Ilion-skiv. Мотив неоднократного творения и разрушения мира в ветхозаветных и арабских источниках
Гюстав Доре. Сцена потопа. Иллюстрация к Библии
Неоднократное творение в ветхозаветной традиции
Мотив неоднократного творения и разрушения мира присутствует как на внешнем (экзотерическом, от др.-греч. εξωτερικός – «внешний»), так и на внутреннем (эзотерическом, от др.-греч. ἐσωτερικός – «внутренний») плане ветхозаветной традиции[1]: «Сказал рабби Абагу: <…> Святой, благословен Он, сотворил миры и разрушал их, пока не создал эти. Сказал Он: Этот приятен мне, а те неприятны мне» (Берешит Рабба 9:2).
Немецкий философ и историк Альбер Штекль писал в «Истории средневековой философии»: «Каббалисты говорят о другом мире, который предшествовал настоящему, но погиб ранее его возникновения. Ангел был властителем этого предшествующего мира; но т.к. он согрешил, то был низвергнут с неба; вместе с ним рушился и мир, опорой которого он был; руины этого разрушенного мира сделались местом страданий для падших ангелов. Из развалин низвергнутого мира возстал затем новый мир, властителем которого является человек»[2].
Арабские источники упоминают о трех потопах: потопе, ограниченном территорией Египта, случившемся во времена Мусы (Моисея); Всемирном потопе, произошедшем во времена Нуха (Ноя) и потопе, совершившемся «прежде существования нашего Адама». Визирь Великого Могола Акбара, переводчик Библии на язык фарси шейх Абу-ль-Фадль ибн Мубарак Аллами писал в летописи Акбар-наме (перс. Книга Акбара): «Просвещенный Шахразури говорит: “Адам принадлежит к первому циклу, который начался после того, как мир был опустошен первым потопом”»[3].
Первотворение и примордиальные чудовища
Как и в подавляющем большинстве традиционных религиозно-мифологических систем, мотив первотворения в ветхозаветной традиции тесно связан с образом примордиальных (от лат. primordialis – первоначальный, изначальный) чудовищ. Профессор богословского факультета университета Маркетта (Милуоки, Висконсин) А.А. Орлов констатирует, что рассказы о «великих чудовищах» Левиафане («летающий змей, и обиталище его в нижних водах; и меж его плавников покоится средняя ось земли»[4]) и Бегемоте (сухопутное чудовище, описанное в Книге Иова 40:10-27) глубоко вплетены в иудейские эзотерические учения о сотворении мира (Маасе Берешит, Деяние Начала) и тайнах Божественной Колесницы (Маасе Меркава, Деяния Колесницы): «Их присутствие там настолько важно, что гигантские монстры становятся своего рода символом Деяния Начала, так, что даже в некоторые отрывках говорится не о Маасе Меркава и Маасе Берешит, но о тайнах Божественной Колесницы и тайнах Чудовищ. Тщательный анализ ранних первоисточников показывает, что уже в некоторых писаниях Второго Храма (516 год до н.э. – 70 год н.э.) эзотерические знания о Левиафанах сопоставлялись с тайнами Божественной Колесницы»[5].
В первой главе Книги Бытия упоминаются огромные существа «эт hа таниним hа гдолим», созданные в пятый день Творения. В славянском варианте библейского перевода они называются «рыбами большими» (Быт 1:21), хотя скорее их можно соотнести с огромными змеями или драконами.
«Пятый день творения». Гравюра на дереве. Юлиус Шнорр фон Карольсфельд[6]
Преподаватель Еврейского университета Бар-Илан (Израиль), директор и научный руководитель «русских программ» в Педагогическом институте им. Я. Герцога, в Иерусалимском институте Д. Хартмана Б.И. Берман, констатирует, что к разряду огромных существ «эт hа таниним hа гдолим» (Быт 1:21), созданных в пятый день Творения в качестве мистической основы и энергетического источника всего царства живых существ относятся знаменитый Эдемский «змий» и Левиафаны. До человека «гдолим таниним» были высшими существами в Творении, и им принадлежал весь мир[7].
