Iggy Pop: The Rolling Stone Interview

Были ли родители обеспокоены вашим поведением в детстве, вплоть до обращения к врачу?

Вы спрашиваете: «Были ли ранние признаки Игги Попа?» [Смеется] Не дома. Но в третьем классе у меня была очень строгая учительница, миссис Бордин. Я не помню, что я сделал, но она привязала меня к стулу красной бечевкой перед всем классом на значительный срок. Должно быть, я был суетлив в тот день. Но беспокоились ли мои родители? Нет.

Я всегда чувствовал, что в рок-н-ролле что-то должно произойти. Мне понравилось это слово — происходит. Если это не должно было произойти у меня на глазах, то я собирался на это повлиять. Я действительно старался не повторяться. Говорят, это Стив Баторс [впоследствии из Dead Boys] вручил мне арахисовое масло [во время знаменитого шоу The Stooges, которое транслировалось по национальному телевидению на фестивале 1970 года в Цинциннати]. «Он странный, мы дадим ему арахисовое масло». Этого не было в репертуаре. И люди начали приносить его [масло] на шоу. Я такой: «Нет, я не собираюсь играть с вашим гребанным арахисовым маслом». Я увлекался вещами, которые имели банальный подтекст. Но я никогда не был банальным мыслителем.

У вас необычный бэкграунд по меркам детройтского рабочего класса. Вы выросли в трейлерном парке, но ваш отец был учителем английского языка в средней школе.

Мои родители были потрясены и доведены до нищеты Великой депрессией. Это сделало их осторожными и бережливыми. Сначала, будучи учителем, мой отец не зарабатывал денег. Так у него появилась идея жить в трейлерном парке. Арендная плата составляла доллар в день за участок. Я спал над столовой, на полке. Мы определенно были единственной семьей с высшим образованием в лагере.

Когда я пошел в среднюю школу в Анн-Арборе, я обнаружил, что учусь с сыном президента Ford Motor Company, с детьми из богатых и знатных семей. Но у меня было богатство, которое было больше, чем у всех остальных. Мои родители вложили в меня огромные средства. Я получил много заботы. Они помогали мне исследовать все, что меня интересовало. Кульминацией этого стал их переезд из хозяйской спальни в трейлере, потому что это была единственная комната, достаточно большая для моей ударной установки. Они отдали мне свою спальню.

Есть ли в тебе черты твоего отца — в Джиме или Игги?

Да. Никто не собирается указывать мне, что, черт возьми, делать. А я не люблю халтуру. Кроме того, я люблю тишину — меньше людей вокруг, а не больше. Он был таким.

А твоей мамы?

Она была необыкновенно щедра и мила со всеми, человек, искавший гармонию и равенство в ситуациях. У меня есть кое-что из этого. Я плохо работаю, когда есть конфликт. Я очень неконфликтный. Люди часто используют словосочетание «конфронтация», чтобы описать то, чем я занимаюсь профессионально. Но это одно. А жизнь другое.

Когда твои родители впервые увидели, как ты играешь с The Stooges?

Мы посетили выставочный комплекс штата Мичиган с MC5. Они сидели на трибуне. У меня было довольно дикое выступление — вещи летали между публикой и нами. Позже я увидел своих родителей и спросил их о концерте. Мой отец, который когда-то играл в бейсбол низшей лиги, сказал: «Ты напоминаешь мне молодых питчеров, которых я тренировал — много скорости и никакого контроля». Но моя мама не хотела, чтобы я чувствовал себя неловко. Она сказала: «Когда все встали, твой папа забрался на столб, чтобы лучше видеть». По крайней мере, ему было интересно.

Значит, они знали о том, что ты вытворяешь на сцене.

Ах, да. Я делал шоу в городе, где преподавал мой отец. Я разбил бутылку о микрофонную стойку — мне показалось, это было круто. Одна девушка, особенно демонстративно тусовавшаяся впереди, получила пару мелких порезов от стекла. Она подняла руки и показывала всем. Кровь капала вниз; она кричала. В доме по этому поводу был небольшой переполох, потому что в газете было написано: ПОП ГОТОВИТ БУТЫЛКИ — ВЕРНИТЕ ЭЛВИСА. Но ничего хуже этого не происходило. Это было где-то в зоне мелких правонарушений.

