Ихний

Как-то раз мне написали очередной фидбек на мои статьи: «Вы так низко пали! Скоро дойдёте до того, что слово ихний нормальное».

Оповещаю – дошла. Грехопадение комплитед, Бафомет мод он.

Да, все знают, что слово ихний – то есть форма местоимения их – это резко отрицательная речевая характеристика. В современном русском языке это действительно так.

Но откуда она выпала? И вообще, почему языковая система до сих пор от нее не избавилась? Ведь если такое очевидное недоразумение до сих пор на плаву, оно, должно быть, черпает силы из какого-то мощного источника.

Думаю, то же самое мои комментаторы могут сказать обо мне, и не зря: у нас со словом ихний один и тот же источник силы – русская грамматика.

Вот вам для начала два заблуждения про ихний:

№1: Эта форма всегда была грубой ошибкой

Простите. Нет.

№2: Классики использовали это слово исключительно для того, чтобы стилизовать речь своих героев, придать ей просторечную окраску

Нет, это не совсем так. Для этого форму ихний тоже использовали, но также она встречается как нейтральная единица в документах, в речи мемуарного и публицистического типа на определенных этапах развития языка.

Итак, история.

Очень долго формы их – ихний конкурировали во всех восточнославянских языках. В русском языке в период с конца XIX до первой половины XX в. форма ихний находилась практически в статусе нормы, употреблялась очень активно наравне с формой их, хотя так и не смогла её вытеснить.

Обратная ситуация в украинском языке – там неизменяемое местоимение было вытеснено изменяемой формой. В белорусском языке получилось нечто среднее: изменяемая форма принимается как нормативная не во всех словарях, но широко распространена в художественных текстах и публицистике – то есть не блокируется так сильно, как в русском языке.

У формы ихний были все шансы стать нормой и в русском языке.

Притяжательное местоимение 3-го лица в восточнославянских языках имеет более позднее происхождение, чем местоимения 1-го и 2-го лица, и поэтому оно было заимствовано из парадигмы личных местоимений, а не сконструировано отдельно. Именно по этой причине специальные формы притяжательных местоимений 3-го лица так и не не сформировались. Остальным лицам повезло больше – у них есть отдельные изменяемые формы.

Для того чтобы указать на принадлежность для форм 3-го лица, система начинает использовать неизменяемые формы родительного падежа: его, её, их.

И вот здесь получается самое интересное: эти формы ведут себя как притяжательные синтаксически, но морфологически – то есть по форме – со своей синтаксической функцией не совпадают.

Сравните: их здесь нет/это их дело: совершенно разные синтаксические функции.

В работе лингвиста Волк В.С. «Синтаксис притяжательных местоимений» описывается механизм компенсации, которым сама языковая система пытается заполнить этот пробел.

Формы ейный, евоный и ихний – это адъективные дериваты, которыми сам язык пытается выравнивать систему и устранять несовпадение между синтаксическими и морфологическими свойствами этих слов. Они стали появляться в языке стихийно как реакция на грамматическое расхождение.

Проще говоря, языку хочется указать на разницу между активным субъектом и притяжательностью, чтобы мы говорили их – когда «их здесь нет», то есть они – субъект, и говорили ихний – когда «это их дело», дело, принадлежащее субъекту они.

В русском языке история нейтрального употребления формы ихний начинается с 1690 года. Форма ихиный встречается даже раньше – в Словаре русского языка XI—XVII вв. она датировала 1574 годом. А вот в 1788 году форма ихний уже называется просторечной.

Это, однако, не мешает ей пытаться проникать в литературный язык дальше. В 1800-х гг. она используется в произведениях классиков для создания речевого колорита, но, что интересно, в 1900-х гг. и даже чуть раньше она вдруг начинает употребляться как нейтральная. Во всяком случае, явно не для стилизации она используется в «Дневнике писателя» Ф.М. Достоевского и «Заветных мыслях» Д.И. Менделеева. В этот период адъективные дериваты запрещаются строгой нормой, но встречаются в речи культурных и образованных людей, что в наши дни уже было бы фантастикой.

Следующим рубежом стал конец XX века. С этого момента форма ихний окончательно признается недопустимой в литературной речи и считается просторечием. Еще во второй половине XIX века всего лишь разговорная, в XXI она окончательно становится признаком некультурной речи. Об этом, разумеется, никто не договаривался – просто одна форма поборола другую стихийно.

У специалистов есть мнение, что неизменяемая форма всегда будет преобладать над изменяемой.

Во-первых, сейчас слишком сильна социолингвистическая маркировка слова ихний – она указывает на плохое владение языком.

Во-вторых, в русском языке есть общая тенденция к неизменяемости форм: в городе Москва (не Москве), пятьсот пятидесяти (не пятисот пятидесяти) – это не деградация, а перестройка всех парадигм. То есть это фундаментальный процесс, который очень сильно изменит наш язык в относительно далеком будущем. Его вызывает и темп жизни и речи, и влияние английского языка, и множество других факторов.