В Книге Зогар[8] по этому поводу говорится следующее: «Рабби Шимон сказал: “И сотворил Бог змеев (tanninim) больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их” (Быт 1:21). Этот стих уже был объяснен, однако “и сотворил Бог змеев” – это тайна. Это Левиафан и его супруга» (Зогар, II, 34a-b)[9].
До человека «гдолим таниним» были высшими существами в Творении, и им принадлежал весь мир[10]. В Зогаре самый главный змей отождествляется с Левиафаном и ангелом Самаэлем. Творению этого мира предшествовала победа, которую «Святой, благословен он» одержал над этим предсуществующим змеем.
Наиболее подробно миф о победе Бога над чудовищем, олицетворяющим предвечное море и именуемым Князем моря, излагает трактат Вавилонского Талмуда «Бава Батра» («Большие врата»): «Когда Святой, благословен он, пожелал создать мир, Он сказал Князю моря: Открой свой рот и проглоти всю воду, которая в мире! Он ответил ему: Господь мира, достаточно того, что я останусь при своем! Тут же он ударил его ногой и убил его. Как написано: “Силою своею он усмирил Море и разумом своим сразил Раава” (Иов 26:12). (Бава Батра, 74b, 9). Как можно видеть, в этом рассказе Князь моря является божеством, предсуществующим творению[11]. Другой вариант того же мифа упоминается в «Песикта Раббати»: «Когда Святой, благословен он, создавал мир, он сказал Князю тьмы: “Оставь меня, ибо я желаю создать свет и планеты!”»[12].
Специалисты полагают, что данная традиция восходит к ханаанскому мифу о победе над морским чудовищем, тождественным Морскому богу Йамму, также именуемомому в угаритских текстах Князем моря, Бога грозы (Ваала), который впоследствии был отождествлен евреями с Яхве. Так, в угаритском мифе Ваал «поразил Литану (Левиафана) – змею бегущую, убил змею извивающуюся, властителя о семи головах» (KTU, 1.5.I.1-3). В Еврейской Библии эта победа приписывается Яхве: «ты расторг силою твоею Море (yam), ты разбил головы Змеев (tanninim) над водой, ты сокрушил головы Левиафана» (Пс 73:12-17). Демон (mzyq) в виде «змея с семью головами» упоминается в трактате Вавилонского Талмуда «Киддушин» («Святыни») (29b, 13).
«Убийство Левиафана». Гравюра. Гюстав Доре, 1865
Характерно, что для раввинистических авторов Князь моря был вполне реальным существом. Иерусалимский Талмуд запрещает приносить животное в жертву таким образом, чтобы его кровь стекала в море (Хуллин, 2, 9). Согласно Вавилонскому Талмуду, это запрещено, потому что в подобном случае «может быть сказано, что [жертва приносится] Князю моря (śr’ dym’)» (Хуллин, 41b, 2)[13]. Наличие подобного письменного (!) запрета в столь авторитетных законоучительных источниках говорит о том, что такого рода жертвоприношения в свое время не просто имели место, но и были чрезвычайно распространены.
Невзирая на кажущуюся антагонистичность, обе эти, казалось бы, совершенно противоположные по знаку древние традиции, в рамках которых чудовище воспринималось как сверхъестественный покровитель и как требующий укрощения супротивник, на более глубинном (эзотерическом) уровне совершенно органично соединяются в единое целое. Особенно отчетливо это видно на примере «внутренней» библейской традиции, связанной с царством Левиафанов.
Царство Левиафанов
С одной стороны, в преддверии творения этого мира Бог сокрушает Левиафанов: «ты расторг силою твоею Море, ты разбил головы Змеев (tanninim) над водой, ты сокрушил головы Левиафана» (Пс 73:12-17). С другой стороны в славянском апокрифе «Откровение Авраама» царство Левиафанов позиционируется как буквальное «подобие Небес», а сам Левиафан выступает в качестве таинственного «держателя» и «основания» нижнего мира и творения вообще, не позволяющего водам хаоса уничтожить мир, выполняющего в низшем мире те же самые обязанности, что и херувимы/хайот («святые животные») в мире верхнем[14].
