присутствии своего теперь уже бывшего заместителя, приветливого Антонио Беллони.

Чтобы объяснить его серьезное поведение, коллеги ссылаются на воспитание Арно в Рубе, северном провинциальном городке. Местные жители известны как старательные, трудолюбивые и закрытые. Мать Арно, фармацевт, пользовалась ароматом Diorissimo от бренда, основанного в 1946 году и положившего начало послевоенной моде New Look. Его отец управлял строительной компанией, принадлежавшей семье его жены.

Арно обучался игре на классическом пианино, но решил, что недостаточно хорош, чтобы сделать карьеру. Он получил диплом инженера в Политехнической школе, затем присоединился к семейному бизнесу и убедил отца сосредоточиться на недвижимости. Сначала компания занималась строительством домов для отдыха на юге Франции и кондоминиумов во Флориде. Но он считает, что случайный разговор в США пробудил в нем любопытство к историческим французским брендам класса люкс. Когда в начале 70-х Арно спросил нью-йоркского таксиста, знает ли он нынешнего президента Франции, тот ответил, что ему известно только одно французское имя - Кристиан Диор.

К 1984 году конгломерат потребительских товаров и производства, которому принадлежал Dior, обанкротился. При поддержке инвестиционного банка Lazard Frères Арно убедил социалистическое правительство Франции продать его ему, а затем, уволив тысячи рабочих, оставил себе почти все, сохранив Dior и универмаг Le Bon Marché на Левом берегу. Франция не была готова к такому оголтелому капитализму в американском стиле; французская пресса назвала его "терминатором". Но тогда у Dior было три магазина и объем продаж, эквивалентный 90 миллионам евро; в прошлом году у компании 439 магазинов и объем продаж около 9,5 миллиарда евро.

Через несколько лет после приобретения Dior Арно снова воспользовался обстоятельствами - борьбой за контроль между группировками в недавно образованной группе LVMH, занимающейся продажей сумок и спиртных напитков. Используя денежные средства, полученные от операции с Dior, и снова при поддержке Lazard, а также другого французского банка, Арно приобрел решающий пакет акций. Затем он сместил своего предполагаемого союзника в этой борьбе, Анри Ракамье, главу Louis Vuitton, и в конце концов провел маневр, чтобы стать председателем совета директоров и генеральным директором. Эта корпоративная драка потрясла суетливый мир старой роскоши, который никогда не видел ничего подобного.

Арно верил, что люксовые бренды могут быть больше, чем кто-либо в то время мог себе представить. Он также понимал, что это бизнес по продаже не просто физических вещей - именных кошельков, золотых подвесок, сумочек из кожи аллигатора, - а имен и логотипов, украшенных историей, а также неявным обещанием, что покупатель получает доступ в эксклюзивный клуб. Холщовая сумочка Louis Vuitton стоимостью 1 500 евро продается примерно в 10 раз дороже, чем стоит ее изготовление. Даже после аренды магазина, оплаты труда продавцов (которые, предположительно, носят фирменную обувь, а не Nike) и создания шумихи с помощью рекламы и мероприятий, остается щедрая прибыль. На успех могут уйти годы, и хуже провала может быть только такой успех, когда вы настолько насыщаете рынок, что ваш бренд становится немодным.

Но если объединить различные люксовые бренды, рассуждает Арно, они смогут укрепить потенциал друг друга. Сильные бренды компенсируют слабые и дают им время на становление и развитие, в то время как вся группа разделяет функции бэк-офиса и становится магнитом для привлечения и удержания талантливых руководителей. Эта идея возникла у меня после покупки Dior", - говорит он. "Я увидел, что рынок роскоши состоит из множества средних компаний, которые, объединившись, могли бы стать гораздо сильнее в группе, состоящей из нескольких брендов". Объединение этих подразделений, которые руководители LVMH торжественно называют maisons, или домами, "позволило бы им быть полностью автономными и независимыми, когда речь идет о создании имиджа, разработке продукции и собственном управлении, но при этом дало бы им преимущества масштаба, например, при покупке рекламных площадей и поиске хорошего места для розничной торговли".