Меня поразило, что ты баллотировался на пост президента класса в старшей школе. В шестидесятых это было высшим достижением.

С того момента, как я вступил в среднюю школу и увидел, как живет другая половина, я не хотел ничего, кроме того, чтобы быть похожим на них. Никогда не мог понять это правильно. Я накопил денег и купил пару лоферов. Это были красные Hush Puppies. Мои носки были не того цвета. У меня ничего не получалось, пока я не стал играть на ударных в шоу талантов. Люди относились ко мне по-разному.

Затем, три года спустя, вы сходите с ума на сцене Grande Ballroom. Как вы объясняете этот поворот?

В тот день, когда я закончил школу, больше никаких стрижек. Мои стрижки были навязаны моим отцом. Я купил упаковку Clairol Ultra Blue, покрасил волосы в платину и начал играть в рок-клубе полный рабочий день: пять сетов за ночь, шесть вечеров в неделю, пятьдесят пять баксов.

Я начал сходить с ума — время от времени напивался. Одалживал машины, разбивал их. Сдал свои первые отпечатки пальцев и был сфотографирован. И я слушал два альбома — "Bringing It Back Home" Боба Дилана и The Rolling Stones "Now!" И, может быть, "Out of Our Heads" от The Stones тоже.

Что вас зацепило в Дилане и Стоунс?

Я учился построению песни. Как писать, как играть. Как заставить чувствовать. Музыка никогда не должна быть слишком хорошей, слишком напряжённой. Она должна вас взволновать. Музыка The Stooges должна поднимать мне настроение. И я всегда верил, что если мне хорошо, то и другим будет хорошо. Эта было проверено [смеется].

Чему вы научились и переняли у Мика Джаггера и Джима Моррисона, когда начали петь с The Stooges?

У Моррисона это был способ стоять у микрофона — стойка и захват. Он висел на подставке. Никто другой этого не делал. Другое дело - он может сделать что угодно — и он не уважает вас. За десять баксов уважения не получишь — извини! Если говорить о Мике Джаггере, то он будет двигаться во время исполнения песни. Кроме того, его голос как раздражитель. Когда он пел, это было что-то не очень хорошее.

Вы чувствовали, что как исполнители они зашли недостаточно далеко?

Они зашли так далеко, как им было нужно. Если я собирался работать в том же направлении, то мне нужно было идти дальше. Но это не обязательно означало что-то более экстремальное. [...]

Насколько важен был ЛСД* в рождении The Stooges?

Его было слишком много. Это действительно так. Мы были под ЛСД, когда дали группе название. Я иногда был на нем, когда мы работали, особенно в период Fun House. Кроме того, я думаю, что это помогло другим парням в группе. Половину своего времени я тратил на то, чтобы убедить всех, что мы можем это сделать. Я много просил — последовать за этим безумцем, сделать это творение музыкой. Не было никаких оснований полагать, что это куда-то пойдет. Но когда мы вместе принимали ЛСД, были творческие моменты, когда все верили, что мы можем что-то сделать.

*употребление наркотиков вредит вашему здоровью

Вы получили прозвище Игги от своей первой группы Iguanas. Откуда у вас фамилия Поп?

Джим Попп был другом Эштонов и Дэйва Александра. Они были частью банды, которая прогуливала школу и вместе нюхала клей. Я всегда думал, что Поп — крутое имя. И это хорошо [сочетается] с Игги. Если бы это (выбор имени) было предоставлено мне, я был бы Джимми Джеймсом. Но мы отыграли одно выступление и сразу же попали в длинную колонку в Michigan Daily. Была рецензия под названием «Кровь, пот и слезы». [Мы] Получили абзац. Остальное было обо всем, что мы делали. И там было написано: «Бывший барабанщик Игги Остерберг». Я сказал: «Блять, я Игги. Но я должен отказаться от Остерберга. Это позор. Имя мне сейчас очень нравится. Это хорошее имя.

Продолжение следует

По материалам журнала Rolling Stone