Сопоставление хайот и Левиафанов, сделанное профессором Орловым, позволяет ему прийти к чрезвычайно важному выводу о том, что Левиафаны могли являться частью некоего храмового культа: «Здесь нужно подчеркнуть, что в формативном видении Иезекииля Хаййот функционируют как постаменты или основания для небесного святилища, представленного Божественной Колесницей. Они являются небесными прототипами херувимов в Святая Святых, которые поддерживали Божественное присутствие в самой священной части земного храма. Приписывание Левиафанам функции священных “постаментов” служит дополнительным свидетельством в деле осмысления этих морских чудовищ как важной части храмового культа»[15].
Орлов указывает, что мотив симметрии ангелов и чудовищ нашел свое отражение и в Зогаре II.20a: «Все было создано в один момент. И Он сделал так, чтобы этот мир соответствовал вышнему миру, и чтобы все, содержащееся в вышнем мире, находило свое соответствие здесь внизу, и все здесь внизу имело свое соответствие в море; и притом все это составляет единое целое. Он создал ангелов в вышних мирах, людей в этом мире и Левиафана в море»[16].
Орлов констатирует, что изложенная в славянском апокрифе роль чудовища в качестве «основания мира» признана многими учеными: «К примеру, Уильям Уитни отмечает, что “в Отк. Авр. 10:8-12 четко определено место Левиафана как космической оси. Там, при том, что он лежит в основании мира, он также обитает в подземном мире”[17]. Такая роль Левиафана также подтверждается в позднейшей иудаистической литературе; Уитни отметил, что в Мидраше о Величине Мира Левиафан представляется основанием мира»[18].
Далее Орлов детализирует космоустроительные функции библейских чудовищ: «Левиафан также играет роль дамбы, препятствующей напору бурлящих вод. В раввинистических источниках Левиафан также предстает не только как краеугольный камень мира, но также, подобно Камню основания, как преграда, не позволяющая водам хаоса уничтожить мир. В Песикта Раббати 48:3 говорится, что, если бы Левиафан не лежал поверх бездны и не придавливал ее, бездна в конце концов разрушила бы мир и затопила его. Учитывая все эти свидетельства, исследователи высказывали предположение, что в иудейской традиции Левиафан предстает как “заслонка на пути первозданных вод, предотвращающая возникновение разрушительного потопа, который может прорваться из преисподней”. Подобным образом характеризуется и Камень основания. Следовательно, как Левиафан, так и Камень основания служат космическими сдерживающими силами, призванными “усмирять первозданные воды”. Уильям Уитни отмечает, что в раввинистических текстах Левиафану “отведена роль центра порядка в мироустройстве. Он представляет собой древнюю точку опоры, на которой мир может быть основан посреди морских глубин”. Такая роль Левиафана также перекликается с раввинистическими представлениями о Камне основания как о его точке опоры, водруженной Богом посреди первозданной бездны. В этом отношении интересно отметить, что, согласно мифологическим представлениям о Левиафане, нашедшим отражение в Первой книге Еноха 60:9, Бог представлен бросающим чудовище в бездны морские в процессе сотворения мира, и этот эпизод поразительным образом напоминает историю о том, как Бог воздвиг Камень основания мира в бездне»[19].
Александр Кулик конкретизирует роль Левиафанов и «эт hа таниним hа гдолим» в целом следующим образом: «Известно, что регулирование мировой водной системы путем заглатывания излишних вод – это задача морских чудовищ, созданных в начале творения мира»[20].
В Пиркей де рабби Элиэзер 9 мы находим следующий весьма примечательный фрагмент: «Левиафан, летающий змей, и обиталище его в нижних водах; и меж его плавников покоится средняя ось земли»[21]. В этом смысле весьма показательно отождествление праведника с плавником Левиафана, в каббалистической традиции[22].