Приобретения, как правило, носят разрушительный характер. В LVMH Арно чаще всего заставлял их работать, обнаруживая семейные европейские бренды с большим потенциалом. Иногда это были публичные компании, задушенные ежеквартальными требованиями своих инвесторов. Арно притягивал их в надежные объятия обширного баланса LVMH. В 1994 году он приобрел французский парфюмерно-косметический бренд Guerlain, в 1996 году - производителя готовой одежды и кожаных изделий Celine, а в 1997 году - розничного продавца косметики Sephora. "Его амбициями было сосредоточение в своем портфеле всех драгоценностей рынка роскоши в самых разных отраслях", - говорит Томай Сердари, директор программы Fashion & Luxury MBA в Школе бизнеса Леонарда Н. Стерна при Нью-Йоркском университете.

В Dior Арно решил преследовать Chanel ради новой высококлассной сумочки. Во время визита в Аргентину в 1995 году принцесса Диана была сфотографирована с черной сумочкой Dior из кожи ягненка с металлическими брелоками, свисающими с ремешков. Арно воспользовался возникшим ажиотажем, переименовав ее в Lady Dior и продав сотни тысяч сумок. Эти денежные потоки укрепили финансовое положение Dior и позволили Арно отказаться от лицензий с третьими лицами, которые выпускали продукцию под маркой Dior - сумочки и платья - по сниженным ценам, что ослабляло репутацию бренда. Это позволило ему контролировать качество и повышать цены, делая свою продукцию чуть менее доступной, но более желанной, и требовать для себя большей прибыли.

Он также убедил руководство Louis Vuitton, в то время занимавшееся только выпуском сумок и багажа, добавить линию готовой одежды и поручил ее разработку американскому дизайнеру Марку Джейкобсу. Сейчас на готовую одежду приходится 10 % продаж Vuitton, но постоянно дебютирующие сезонные коллекции, модные показы и рекламные кампании привлекают внимание ко всему бренду, на который теперь приходится около четверти общего дохода LVMH и половина его прибыли.

В начале 90-х Арно, несмотря на опасения своих руководителей, нанял британского дизайнера Джона Гальяно, сначала в качестве креативного директора Givenchy, а затем Dior. "Я понял, что этот парень невероятен, когда поговорил с ним", - говорит Арно. "Он был в моем офисе, с волосами почти до колен, с дредами. Он взял лист бумаги и за час создал 30 или 40 платьев".

Гальяно стал магнитом для прессы и любимцем молодых покупательниц, создавая модели, в которых классическая женская элегантность сочеталась с авангардным риском. "Его интуиция подсказывала, что этим дамам нужно немного рока", - говорит Антуан Арно о том, что его отец сделал ставку на непостоянного дизайнера. "Вы не можете повторить то, что сделали в предыдущем сезоне, лишь немного изменившись, особенно в модных брендах. Этим домам нужна была изюминка".

Ставка окупалась до 2011 года, когда Гальяно, страдающий от проблем с наркотиками, был уволен из Dior после антисемитских высказываний, попавших на видео. Руководители LVMH и сегодня вспоминают об этом, возможно, в качестве поучительной истории. "К сожалению, он стал немного сумасшедшим и говорил неприемлемые вещи о Гитлере", - говорит Арно. Но годы сотрудничества с Гальяно укрепили Арно в мысли о возможности использования тех немногих артистов и знаменитостей, которые раздвигают границы и в то же время чувствуют себя в тренде. Рэппер-песенник Фарелл Уильямс, который теперь является креативным директором Louis Vuitton, привнес в магазины Vuitton камуфлированные рубашки, байкерские куртки с монограммами и поток любопытных покупателей. Арно "достаточно умен, чтобы понять, что, когда кто-то является чрезвычайно творческой личностью, нужно дать лошади простор для разбега, а затем подкрепить этот талант сильным руководством LVMH", - говорит архитектор Питер Марино, давний сотрудник Арно, который разработал дизайн многих флагманских магазинов компании. "Все это кажется очевидным, но на самом деле это не так".