В хасидских источниках, таких как Ликутей Тора подобная связь представлена в еще более откровенной форме, связывающей Левиафанов не только с космоустроительными функциями, но и с особого рода «тайным знанием». Современный каббалист рав Ицхак Гинзбург говорит: «Сказано, что ливьятан это “наполнение слова “даат” (“знание”). <…> В хасидизме, в Ликутей Тора, говорится, Алтер Ребе объясняет, что ливьятан – это корень душ тех, кто изучает сокрытую Тору. Все, кто имеют отношение к тайнам Торы – это аспект ливьятана. Есть те, чьи души более склонны к изучению сокрытой Торы, тайн Торы, и это корень ливьятана»[23].
В одном из главных источников саббатианской Каббалы – «Трактате о Драконах» («Друш ха-танниним», 1666), написанном Натаном из Газы (1644–1680), из того же «дна реальности» («техиру»), где был рожден Эдемский «змий», происходит и центральная фигура ветхозаветной мистической эсхатологии[24] – Мессия, именуемый «Святым Змеем» или «Святым Драконом». Там же можно найти высказывания о том, что душа Мессии с самого начала творения пребывает на «дне бездны клиппот» в обществе змеев, которые преследуют и пытаются соблазнить ее. По окончании процесса «всеобщего завершения» («тиккун») она поднимется в этот мир с целью его искупления. После окончания земной миссии «Святой Змей» должен снова спуститься в «бездны клиппот», чтобы победить «царя драконов» и переместить его и все его царство в «обитель святости»[25].
Примордиальные чудовища в христианской традиции
Подобная амбивалентная трактовка образа примордиальных чудовищ отнюдь не чужда христианской традиции. С эсхатологической миссией «Святого Змея» отчетливо перекликается посмертное сошествие в ад Иисуса Христа, предназначенное для евангельской проповеди и освобождения заключенных там душ. Древний акроним имени Иисуса Христа и первый символ христианской традиции – «ИХтис» (др.-греч. «рыба») вполне прозрачно перекликается с «рыбами большими» («эт hа таниним hа гдолим»), к разряду которых относятся Левиафаны и Эдемский «змий». В этой связи следует понимать, что в самых разных мифологических традициях символы рыбы и змея (дракона) объединяются общностью стихии их обитания и часто взаимозамещают друг друга.
На фреске XIII века из пещерной церкви в Каппадокии изображен сюжет Тайной Вечери, где пасхальная трапеза, олицетворяющая тело Христово, представлена в виде рыбы, возлежащей на столе перед апостолами.
«Тайная вечеря». Фреска из пещерной церкви. Каппадокия, XIII в.
С символизмом воды и рыбы тесно связаны имена и образы пророка Ионы и Иоанна Предтечи, а также такие знаковые евангельские эпизоды, как насыщение народа в пустыне хлебами и рыбами (Мк. 6:34–44, Мк. 8:1–9) или трапеза Христа и апостолов на Тивериадском озере после Воскресения (Ин. 21:9–22). Сам Иисус в Евангелии именует своих учеников «ловцами человеков» (Мф. 4:19, Мк. 1:17), а Царствие Небесное уподобляет «неводу, закинутому в море и захватившего рыб всякого рода» (Мф. 13:47).
Наконец, не следует забывать про первое и самое главное христианское таинство Крещения (греч. βάπτισμα – «погружение в воду»), наряду с Евхаристией признаваемое всеми без исключения конфессиями. В Евангелие от Иоанна Иисус говорит: «Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Иоан. 3:5).
Один из армянских переводов Библии XIV века иллюстрирует уникальная цветная миниатюра, фотокопию которой можно увидеть в церкви Сурб Аствацацин, расположенной на территории знаменитого армянского монастыря Нораванк. На миниатюре изображена сцена крещения Иоанном Крестителем в водах реки Иордан Иисуса Христа, стоящего на спине извивающегося посреди вод чешуйчатого змея, или дракона с открытой пастью, обращенной к Спасителю.
«Крещение Господне». Миниатюра из армянского перевода Библии, XIV в. Церковь Сурб Аствацацин. Монастырь Нораванк, Армения. Фото А. Жукова
Принимая в расчет символическое отождествление священного основания Первого Иерусалимского Храма с Левиафаном, можно заключить, что именно это чудовище фигурирует на миниатюре в качестве живого постамента Спасителя. Аналогичный сюжет, на котором морское чудовище замещается изображением змея, весьма характерен для коптской иконописной традиции.
В отрывке из «Шир га-ширим раба» (1:28) откровение тайн небесного мира Божественной Колесницы в буквальном смысле объединено с откровением тайн нижнего мира, олицетворяемого морским Левиафаном и сухопутным Бегемотом. Текст отрывка гласит: «Ибо благодаря этому Елиую, сыну Варахила Вузитянина, дано было узнать, как раскрыть Израилю тайны Бегемота и Левиафана, и благодаря этому Иезекиилю дано было узнать, как раскрыть народу тайны Колесницы. Поэтому и написано: Царь ввел меня в свои [тайные] чертоги»[26].
Анализируя первую часть приведенного отрывка, профессор Майкл А. Фишбейн предполагает, что «нам не сообщают, в чем состоит откровение, но оно, несомненно, включает в себя эзотерическую природу этих чудовищ как части творения, так как данное предписание упоминается вместе с утверждением, что Иезекииль откроет им тайны Колесницы»[27].
Относительно данного отрывка некоторые ученые высказывают предположение, что «вполне возможно, существовала барайта[28], посвященная знаниям Маасе Меркава, и, таким образом, вероятно, существовал некий сборник, содержавший материалы, относящиеся к Бегемоту и Левиафану»[29].
«Бегемот и Левиафан». Уильям Блейк. Иллюстрация к библейской «Книге Иова». Акварель, тушь, графит, 1821. Библиотека и музей Моргана, Нью-Йорк
Российский теолог, переводчик и библеист Д.В. Щедровицкий, анализируя описание сухопутного Бегемота и морского Левиафана, фигурирующее в Книге Иова, предполагает, что речь идет о двух разновидностях динозавров (морском и сухопутном): «видимо отдельные представители рода динозавров еще жили во времена Иова»[30].
Это вполне закономерное предположение, однако, весьма вероятные спорадические встречи в древности с отдельными реликтовыми пресмыкающимися нисколько не отменяют изначальное эзотерическое содержание этих образов, присутствующих, практически изначально, в ядре древнейших космогонических систем.
Непосредственная связь чудовищ с особого рода эзотерическим знанием, к которому должны в эсхатологической перспективе приобщиться праведники, недвусмысленным образом представлена в ветхозаветной мессианско-эсхатологической традиции, зафиксированной в Вавилонском Талмуде («Бавли Бава Батра» 74B-75A), согласно которой в конце времен праведники будут приглашены на мессианский пир, во время которого Господь будет угощать их телом Левиафана, а также создаст для них сияющую Скинию («шатер встречи» или «собрания») из кожи Левиафана[31].
Мы уже неоднократно указывали на то, что мотив поглощения частей Левиафана символизирует приобщение праведников последних времен к его сокровенным (сверхъестественным) качествам и передачу им космоустроительных функций «гдолим таниним», т.е. первобытных чудовищ. Причащаясь телу Левиафана, праведники последних времен в некотором смысле уподобляются этим примордиальным чудовищам, а символом такого «превращения» служит Скиния, сделанная для них из кожи изначального чудовища[32].
Чтобы по достоинству оценить важность и значение приведенного выше эпизода с поглощением праведниками частей Левиафана необходимо отдавать себе отчет в том, что эсхатологические представления, или образы будущего являются метафизическим ядром любой традиционной религиозной системы. Во многом именно на основе эсхатологических представлений и сценариев формируются долгосрочные поведенческие стратегии-паттерны как для отдельного человека, так и для всего общества, придерживающегося данной системы ценностей. Во многом через эсхатологические сценарии и их проекции на текущую реальность происходит прямая трансляция мифологического и метафизического из области идеального (сакрального) в область материального и исторического. В традиционной религиозной оптике именно на этом (зачастую бессознательном) уровне устанавливаются направляющие и управляющие связи конкретного народа с покровительствующими ему сверхъестественными существами (элохимами, эгрегорами, ангелами-покровителями народов и т.п.)[33].