Сегодня десятки знаменитостей выступают в поддержку компаний Арно. Шарлиз Терон, Зендая, Натали Портман, Аня Тейлор-Джой и многие другие оформляют свои личные бренды и аккаунты в социальных сетях в соответствии с этикой элегантности и эксклюзивности Арно. Реклама LVMH часто стремится внедрить продукты прямо в культурный кровоток. Рафаэль Надаль и его давний соперник по теннису Роджер Федерер недавно совершили восхождение на заснеженные Доломитовые Альпы для рекламной кампании Vuitton. Даже Михаил Горбачев, последний лидер Советского Союза, однажды появился в рекламе, сидя на заднем сиденье автомобиля, проезжающего мимо руин Берлинской стены, с брендовой сумкой Louis Vuitton на сиденье рядом с ним.

Арно впервые посетил другую коммунистическую страну, Китай, в 1992 году, чтобы открыть магазин Louis Vuitton в подвале пекинского отеля Palace Hotel. "Когда я приехал, там не было ни машин, ни зданий", - вспоминает он. "В отеле не было даже горячей воды". Он заметил, что большинство людей на улице были одеты в одинаковые костюмы в стиле Мао. Я помню, как позвонил генеральному директору Vuitton и сказал: "Вы уверены, что мы что-то продадим?".

Ответ был однозначно положительным, и это еще одна причина, по которой Арно вырисовывается на фоне остальных бизнесменов: он использовал крупнейшую в мире историю экономического успеха за последние 100 лет. LVMH раньше других компаний получила лицензию на розничную торговлю в Китае и воспользовалась возможностями исторического экономического роста и роста благосостояния страны, что привело к росту спроса на европейскую роскошь. Компания также быстро наняла китайских музыкантов и актеров в качестве послов бренда, устроила модные показы в таких местах, как Великая Китайская стена, и внедрила элементы творчества современных местных художников в дизайн новых коллекций. Компания создала магазины с местным колоритом. Гигантский флагманский магазин Louis Vuitton, открытый в Чэнду в 2022 году - в Год Тигра, - украшен гигантским тканевым хвостом тигра, спиралью проходящим через весь магазин.

По оценкам HSBC, в прошлом году Китай был второй страной по объему продаж LVMH после США. Только магазинов Louis Vuitton на материке насчитывается 54, а 23 различных бренда LVMH откроют 58 магазинов в 2023 году - ошеломляющие темпы расширения. Когда в прошлом году Арно в очередной раз посетил страну и осмотрел магазины со свитой, в которую входили Дельфина и Жан, толпы людей собрались, чтобы увидеть его. Местные социальные сети были заполнены подробностями о том, что он заказал в кантонском ресторане в Шанхае, и фотографиями его прогулок с местными руководителями, чей собственный выбор стиля был предметом бесконечных обсуждений. Несколько человек попросили его благословить их детей. "Для меня это было немного странно", - комментирует он.

Рост Китая был не единственной экономической силой, поднявшей LVMH. По данным UBS, в прошлом году на Земле насчитывалось более 2500 миллиардеров по сравнению с 420 в 1995 году, а также множество новых миллионеров. Продолжающееся обогащение мировой элиты и увеличивающаяся пропасть между имущими и неимущими способствует росту продаж дорогих часов и брендовых сумок. "Люди по всему миру, в странах, включенных в глобальную экономику, зарабатывают много денег, становятся значительно богаче и нуждаются в заверениях, что теперь они находятся в лучшем положении", - говорит Лука Солка, аналитик Bernstein. "Именно эту глубокую неуверенность в себе и пытается устранить роскошь".

Социальные сети также помогли Арно. Уроки макияжа в TikTok привели к тому, что бесчисленные подростки стали заходить в двери косметического магазина Sephora, второго по величине бренда LVMH. Что касается использования социальных сетей самой семьей Арно, то все дети, за исключением Дельфины, имеют публичные аккаунты в Instagram, где они ведут хронику своих достижений, приключений и встреч со знаменитостями. Однако отец семейства относится к этому с недоверием. По словам Антуана, они почти уговорили его завести аккаунт в Twitter, пока пандемия не погубила эту идею. Тем не менее отец "знает все платформы наизусть и пользуется ими".

Другими словами, Арно - "завсегдатай".

За последние несколько лет LVMH использовала все приемы Арно: комбинированные приобретения, контринтуитивное ценообразование, альянсы со знаменитостями - в процессе поглощения старейшего и крупнейшего бренда класса люкс в США.

Tiffany & Co. - это американская икона. Основанная в 1837 году как производитель канцелярских принадлежностей, среди ее клиентов были почти все президенты США, начиная с Линкольна. Компания разработала дизайн Большой печати Соединенных Штатов, которая изображена на долларовой купюре, а в ее бирюзово-голубых коробочках хранится большая часть подарков на помолвку, свадьбу и юбилей.

Арно давно хотел укрепить свое ювелирное подразделение, одно из немногих слабых мест в своем портфеле, и сетовал на успех Cartier, принадлежащей швейцарской люксовой группе Cie Financière Richemont SA. Поглощение Tiffany, независимой публичной компании с глобальным охватом, могло бы помочь восполнить пробел. Он представил неожиданное предложение о поглощении в 2019 году. Но после нескольких месяцев переговоров появился Covid, продажи предметов роскоши упали, и он попытался отказаться от сделки.

Согласно судебным документам, Tiffany подала в суд, обвинив LVMH в попытке "затянуть время" соглашения о слиянии. Арно подал встречный иск, обвинив руководство Tiffany в том, что оно, несмотря на экономический спад, выплачивало себе щедрые дивиденды. Как и его нежелательная попытка купить Gucci в конце 90-х и Hermès в начале 2010-х, это приобретение ежедневно появлялось на страницах модной и деловой прессы. В любопытном письме министра иностранных дел Франции утверждалось, что сделка помешает торговым переговорам между Францией и США. Наблюдатели предположили, что политически связанный Арно, близкий к президенту Франции Эммануэлю Макрону, подтолкнул министерство к вмешательству, что LVMH отрицает.

После первого судебного разбирательства LVMH удалось договориться о скидке в размере 425 миллионов долларов по сравнению с первоначальной ценой - примерно на сумму дивидендных выплат, которые Арно считал столь неприемлемыми, - и избежать судебного разбирательства. Продажа была завершена, и Арно приступил к работе.

Он перевел одного из руководителей Louis Vuitton на должность генерального директора и назначил в качестве руководителя своего сына Александра. Александр нанял первую пару Америки - Бейонсе и Джей-Зи - для проведения громкой маркетинговой кампании, чтобы оживить имидж бренда и привлечь внимание молодых покупателей. Затем последовала реклама с участием знаменитостей: Галь Гадот, Зои Кравиц, китайской актрисы Элейн Чжун и мегазвезды к-попа Чимина. До приобретения Tiffany не могла позволить себе такие сделки. Теперь же количество упоминаний в социальных сетях резко возросло.

LVMH также вложила около 350 миллионов долларов в реконструкцию 10-этажного нью-йоркского центра Tiffany, расположенного на пересечении Пятой авеню и 57-й улицы. Арно и его семья - заядлые коллекционеры искусства, и Александр приобрел картину неоэкспрессиониста Жана-Мишеля Баския, по цвету напоминающую синий цвет Tiffany, и повесил ее на первом этаже. Компания предположила, что покойный уличный художник намеренно ссылался на ювелира, что многие в мире искусства сочли неправдоподобным и неприятным. Последовавшая за этим полемика освещалась в газетах по всему миру, включая New York Times. Арно явно считает, что успех в сфере роскоши заключается в привлечении внимания, бесстыдном и неоднократном.

Были и более скромные элементы стратегии. LVMH подключила Tiffany к своей цепочке поставок, что позволило ей увеличить производство ювелирных изделий высокого класса. Компания, как обычно, подняла цены. Небольшая подвеска в форме боба, классика Tiffany, подорожала почти вдвое, до 290 долларов. Золотой браслет в форме буквы "Т" подорожал с 2100 до 2700 долларов. Компания добавила другие дорогие изделия - больше из золота, чем из более дешевого серебра, - в том числе сложные изделия с драгоценными камнями. Tiffany наняла главного ювелирного дизайнера Cartier, который долгое время был известен своими "дорогими" украшениями" - изделиями ценой от 75 000 долларов и выше.