Эдемский змий и разрушенные миры прошлого
В каббалистической традиции миры, населяемые «гдолим таниним», образуют взаимосвязанное «древо клиппот» (скорлуп, осколков), коренящееся в разрушенных дочеловеческих мирах прошлого, которые представляют собой темный в своей потаенности, «изнаночный» аспект Абсолюта, питающий бытие материального мира. Эти сохранившиеся осколки разрушенных миров прошлого, именуются в каббалистической традиции также «царями древности» или «царями Едома/Идумеи».
Указанное представление основано на очень древних традициях, одна из которых утверждала, что перед нашим миром Бог создал еще несколько миров, но они разрушились из-за своей неуравновешенности и нестабильности[34]. Как уже было сказано выше, не слишком афишируемый мотив неоднократности творения присутствует как на внешнем (экзотерическом), так и на внутреннем (эзотерическом) плане ветхозаветной традиции[35]: «Святой, да Благословен Он, творил миры и разрушал, творил и разрушал, пока не сотворил наш мир, который устраивал Его» («Берешит Рабба» 9:2).
«Искушение Евы в Эдемском саду». Рисунок из манускрипта «Зерцало человеческого спасения» (лат. «Speculum humanae salvationis»), XIV в. Мюнхен
В ветхозаветной эзотерической традиции один из наиболее близких миров, предшествующих нашему, олицетворяет Эдемский «змий», принадлежащий, по мнению Бермана, к существам из разряда «гдолим таниним», и ставший впоследствии сатаной: «И понял дьявол, что другой мир хочу Я создать, потому что на земле все повиновалось Адаму, и обладать, и царствовать над ними. <…> Поэтому замыслил он против Адама»[36].
Скупые строки Книги Бытия выразительно подчеркивают его особый статус: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог» (Быт 3:1). Комментаторы Талмуда описывают эдемского змея как существо, которое «обладало даром речи и по своим умственным способностям превосходило всех других животных» (Брейшит 3:1)[37].
Как видно из сцены искушения перволюдей, Эдемский «змий» действительно обладает неординарными познаниями и свободно оперирует ими по своему усмотрению. Таким образом, мы имеем дело с описанием высшего разумного существа, способного вмешаться в планы Бога. Средневековый ученый, раввин, философ и толкователь Торы Авраам бен Меир ибн Эзра (1089–1164) без обиняков пишет: «Змей был говорящим и прямоходящим, а Тот, Кто наделил человека разумом, наделил им и змея»[38].
Проклятие эдемского змия и вымирание динозавров
Касаясь внешнего облика Эдемского «змия», следует обратить внимание на эпизод с его проклятием. В Книге Бытия говорится, что в наказание за искушение человека он был вынужден «ходить на чреве своем» (Быт 3:14). Следовательно, до своего проклятия Эдемский «змий» передвигался как минимум на двух конечностях, т. е. вертикально, о чем повествует раввинистическая традиция, зафиксированная в мидрашах и таргумах: «Рабби Гошая Раба сказал: Восхитителен был он, стоящий [прямо], как тростник, и ноги были у него» (Берешит Раба 19:1).
«Ева и Эдемский змий». Миниатюра из манускрипта «Зерцало человеческого спасения», XV в. Марсель
С известной осторожностью можно сопоставить символическое проклятие Эдемского «змия» «перед всеми зверями» в сочетании с фатальными анатомическими изменениями (потеря конечностей) с вполне конкретным мел-палеогеновым вымиранием динозавров, случившемся, по оценкам палеонтологов, около 65 млн лет назад. Одновременное вымирание произошло сразу на всех материках и во всех природных зонах. Исчезли не только динозавры на суше, но и прочие гигантские рептилии: плезиозавры и мозазавры в морях, птерозавры в воздухе. В общей сложности вымерло около четверти существовавших на тот момент семейств морских организмов.
Особенно загадочно исчезновение наиболее защищенных от климатических или экологических катастроф морских рептилий. «Великое вымирание» отличалось изрядной избирательностью – оно не затронуло наземный растительный мир, рыб, сухопутных и водных пресмыкающиеся, птиц и млекопитающих.