Согласно внутренним подсчетам, которыми поделились сотрудники компании, американские клиенты Tiffany теперь тратят в среднем 2 000 долларов, тогда как до приобретения они тратили около 500 долларов. Однако аналитики по-прежнему расходятся во мнениях относительно того, можно ли считать сделку успешной. Одни отмечают рост продаж, прибыльности и повышенное внимание со стороны молодых покупателей, особенно в США и Южной Корее. Другие говорят, что инфляция и экономические страхи вредят бренду, который по-прежнему ориентирован на дискреционные расходы среднего класса и растет медленнее, чем его конкуренты Cartier и Van Cleef & Arpels. Они задаются вопросом, действительно ли знаменитая книга игры Арно работает с ювелирными изделиями, где гораздо сложнее разместить логотип, позволяющий покупателям хвастаться.

В любом случае, важно только одно мнение. "Главное, что мы привлекаем элитных покупателей и продаем много элитных украшений, чего не было до того, как мы купили компанию", - говорит Арно. "Я очень уверен в Tiffany, но потребуется время. Невозможно сделать все мгновенно".

Когда-то Арно на равных соперничал с такими коллегами, как Франсуа Пино, отставной основатель Kering, который, как известно, опередил его в покупке Gucci 23 года назад. Их соперничество было настолько острым, что, по-видимому, могло вывести Арно из равновесия. Один банкир, регулярно игравший с ним в теннис, говорит, что единственным способом вывести его из игры на несколько очков было упоминание имени Пино.

Сейчас LVMH превосходит своих конкурентов. В конце прошлого года в компании работало 213 000 человек (для сравнения: в Apple Inc. - около 160 000), а ее рыночная стоимость достигла 368 миллиардов евро - в семь раз больше, чем у Kering, которой принадлежат Gucci, Yves Saint Laurent и другие марки, и в пять раз больше, чем у Richemont. Только Hermès International SCA, французский производитель дико популярной сумки Birkin, приближается к размерам LVMH.

Арно использует этот дисбаланс несколькими способами, в частности, через недвижимость. Его частное инвестиционное подразделение L Catterton владеет недвижимостью на миллиарды долларов, включая первоклассные торговые точки и офисные здания в большинстве крупных городов, и пользуется дешевыми кредитами, чтобы ускорить темпы приобретений. В прошлом году LVMH потратила 2,45 миллиарда евро на приобретение недвижимости, что стало рекордом для группы Арно. Он зарабатывает на собственных магазинах, на сдаче в аренду площадей конкурентам и на удорожании недвижимости премиум-класса.

Когда LVMH покупает здание, он отбирает лучшие витрины для своих брендов и часто просит конкурентов съехать, когда истекает срок их аренды. Такие компании, как Kering и Prada, стараются не отставать, покупая собственную недвижимость. Недавняя покупка Kering здания в Милане за 1,3 миллиарда евро, в сочетании с проблемами ее главного бренда, Gucci, даже нанесла ущерб ее кредитному рейтингу. "Это просто ловкий способ отвлечь конкурентов и заставить их попотеть еще больше", - говорит Солка, аналитик Bernstein. "Кому-то очень трудно идти в ногу со временем".

Арно постепенно становится еще более амбициозным в сфере недвижимости. В Майами компания L Catterton объединилась с застройщиком, чтобы превратить район пустующих складов и замусоренных участков в новый роскошный торговый квартал под названием Design District. Арно вникал в детали, принимая решения об архитектуре, ландшафтном дизайне и о том, какие арендаторы могут поселиться в здании. В рамках своего последнего проекта под названием Royalmount компания L Catterton реконструирует район легкой промышленности в Монреале. В центре проекта стоимостью 5,1 миллиарда долларов будет находиться роскошный торговый и ресторанный центр с различными брендами LVMH, который будет соединен со станцией метро пешеходной дорожкой стоимостью 37 миллионов долларов.

Для конкурентов все это создает невыносимый дисбаланс власти. Они либо зависят от прихоти владельцев недвижимости, отчаянно желающих заполучить магазин Dior или Vuitton, либо LVMH сам является их арендодателем. В любом случае, их скорее всего вытеснят из лучших мест. Один из руководителей конкурирующих люксовых брендов, попросивший не называть его имени, поскольку он сотрудничает с LVMH по многим направлениям, был в ярости. "Роскошь - это катастрофа. Здесь нет конкуренции. Это игра не для всех, а только для них", - говорит этот человек. "Куда бы вы ни пошли, вас пытаются выгнать".

Арно не испытывает особого сочувствия к таким настроениям. "У нас есть хорошие и эффективные конкуренты, и вы видите результат, а есть конкуренты, которые не так хороши. Обычно те, кто жалуется, - это те, кто слабее", - говорит он. "Им нужны оправдания".

Есть признаки того, что правительства начинают обращать внимание на консолидированную власть в отрасли. В апреле Федеральная торговая комиссия США подала иск, чтобы заблокировать приобретение компании Capri, владельца Versace и Jimmy Choo, компанией Tapestry, которой принадлежат Kate Spade и Coach - сегмент рынка, известный в розничной торговле как "доступная роскошь".

Более серьезной опасностью для империи Арно стало бы повсеместное неприятие роскоши - моральный отказ от показных сумок, дизайнерских платьев и часов за сто тысяч долларов. Во второй половине дня после интервью Businessweek Арно вместе с сыном Фредериком прилетел в Барселону, чтобы осмотреть свои магазины и пообщаться со знаменитостями, такими как Ана де Армас и Фарелл, на показе Louis Vuitton Cruise в знаменитом городском парке Гуэль. В нескольких кварталах от него собрались возмущенные жители, которые протестовали против использования парка компанией, неся таблички с фразами вроде "Ваша роскошь - наше несчастье". Завязалась потасовка; по данным полиции, пострадали семь полицейских.

Избежать такого осуждения и способствовать благосклонному отношению - одна из причин, по которой Arnault спонсирует Олимпийские игры. Это не альтруизм. LVMH - самая заметная компания Франции, и Арно говорит, что чувствует себя послом, когда находится за границей. Бренды LVMH разрабатывают дизайн медалей, одевают французских спортсменов для церемонии открытия и поставляют Moët & Chandon на празднование победы.

Антуан говорит, что его отец поначалу не хотел выписывать чек, но потом пришел к мысли, что LVMH, являющийся знаменосцем французской культуры во всем мире, обязан обеспечить успех Игр. Теперь Арно спрашивает своих детей, какие мероприятия ему следует посетить лично, и, очевидно, проводит параллели между своей выносливостью и выносливостью спортсменов мирового класса. "Управление стартапом или даже крупной компанией не сильно отличается от жизни спортсменов самого высокого уровня", - говорит он.

Арно говорит, что не планирует уходить на пенсию и намерен продолжать посещать магазины каждую субботу, пока сможет. Александр, живущий в Нью-Йорке, говорит, что отец звонит ему в любое время суток, чтобы обсудить дела; Антуан же категорически заявляет: "Я не думаю, что он когда-нибудь остановится". Сидни Толедано, давний руководитель компании, говорит: "Я не думаю, что это из-за денег. На нем лежит ответственность за то, что он что-то построил, и он хочет это передать. Следующий шаг для него - принять правильные решения для своей семьи и новых руководителей, чтобы LVMH продолжала процветать".

Спекуляции по поводу преемника могут затянуться надолго. Сам Арно отмечает, что недавно он повысил возраст выхода на пенсию генерального директора LVMH с 75 до 80 лет. Недавно Арно назначил Фредерика вторым лицом в одной из своих холдинговых компаний, что некоторые наблюдатели восприняли как одобрение перспектив сына. Дочь Арно Дельфина - единственный член семьи в исполнительном комитете LVMH, что позволяет предположить, что Арно все еще оценивает, действительно ли остальные его отпрыски способны справиться с поставленной задачей.

Арно говорит о планах так: "У нас есть идеи на будущее, но, разумеется, я не могу вам их рассказать". Да начнутся игры.