Принято полагать, что мезозой был веком динозавров, а кайнозой – веком пришедших им на смену млекопитающих. На самом деле, динозавры и млекопитающие появились на Земле практически одновременно – в триасовом периоде, и мирно жили бок о бок на протяжении 120 млн лет. При этом число известных видов мезозойских млекопитающих превышает число видов динозавров. Судя по всему, прямой конкуренции динозавров и млекопитающих не было. После исчезновения динозавров млекопитающие постепенно освоили освободившуюся экологическую нишу. Эта картина, в принципе, согласуется с событиями, описанными в Книге Бытия. Для этого, правда, приходится кардинально пересмотреть «традиционную» датировку происхождения homo sapiens.
Смена мезозойской биоты на кайнозойскую произошла по геологическим меркам внезапно и очень быстро, что наводит на мысль о глобальной катастрофе. Однако, по мнению современого российского арахнолога, палеонтолога, писателя и публициста, кандидата биологических наук К.Е. Еськова, широко известная астероидная гипотеза не объясняет удивительную избирательность «Великого вымирания». К тому же, по утверждению Еськова, попытки обнаружить следы астероидных ударов в зонах, соответствующих другим крупным вымираниям, не привели к убедительным результатам[39].
Примечательно, что начало «эре динозавров» положило предыдущее крупнейшее триасово-юрское вымирание (199,6 млн лет назад). Эта катастрофа погубила практически всех нединозавров. Зато динозавров всемирная катастрофа не просто пощадила, но предоставила в их распоряжение обширную экологическую нишу, лишенную серьезных конкурентов. За каких-нибудь десять тысяч лет (доля мига, по геологическим меркам) динозавры расплодились в необычайных количествах. Причины столь грандиозных перемен и по сию пору остаются загадкой, так же как и причины мел-палеогенового вымирания. Стандартные объяснения вроде «глобального катастрофического вулканизма» или морской регрессии, резко сократившей площадь основной зоны обитания морских организмов, производят впечатление придуманных за неимением лучшего.
По мнению палеонтологов, мел-палеогеновому и триасовому вымираниям предшествовали еще, по крайней мере, три массовых вымирания: «великое» пермское (251 млн лет назад); девонское (364 млн лет назад) и ордовикско-силурийское (440 млн лет назад. В целом все эти события хорошо сочетаются с ветхозаветными представлениями о нескольких последовательно созданных и разрушенных дочеловеческих мирах и мезоамериканскими мифологическими сюжетами об очищении земли от «надменных» чудовищ в преддверии создания человечества. К ним уверенно примыкает комплекс древнегреческих мифов о противостоянии Олимпийских богов с чудовищными порождениями матери-земли Геи (титаномахия), а также древнекитайские мифы о «крылатом народе Мяо».
Подробнее читайте А. Комогорцев, А. Жуков. Код чуди: исчезнувшая цивилизация Русского Севера, 2022
Анонс:
Как и в подавляющем большинстве религиозно-мифологических систем мотив неоднократного творения и разрушения миров в ветхозаветной традиции тесно связан с образами древних чудовищ. Рассказы о «великих чудовищах» Левиафане (летающий змей, обитающий в нижних водах, меж плавников которого покоится средняя ось земли) и Бегемоте (сухопутное чудовище, описанное в Книге Иова) глубоко вплетены в иудейские эзотерические учения о сотворении мира (Маасе Берешит, Деяние Начала) и тайнах Божественной Колесницы (Маасе Меркава, Деяния Колесницы). Этот мифологический мотив как нельзя лучше соответствует геолого-палеонтологической летописи Земли. В частности, по мнению палеонтологов, мел-палеогеновому и триасовому вымираниям предшествовали еще, по крайней мере, три массовых вымирания: «великое» пермское (251 млн лет назад); девонское (364 млн лет назад) и ордовикско-силурийское (440 млн лет назад). Все эти события хорошо сочетаются с ветхозаветными представлениями о нескольких последовательно созданных и разрушенных дочеловеческих мирах и мезоамериканскими мифологическими сюжетами об очищении земли от «надменных» чудовищ в преддверии создания человечества.